Елена Кладова - Лоскутное одеяло

Тем временем мать оформила наследство и стала продавать имущество. Ира опять что-то беззаботно подписывала, по-прежнему ни о чём материальном не думая. И так есть, кому думать: и мама, и муж – люди деловые, во всём разбираются. Доверяла, ни о чём не догадывалась, пока чисто случайно не увидела не слишком приятную картину: жаркие объятия и страстные поцелуи собственного мужа и родной матери. Она даже глазам своим не поверила. Её заметили, но объятий не разомкнули. Значит, не показалось, Ира, заплакав, кинулась к ним:

– Мама, мамочка, как ты можешь!? Я же дочь тебе!

Тут-то на Иру и полилась холодная вода, да не из ушата, а целым Ниагарским водопадом. Мать смотрела на Ирину холодно и отчуждённо, потом заговорила презрительно:

– Ма-а-а-ать? Да никакая я тебе не мать! Твой папенька в благородство решил поиграть, когда о тебе узнал. С какой-то шалавой состряпал ребёночка, а она тебя кинула, в приюте оставила. Нашлись добрые люди, чтоб им пусто было, сообщили отцу. Поехал ведь, разыскал, домой забрал. Вот и посадил тебя мне на шею, папаша, блин! А спросил – оно мне надо? Мамаше ты, значит, не нужна была, а мне зачем? Так нет же! Всю жизнь тебя тяну, хватит! Нет у меня дочери и никогда не было! Поняла, дурында?

Страшная правда не сразу дошла до Иры. Её действительно родила какая-то непутёвая подруга юности отца? Родила и бросила? Как же так? Разве мама может поступать так жестоко? Папа не оставил, взял к себе, ненужную, нежеланную. Понятно теперь, почему так холодно к ней относились и отец, и, оказывается, не мать, а мачеха. Ладно хоть, все эти годы особой злобы Наталья не проявляла. И на том спасибо.

Говорить «спасибо» оказалось рано. Наталья и Борис давным-давно стали любовниками, и всю эту комбинацию с женитьбой, оформлением и присвоением имущества, денежных счетов долгое время разрабатывали и проворачивали. Ладно Ира! Но они и отца ловко обработали, он ещё при жизни во всём слушал Бориса, считая его лучшим другом, и жену, которой всегда верил. И вряд ли его смерть была случайной.

А Наталья нанесла ещё один жестокий удар:

– И детей у тебя нет не просто так! Мой врач позаботилась, спираль поставила, а ты и не поняла ничего, идиотка! На хрена нам лишние нахлебники?

Злоба так и выплёскивалась из мачехи. Сдерживаясь столько лет, сейчас она не стеснялась в выражениях:

– И ни на что не рассчитывай, отродье беспородное! Всё, что есть, моё. Моё!.. Я всю жизнь горбатилась, папаше твоему угождала, на тебя время и деньги тратила. Ты палец о палец не ударила, только пользовалась всем, бездельница! Хорошо, что дура дурой, давно на всё отказы подписала, и даже не заметила! Папаша перед смерть учудил, счётец на тебя оформил, а вот фигушки! У Бореньки доверенность от тебя, и денежки наши! Наши! Вот, поди же, попляши!

Ира осталась ни с чем. Преуспевающая фирма, роскошные квартиры, машины, бабушкин деревенский дом – всё было обращено в деньги и оказалось в жадных лапах Бориса и Натальи. Впрочем, кое-что Ирина всё же получила. Комната в жуткой коммуналке, с алкашами, клопами и тараканами – вот и всё наследство! Каким-то образом это место жительства было записано в паспорте, там же и штамп о разводе оказался. Мачеха сунула Ирине паспорт и произнесла насмешливо:

– Утром переезжаешь! Я добрая, на ночь глядя тебя не выгоню. Ступай к себе, я больше не хочу тебя видеть!

Ира смотрела беспомощно то на бывшую мать, то на изменившего ей мужа. Она никак не могла понять, что происходит. Наверное, это страшный сон и она вот-вот проснётся. Еле пролепетала, обернувшись к Борису:

– Боря, как же так? Ты мой муж!

– Уже нет! – Холодный и равнодушный взгляд добил Иру, она побрела в свою спальню, совершенно не представляя, что теперь делать.

Вот почему отец так беспокоился о ней перед смертью! Видимо, он обо всём догадался, и хотел хоть как-то защитить дочь. Но подлый друг и неверная жена оказались хитрее, они легко расправились с наивной дурочкой.

Бороться Ира не умела, думать и рассуждать здраво после такого удара не могла, приняла всё, как есть. Прошлое кончилось, исчезло, как и не было его. Потерянная, раздавленная, беспомощная Ира оказалась не у разбитого корыта, а и вовсе без него.

Из прошлой жизни осталась только Светка. Ох, если бы не она…

Светка, добрый ангел, друг, товарищ и брат, была единственным человеком из внешнего мира, допущенным в замкнутый и скучный Ирин мирок.

В Светке все было слишком. Слишком крупные для девочки размеры, слишком яркая внешность, чересчур блестящие черные глаза, очень пухлые губы. Со временем появилась и вызывающе массивная грудь, короткие юбки и нахальный макияж.

– Шалава! – бросали вслед подъездные бабушки, провожая взглядом статную фигуру, издали бросающуюся в глаза.

– Ну и стерва! – оценивали по первому взгляду окружающие.

Довольно высокая, с копной тёмных вьющихся волос, она была красива и очень заметна, реагировали на неё по-разному, но все и всегда. Светка ни на что и ни на кого внимания не обращала, посмеивалась и жила так, как считала нужным сама. Училась она отлично, таскала из школы лишь пятёрки, за уроками не просиживала, светлая голова схватывала всё на лету. Именно потому ей нашлось местечко в жизни Ирины. Та соображала куда медленнее, уроки делала часами, писала с ошибками, считала плоховато. И не потому, что ума не хватало, а мешали природная робость и стеснительность.

Первого сентября они попали в один первый класс. Лопоухие мальчишки с тщательно приглаженными вихрами, нарядные девчушки с огромными бантами на куцых хвостиках потянулись гомонящим ручейком. Опытная учительница сразу выделила в стайке взволнованных ребятишек этих двух первоклашек. Крепкая боевая девчонка решительно вошла в класс, охватывая смышлёными глазёнками всё вокруг. А хорошенькая, как куколка, малышка жалась в дверях, шагу не решаясь ступить. Так они оказались за одной партой, педагог посчитала, что решительная Светка, как никто другой, поможет освоиться растерянной тихоне. И оказалась совершенно права. Дальше по жизни эти юные девицы пошли вместе.

Светлана с первого класса взяла над одноклассницей шефство, помогала, объясняла, делала по два варианта на контрольных. Даже в дом была допущена, хоть и без приветливости со стороны чопорной Ириной родни. Суровая Евгения Станиславовна, имя которой малышка чётко выговорила, здороваясь, всегда пускала Светку в квартиру и даже обедом угощала.

Такие разные внешне и по характерам, девочки были схожи в одном: они совершенно не были нужны своим родителям. Но если у Иры было всё, кроме любви и ласки, то у Светы не было вовсе ничего. Пьющие родители заботами о ребёнке себя не обременяли, в доме порой куска хлеба не было. Ира делила с подругой обед, давала что-нибудь с собой, чтоб подруге не пришлось лечь спать голодной. Светка судьбе не поддавалась, рано начала подрабатывать, то собачку выгуляет, то в магазин сбегает, то с ребёнком посидит. Шла по жизни уверенно и весело, и если и была чересчур вызывающей, то только назло своей недоброй судьбе.