Александр Соболев - Первый, второй, третий…

– Джордано Бруно? – спросил Тимур.

– Да, собственной персоной, – отвел ему монах.

– Тимур Кротов, – представился Тимур.

– Очень приятно. Видите ли, юноша, человек отличается от других божьих тварей тем, что имеет душу и способность мыслить. Это величайший дар, которым нас наделил творец. И одновременно, это – его величайшее проклятие. При помощи этой способности человек стал владыкой мира: он умело противостоит стихиям, строит города и создает великие произведения искусства, – величественно жестикулируя руками произнес монах.

– А проклятие в чем? – прервал его Тимур.

– Проклятие в том, что ум не дает человеку покоя. Мы все время беспокоимся. Вот, вы, молодой человек, могли бы меня дослушать до конца, понять мою мысль, а потом задавать вопросы. Нет же. Вам не терпится прервать почтенного господина, и задать ненужный и торопливый вопрос.

– Извините, я больше не буду, – покаялся Тимур, – я готов слушать.

– Не извиняйся. Ты не виноват. Такова природа человеческая. И твои речи – яркий тому пример. С давних времен церковь и государство стремилось подчинить себе людей. Они хотели иметь над подданными абсолютную власть. Кроме того, им было мало просто физического подчинения, выполнения каких-либо ритуалов, свидетельствующих об их власти. Они всегда хотели власти над умами людей, хотели владеть их душами и помыслами.

– Это было понятно еще в шестнадцатом веке? – уточнил Тимур.

– Да. Сколь-нибудь думающий человек легко до этого дойдет. Мне же были доступны сочинения великих мыслителей с начала письменной истории мира до нашего времени. Манипуляторные технологии применялись в наше время широко. Толпы людей сгоняли в большие подавляюще красивые храмы. Многочасовые проповеди подготовленных священников промывали мозги почище вашего телевидения и интернета. Инициатива подавлялась, смелые мысли изгонялись, власть усиливалась. Имея практически монополию на обучение и распространение информации, священники и монархи владели не столько странами, как умами и душами людей. А это гораздо надежнее и важнее.

– У нас много изменилось, но суть осталась, – вставил Тимур.

– Эти отношения власти, церкви и простых людей будут вечны. В этом тоже проявляется человеческая природа. Но я решил бросить вызов миру, эпохе, и по сути человеческой природе. Я нашел учение о множественности миров в трудах греческих философов. Затем я современным языком это описал, проповедовал и пропагандировал. И как ты сейчас знаешь, мое учение было верным. Но в то время его посчитали неправильным, бездоказательным и противным богу. Я нарушил первый постулат миропорядка – я нарушил монополию на информацию. Я распространял свое знание, которое показало правильную картину мира. Опираясь на которое, человек мог достичь больших высот, покорить новые вершины, развить новые технологии. Церковь и власть не могли принять этого, и не могли оставить без внимания мои проповеди. Их власть зашаталась. Я видел их искаженные страхом лица и глаза. Могу тебе сказать, что это было эпическое зрелище.

– Я восхищаюсь вами, Джордано, – не смог сдержаться Тимур.

– Но справедливости ради, надо сказать, что церковь не хотела крови. Не хотела моей смерти. Они хотели меня сломить. Это было бы для них гораздо лучшим вариантом развития истории. После смерти я становился неуязвимым, я становился страдальцем. Я становился почти равным богу. Они приложили массу сил, чтобы избежать этого. Присылали ко мне посыльных, предлагали посты в Ватикане, хотели купить меня за деньги.

– А вы? – спросил Тимур.

– Я не поддался. Я подумал, что, если я человек, и все мое отличие от обезьяны заключается только в наличии ума и души, то я не могу, не имею права предавать эти качества. Нет смысла, ради преходящих жизненных привилегий, денег и положения в обществе, идти на компромисс с собственной совестью. Грешить против истины и знания, я не имею права. Прожив остаток жизни с грязной совестью, как бы я мог смотреть в глаза соратникам и товарищам, как я мог требовать от них честности в отношениях и мыслях? В свои пятьдесят два года я решил, что важнее быть честным и отважным, чем плюнув себе в душу жить во лжи и лицемерии.

– Потрясающе, – восторженно сказал Тимур.

– Тебя гнетут подобные сомнения, друг мой? – спросил Джордано.

– В какой-то степени. Я не знаю, где истина. Я сомневаюсь, стоит ли терять часть своей жизни в тюрьме ради идеи, в которой сам не уверен, – сообщил Тимур.

– Не уверен, не иди. Если бы не было уверенности в убеждениях, я бы не пошел на костер. Зачем менять жизнь на ложные истины?

– Понимаете ли, уважаемый Джордано, все так запуталось в душе и в мыслях. В нашем мире много информации, единого взгляда на процессы, происходящие в обществе и стране нет. Много версий, мнений и теорий. Меня раздирают сомнения. Мир очень циничный и подлый, жадный и коррумпированный. Это ясно совершенно точно. А вот можно ли его изменить в лучшую сторону? Хотят ли люди этих изменений? Захотят ли они чем-либо жертвовать ради своего же светлого будущего? В этом весь вопрос, – сказал Тимур.

– Если у тебя много сомнений, сделай паузу. Не принимай пока важных решений. Твой ум обязательно приведет тебя к правильному умозаключению. Когда сомнений не останется, действуй решительно и стремительно, – Джордано первый раз за беседу улыбнулся.

– Не прояснилась ситуация, если честно, – со вздохом сообщил Тимур.

– Ты думал, что я дам готовый рецепт? И все за тебя решу? Так нельзя. В любом случае решать тебе. Это твоя жизнь. И проживешь ее ты так, как сам решишь. Потом на смертном одре, тебе не на кого будет кивать, что мол это он мне посоветовал, и я прожил не свою судьбу. Дайте мне еще шанс, и я все исправлю. Так не будет, – подвел итог итальянский монах.

– Да я особо ни на кого и не надеюсь, – с досадой заметил Тимур.

– Чем тебе тогда помочь? Хочешь исповедоваться? Могу грехи отпустить или благословить на доброе дело, – монах пошурудил руками внутри рясы и достал маленькую библию и здоровенный крест из жёлтого металла.

– Вы серьёзно? – удивился Тимур.

– Я похож на комика или шутника? На все воля божия, все мы рабы его. Он может дать тебе силы противостоять напастям и направит на путь истины. Я всегда в минуты сомнения обращался к господу молитвой. И всегда он мне помогал, – Джордано поднял руки высоко вверх, издалека зазвучала призывная органная музыка.

– Я не верующий. Извините, – предупредил Тимур.

– Это не страшно. Не хорошо, но не смертельно. Никогда не поздно прийти к богу. Можно прямо сейчас.

– Я пока не готов.

– Не будем причащаться? – библия и крест пропали в складках монашеского одеяния, музыка оборвалась на полутакте.