Александр Рубченко - Два Дневника – Два Лейтенанта

Палатка была просторной. На полу был настил из ровных досок, выскобленных и чисто вымытых. В правом углу стоял сейф с узорчатыми, замысловатыми линиями на массивной двери. Такой же кряжистый, надежный, как и сам хозяин. От такой твердой уверенности, простоты, по-отечески заботливой встречи, у Алексея стало теплее на душе. Рядом с сейфом журнальный столик, на нем стеклянный сифон с газированной водой и три стакана. Левая половина палатки была отделена. За аккуратно натянутым на трос тонким брезентом ярко зеленого цвета стояла солдатская койка, умывальник, тумбочка с настольной лампой.

Командир так долго расспрашивал Алексея о совершенно, как ему показалось, посторонних вещах, что он даже расстроился.

– Где учился и как закончил, знаю сказал тот. -Диплом инженера-электромеханика, да еще с отличием. Это очень хорошо. Вот немного отстроимся, будут квартиры, и можешь забирать свою Ирину, здесь ей работа найдется. Куда тебя направить служить?

Не дождавшись ответа, полковник продолжал, – Выбор у нас небольшой. Пока комплектуется только одна батарея. Командир уже есть, а вот заместителя нет. Пойдете заместителем командира батареи по технической части. Флот нужно забыть. Если решили сменить профессию, то забыть нужно окончательно и бесповоротно. Мосты взорваны, лодки порублены, назад ходу нет. Три дня хватит на устройство? Сегодня двадцатое, двадцать третьего прошу не опаздывать на утренний развод, пока будете ходить в полевой форме, но нужно пошить новую форму. На разводе я Вас представлю, а сейчас, если вопросов нет, пожалуйста, свободны. Желаю удачи в службе.

Алексей встал, поблагодарил командира, легко повернулся кругом и вышел из командирской палатки. Душа его пела. Он готов был обнять младшего сержанта у грибка, весь этот лес вокруг, все палатки, которые стали как бы ближе и дороже. С этими мыслями он и не заметил, как дошел до косогора, за которым начинался спуск к реке. Направо дорога уходила за поворот нетронутого бурелома, где слышно было урчание трактора и шум голосов. Мысли его прервал голос часового с автоматом на груди.

– Пропуск, – услышал Алексей резкий окрик, а затем уже мягче и спокойнее, – товарищ лейтенант, пропуск, пожалуйста.

– А у меня пока нет…

– Тогда туда нельзя, там техническая зона.

Алексей не стал уговаривать. Да это и бесполезно, часовой все равно бы не пустил.

Соловьев повернул обратно, но пошел не по дороге, а по тропинке, идущей к реке. Тропинка, петляя между зарослями орешника, малинника и привела Алексея на берег реки, заросший мятой, чередой и другим разнотравьем, отчего запах стоял умопомрачительный.

От такого буйства лесных запахов Соловьев потер нос и жадно вдохнул. Журчание воды, такой чистой, что виден был каждый камушек. Щебет птиц и жужжание шмелей, диких пчел, чистый воздух… Все это больше напоминало базу отдыха, чем сверх секретную ракетную воинскую часть. Алексей присел на траву. Осторожно, как бы боясь смять нетронутое лесное густотравье, снял фуражку и лег на спину, запрокинув руки за голову. Прищурив глаза, он стал наблюдать за перистыми облаками, удивительно быстро растворявшимися от яркого солнца.

Небо здесь не такое голубое, как в Севастополе, подумал Алексей, но зато такая чудная зелень. Закрыв глаза, Алексей спрашивал себя: -Что сейчас делает Иришка? Так, вспоминая, он не заметил, как задремал. Проспал не долго. Его разбудил звонкий голос.

– Ага! Вот ты где?! Я тут его ищу! Думаю, где он, куда запропастился?

Николай, с полотенцем через плечо и пакетом, основательно набитым умывальными и бритвенными принадлежностями, спускался к реке. Новенькая мыльница, целая коробочка с зубным порошком, щетка, дорожная бритва «Турист» и еще всякая всячина, как из салона-парикмахерской.

– Я уже сменился с наряда. Зашел в палатку, тебя нет. Поспрашивал, никто тебя не видел. Ну, думаю, пойду, помоюсь, а потом начну розыск. Здесь заблудиться в два счета можно. Тут у нас один боец, из Бухары, блуждал. Хотел костер развести, но бумаги не было. Рубль был, всего один рубль. Он его зажег, а тут кабаны. Может, если бы червонец был, что и вышло… А так пришлось тикать, чтобы кабаны не растерзали.

Так, шутя, продолжая болтать, Николай наводил марафет. Завел механическую бритву и стал ловко бриться, не переставая балагурить, заглушая мерный рокот бритвенного моторчика.

– Представляешь, боец всю ночь так и просидел на сосне. Утром, когда рассвело, осмотрелся вокруг. Видит, что находиться в ста метрах от нашего КПП. Вот смеху-то было. Его теперь Колумб-аглы зовут.

Закончив бриться, Николай снял с себя одежду и, переваливаясь с ноги на ногу, высоко задирая и смешно сгибая в коленях, начал входить в холодную воду лесной реки.

– Ух, вот это водичка! Такая водичка, что все суставы ломит. Как думаешь, это от того, что она такая быстрая? Не успевает прогреться? Хотя нет. Здесь, наверное, родников много.

Умывшись, он резко выскочил на берег и стал растираться полотенцем.

– Я смотрю, ты еще не можешь свыкнуться с мыслью, что бросил якорь не в той гавани? – продолжал Николай, не давая Соловьеву даже вставить слова. – Но ничего. Да, не забудь, сегодня у нас кино. Фильмы здесь каждый день крутят, потому что по вечерам больше делать нечего.

– А где здесь клуб? – спросил Алексей.

– Да, у дедушки сыча, – с серьезным видом съязвил Николай и потом громко расхохотался.

– Клуб ему подавай. Какой тут клуб!? Ты бы еще сказал кинотеатр.– продолжал заразительно хохотать Николай. – На сосну вешаем экран и крутим.

– А как же зимой? – с испугом спросил Алексей.

– Это вопрос существенный, – ответил Николай, – но до зимы нужно еще дожить, не замерзнув от утренних заморозков. Придет зима, там видно будет. Этого еще никто не знает. Ну что? Пошли!

Николай на ходу застегивал ремни и собирал в пакет все имущество, что принес с собой. Разговаривая, точнее, продолжая вещать, как из динамика, Николай с Алексеем не спеша пошли к своему палаточному гарнизону.

Ночь в палатке выдалась прохладной. Алексей уже не спал. От утреннего холода он проснулся давно, но никак не хотел выползать из под солдатского одеяла. А Николай спал. Тихо, размеренно похрапывал, укрывшись поверх одеяла шинелью и еще плащ-накидкой. Женьки Кухли не было уже третий день. Хотя машины, тяжело груженные кирпичом, беспрестанно возили и возили кирпич с утра и до поздней ночи.

– Да, не догадался я укрыться плащ-накидкой, – с сожалением подумал сквозь дрему Соловьев. Под одним солдатским одеялом было довольно прохладно.

Где-то далеко прозвучала команда дневального «Подъем!». Слышно было, как лес наполнялся гомоном и топотом солдатских сапог. Нужно вставать. Алексей зашевелился под одеялом, но вставать не хотелось. Николай проснулся. Резко сбросил с себя одеяло с нагроможденными сверху шинелью и плащ-накидкой. Вскочил, стал надевать спортивный костюм.