Галина Врублевская - Бабочки в цифровом музее

– Меня так взволновала эта встреча! – призналась Полина. – Поначалу я просто ощутила себя Полиной-ученицей, без всякой критики. Потом напомнила себе, что я уже не девочка, да и он в возрасте. В общем, в голове страшный сумбур!

– А что в груди? Что ты чувствуешь, Полиночка? – задала привычный для любого психолога вопрос соседка.

– Что чувствую? – Полина прислушалась к себе, но ощутила лишь неясное стеснение в сердце.

– Полиночка, давай присядем, я покурю. – Не дождавшись ответа подруги, Татьяна Ивановна опустилась на свободную скамью из белых реечек, где не было других отдыхающих. Достала пачку сигарет, зажигалку и закурила.

Полина села с подветренной стороны, чтобы не вдыхать неприятный ей дым:

– Вы же собирались бросить курить. – Младшая подруга осуждающе покачала головой. – С вашим-то диагнозом…

– Да ладно, Полинка, с моим диагнозом до ста лет живут, если не нервничают и вовремя принимают лекарства. А признайся, девочка: сейчас тебе не кажется, что он мог бы обратить на тебя внимание тогда, в прошлом? Если бы… если бы ты вела себя иначе?

– Не знаю, Татьяна Ивановна. Разве невозможен был бы и такой разворот событий?

– А ты сыграй для себя психодраму! Представь, что тебе снова семнадцать лет. Ты подходишь к нему и признаёшься в любви …

– Нет, это невозможно! Он был учителем – недосягаемая вершина для меня. Он и сегодня вызвал во мне огромное уважение и… слегка жалость. – Полина отмахнула ладонью от лица лёгкий дым, всё же долетающий от курящей соседки по скамье.

– Поскольку директор берёт учителя к нам на работу, у тебя появляется в жизни возможность второй раз войти в ту же воду, – с лёгкой иронией заметила подруга-психолог.

– Я попробую.

– Ну-ну! – Татьяна Ивановна пригасила сигарету, выбросила её в урну, встала со скамьи. – Ладно. Идём!

Следом встала и Полина, стряхнув жучка, упавшего с клёна на ладонь. Подруга права, что иронизирует над её мечтами. И зачем только она рассказала ей о своих детских чувствах? Недовольство собой и соседкой, вызвавшей её на откровенность, заставило Полину замолчать, замкнуться. Татьяна Ивановна уловила нежелание подруги разговаривать и тоже замолчала. Войдя в свой подъезд, соседки попрощались и разошлись по своим квартирам.

Полина скинула куртку и кроссовки в прихожей, влезла в мягкие тапки без задников, усталая, направилась на кухню – ставить чайник – и застыла на пороге. За столом безмятежно сидел её бывший супруг Антон – с отёкшим сероватым лицом, и маленький курносый нос терялся в этой одутловатости. Серовато-грязные лохмы нависали над ушами. Недельная, наверно, небритость закрывала его щёки и подбородок. Он отхлёбывал чай из любимой кружки Полины с нарисованным зайчиком на боку.

Она бессильно опустилась на табуретку:

– Чертяка, напугал меня! Ты как сюда пробрался? Я же ключи поменяла!

– К счастью, ты оставила старые рамы и не установила решётки на окна! – усмехнулся незваный гость. – Только вот засада: после моего проникновения они плотно не закрываются. Но я принесу инструмент и сделаю.

Антон обернулся к окну: сквозь щёлочку боковой рамы поддувал лёгкий ветерок. Но в этот майский день такое проветривание было даже приятным.

Полина прикусила губу, мысленно ругая себя за самонадеянность. Размышляя, продавать эту квартиру или нет, она отложила планы на установку стеклопакетов, да и денег лишних не было. И ничто ведь не предвещало таких нашествий: окна её квартиры выходили на оживлённый внутридворовый проезд, мимо туда-сюда сновали люди, а неподалёку наискосок ещё располагался и районный пункт милиции. Но разве Антона остановят такие обстоятельства?

– Дай пожрать, подруга, – примирительно попросил Антон.

Полина вскипятила воду, заварила чай, разлила напиток по кружкам. Достав из холодильника, что было, сделала для Антона бутерброд с колбасой, а себе с сыром. Антон с жадностью накинулся на бутерброд, тотчас проглотил его и сделал уже сам себе второй. Расправившись и с ним, наконец приступил к деловому разговору:

– Слушай, Полин, такое дело. Я поживу у тебя месячишко. Строительство моего жилья что-то застопорилось, а за съём квартиры платить нечем. Я сейчас на мели.

Полина закатила глаза к потолку и вздохнула. Слишком хорошо она знала своего бывшего мужа – у него месячишко и в полгода может вылиться. Держать слово не в его привычке. Она взглянула на его засаленные лохмы, на обрюзгшее лицо, невольно вдохнула запах несвежей футболки:

– Конечно нет! Вначале заселишься, потом к холодильнику прилепишься, потом дружков-подружек приведёшь?!

Антон встал со своего места, обошёл стол кругом, остановился рядом с сидящей на краю табуретки Полиной и нежно опустил руку на её шею. Кисловатый запах водочного перегара захватил Полину. Она мотнула головой, скинув его ладонь.

– Не надо. Уходи, Антон!

– Мне негде жить.

– Но где-то ты ночуешь? Где-то лежат твои вещи?

– Знала бы ты, где я ночую, – вздохнул Антон. – Ладно, завтра уйду опять в подвал: спасибо, дворники-гастеры из жилконторы приютили. Но разреши ночку переспать, душ принять, постираться.

На миг сердце Полины дрогнуло, и она хотела выспросить, как и почему бывший муж оказался в подвале, но сдержала свой порыв отзывчивости и сухо ответила:

– Душ можешь принять, а потом выкатывайся! И футболку эту выброси, я сейчас тебе из старого, чистого что-нибудь в шкафу поищу.

– Да, сейчас скину. А ты мне станок для бритья поищи – я ведь оставлял его в этой квартире.

Прошло ещё полчаса, пока Антон мылся. Вышел посвежевший, с выскобленным подбородком и щеками, с волос ушла накопившаяся копоть и грязь, и он снова превратился в белёсого блондина. Снова попросил поесть и наконец выкатился на улицу.

Антон был самой большой ошибкой её жизни. Поженились они в институте, учились на одном курсе. И до рождения ребёнка продолжали вольную жизнь: по выходным крутились на аттракционах в ближайшем парке, гуляли в кафешках после стипендии и даже вместе посещали бассейн, если удавалось купить абонемент, подхалтурив на уличной рекламе. Вначале они жили в коммуналке, в комнате Полины (её мать к тому времени умерла, а отец снова женился и переехал к новой жене), а позже умерла бабушка Антона, и путём сложных комбинаций молодые переместились в эту двушку на проспекте со счастливым, казалось, названием – Космонавтов.

Полина и Антон защитили дипломы в один год, получив квалификацию инженеров по военным приборам. Но тогда, на рубеже веков, оборонная промышленность переживала кризис, и найти работу по специальности им не удалось. Антон, вспомнив увлечение студенческих лет скалолазанием, устроился убирать зимой снег с крыш, а летом чинить кровлю. Полину приняли на работу секретаршей в небольшую фирму, продававшую телефоны. Вскоре она ушла в декретный отпуск. В Музей игровых аппаратов она устроилась позже.