Галина Врублевская - Бабочки в цифровом музее

– Проходите, Полина Валерьевна, это у нас как бы кают-компания для высшего руководства. Здесь можно спокойно поговорить.

Вошли в небольшой зал кафе, сели напротив друг друга за столик у окна. В эту белую ночь вид за окном казался искусно нарисованной картиной. Застывшая в медленном течении широкая Нева, а на другом её берегу – гармоничное трио Петропавловской крепости: шпиль, устремлённый в небо, и два купола, тянущихся за ним. Официант принял заказ у новых гостей и отошёл.

– Ну как, Полиночка, нравится вам наша команда управленцев?

Директор и прежде в обращении иногда опускал отчество, но Полиночкой называл очень редко. Она почувствовала волну тепла в груди, будто ей признавались в любви.

– Всё нормально, Виктор Данилович.

– Давайте Данилыча опустим, – расплылся в улыбке кавалер. – Я же не намного старше вас. Поди, могли бы и в студенческие годы столкнуться. Скажем, вы – первокурсница, а я – аспирант! – фантазировал чиновник.

Казалось, оба сейчас перейдут на «ты», но этого не случилось. Полина держала себя в руках и старалась не поддаваться на подходы начальника.

Вскоре на столе появились заказанные блюда: салаты с сыром и зеленью, какие-то мясные шарики и небольшой графинчик коньяка.

Выпили по рюмочке, ели не торопясь, разговаривали о банальном: о еде, погоде.

Наконец Виктор Данилович завершил трапезу, вытер губы салфеткой и подозвал официанта, чтобы расплатиться.

Затем позвонил своему шофёру, и вскоре машина подкатила к старинному парадной, выходящей на набережную Невы.

Через полчаса бесшумный «мерседес» домчал пару к дому Полины. Несмотря на позднее время, вокруг было так же светло, как днём, ведь наступил уже июнь – пора белых ночей. Пассажиры вышли из машины и остановились у куста сирени, прямо перед окном Полины.

– Ну вот, здесь я живу.

– На каком этаже? – поинтересовался Виктор Данилович.

– На последнем, – зачем-то солгала Полина, хотя солидный чиновник, в отличие от непутёвого мужа, очевидно, не полезет к ней в окно, даже узнав, что её квартира находится на первом этаже. – Дальше не провожайте.

– Ну как же! Я вас провожу до квартиры. Вдруг, пока мы поднимаемся по лестнице, надумаете меня пригласить выпить кофе!

– Нет-нет, я не могу!

– Не можете или не хотите? Я почему-то думал, что вы одна живёте. Я ошибался?

– Да, какая разница, с кем я живу? – грустно усмехнувшись, произнесла Полина. Ей вдруг стало обидно, что печать одиночества уже легла на её лицо. – До свидания, Виктор.

Полине пришлось сделать над собой усилие, чтобы назвать сегодняшнего компаньона без отчества. Войдя в квартиру, она успела посмотреть сквозь щелку занавески, как Виктор задумчиво курил, стоя под кустом сирени, как бросил окурок в сторону урны, но промахнулся. Прошёл неторопливо к машине и, открыв заднюю дверцу, влез внутрь.

Полина облачилась в домашнюю пижаму и устало опустилась на диван. Какая же она дура! Грудь тоскливо сжалась, заныло в животе: организм своего требует, мается она без мужика – почему не пригласила Виктора в квартиру?! Опять, как школьница, ждёт принца на белом коне, отвергая кавалера в чёрном «мерседесе».

Полина не оправдала ожидания директора – не пригласила его к себе после приятно проведённого вечера, – однако Петренко не выказал обиды. Он верил, что его час настанет. Однако в музее теперь бывал редко, поскольку работа в администрации требовала много сил и времени. Формально он переписал бизнес на жену-бухгалтера, а по факту жизнь учреждения координировала Полина.

В последний день июня директор попросил сотрудников остаться после работы на собрание. Разместились, как обычно, в просторном зале основной экспозиции, где вдоль запылённых кирпичных стен выстроились металлические шкафы – бездействующие игровые автоматы советского времени: «морской бой», «авторалли», а также мутноватые стеклянные кубы для вытаскивания мягких игрушек управляемыми щипцами. Ввиду отсутствия запчастей автоматы практически не подлежали ремонту.

Сотрудники расселись вокруг стола с полем игры в хоккей и миниатюрными хоккеистами, прикрытыми стеклянным колпаком.

Полина уже две недели исполняла обязанности директора музея, и сегодня Петренко должен был объявить о её назначении остальным. Она выглядела серьёзнее, чем всегда: высокий выпуклый лоб, ровный нос и чуть подкрашенные, крепко сжатые губы – даже привычный хвост она завязала двойным узлом над затылком. И села на стул за хоккейными воротами – теперь ей предстояло стать главным защитником команды! Справа от неё расположилась смотритель Татьяна Ивановна Быховец, в новом, снова пёстром платье, призванном скрывать не только изъяны располневшей фигуры, но и непроизвольные подёргивания её руки от Паркинсона. Русые высветленные волосы, уложенные в замысловатую причёску, выглядели как сухой пучок пакли. А слева от директрисы устроился Денис Шустиков – высоко вскинутые брови над зеленоватыми глазами и стрижка в виде вычурного золотистого гребня на голове. Художник сидел, откинувшись назад и вытянув чуть в сторону длинную ногу, закованную в белый гипс. На днях парень мчался на работу на электросамокате, впилился в столб и сломал голень. И хотя по утрам он теперь ездил на процедуры в поликлинику, после обеда, опираясь на костыли, добирался до работы. Его костыли мирно стояли тут же, прислонённые к спинке стула.

Щупловатый, как подросток, механик Василий Васильевич сидел обособленно и держался независимо: дескать, вы все умники и гордецы с вашими компьютерами, но игровые автоматы никто, кроме меня, чинить не умеет! Хотя и он уже не мог справиться с игрушками для взрослых.

У других хоккейных ворот сидели Петренко, учитель Юрий Дмитриевич и студентка-кассир Виталия.

Семь человек: хоккейная команда и судья-хозяин!

– Сегодня у нас насыщенная повестка дня. Но вначале я хочу представить вам нового директора. – Петренко улыбнулся сидящей напротив Полине. – Прошу любить и жаловать: Полина Валерьевна Зайцева! Мы с ней уже обсудили план работы на ближайшее время, поэтому я передаю ей слово!

Раздался оживлённый гул, взгляды всех устремились на новую директрису.

– Да-да, ваше высочество, просветите нас, ваших подданных! – растянул рот до ушей Денис, тряхнув своим ирокезом.

Полина укоризненно посмотрела на художника:

– Прекрати паясничать, Дениска! Нам, действительно, предстоит много работы. Программа «Прогулки по Петербургу» до сих пор пребывает в сыром виде – то и дело зависает. А железные автоматы все мёртвые – Василь Васильич тратит деньги невесть на что, а запасных деталей купить не может!

Механик опустил голову. Его изрытое от старых угрей лицо порозовело, клок засаленных волос упал на глаза.