Юрий Любушкин - Указом награждать не предусмотрено. Проза XXI века

Больно? А ты как думал? Не хочешь плясать для солдат великой Германии, не хочешь? Ах, ты, бородатая образина! Сейчас ты у нас попляшешь, сейчас завоешь… Сейчас вы у нас все попляшете… Пока не поздно, хватай свой поганый бубен и давай пляши! Пошел, пошел! Шнель! Шнель!

А во всем табаре он – единственный мужчина, не считая сопливых цыганят. Но они не в счет. Парни хоть и набрались хорошо, но соображают…

– Где остальные? – орут парни. – В красную Армию пошли?

Цыган головой лохматой мотает, мол не понимает о чем речь. Прикидывается, конечно.

Ах, ты, гнида цыганская… Ах, ты… Один из наших – хрясь его прикладом. Видать хорошо приложился. Валяется цыганский барон по земле, стонет. Голова вся в крови. Бормочет что-то, вращая белками глаз. Видно проклинает нас.

– Где остальные?! Говори, скотина! – не унимается ударивший. – Ну?!

А старый цыган все продолжает и продолжает бормотать проклятья. Тут уже и у других парней нервы сдали – давай лупить его чем попадя. Колотят его, а цыганки визжат, как взбесились, бросаются на солдат. Суки! – лица пытаются своими грязными когтищами расцарапать.

– Ах, твари!

Шульце рванул с плеча карабин и пальнул по ним. Задеть никого не задел, но они ненадолго присмирели, затихли. Сообразили, что с ними чикаться никто не будет. А парни рассвирепели не на шутку… Тут прибегает адъютант командира полка. Запыхался, пот утирает. Потребовал кончать с этим балаганом. Парни взревел от радости – во-во, именно с «балаганом». Кончать, так кончать, давно бы так…

Вместе с адъютантом прибыло несколько огнеметчиков. Скажу откровенно: огнемет – штука офигенная. Не раз выручала нас под Брестом, а про Смоленск – и говорить не стоит. Как увидят Иваны живые факелы своих товарищей, сами пачками начинают сдаваться. Одно дело умереть от пули, пусть даже разрывной, но когда так… Бр-рр… А человек-факел орет дико и мечетсмя безумно среди траншей. Все от него врассыпную, кто-куда. А это огнеметчику только и надо. Смотришь, уже и другие Иваны заполыхали. А живые бегут, кто куда, ничего не соображая. Психологическое воздействие на остальных – лучше некуда. Тут вся загвоздка незаметно к позициям Иванов подобраться. А все остальное лишь дело техники…

Их пьяное развлечение подпортила одна деревенская старуха. Что-то крикливо выговаривала адьютанту, а потом вцепилась старая уродина когтями ему в лицо. Расцарапала. Шульце, хоть и пьян был в стельку, но с одного удара сшиб косматую ведьму на землю и, не давая опомниться, потащил ее за космы туда, где уже превратились в головешки цыганские ублюдки. Давай и ты туда же, русская ведьма! Гори-гори ясно, чтобы не погасла…

Кажется и еще несколько ретивых старух и какой-то старик угодили под струи огнеметов. Чтоб не повадно было за цыган заступаться! На офицеров Вермахта бросаются варвары… Еще чего не хватало! Распоясались недочеловеки. Мы, вам, покажем! Это их сыновья краснофф-армеец жгут их парней из панцер дивизий своим варварским коктейлем а-ля молотофф. Это они стреляли по нему на улицах Смоленска.

Горите вы все в этом очищающем арийском огне! Ха-ха-ха-ха! Дойчланд, дойчланд, – юбер алесс! Германия, Германия – превыше всего! Так поступать приказывал фюрер.

– Убивайте каждого русского, кто бы он ни был. Убивайте, не задумываясь, что перед вами старик, женщина или ребенок. Убивайте, убивайте, убивайте! За вас буду отвечать я!

Так нужно для великой Германии. С нами Бог!

Ох, и повеселились они от души в этой русской деревне Весёлки.

А потом они чуть не угодили под гусеницы русских тридцатичетверок. Еле-еле ноги унесли. Откуда они взялись на их головы? Как с неба свалились.

(Самая короткая в повествовании)

Москва… Вечереет… Сквозь высокое окно та же безотрадная картина. Тусклое октябрьское солнце, едва пробиваясь сквозь низкие свинцовые тучи, казалось, зацепилось о зубчатые стены Кремля. Одно хорошо – раз такая погода, вряд ли можно ожидать налета фрицевской авиации. Хотя… По ковровой дорожке вдоль длинного стола для совещаний с известной всему миру трубкой в руке неспешно расхаживает Верховный. Неимоверная тяжесть давит, гнет его плечи. Кто бы только знал, как тяжела она – Шапка Мономаха! Немыслимая нечеловеческая тяжесть! И он постоянно, из года в год, прет на себе этот груз ответстенности, эту непомерную ношу. Так и свалиться недолго, а тут еще война.

Война… Он напряженно думает. Что занимает его мысли сейчас, когда он один на один с собой в этом знакомом до мельчайших под робностей рабочем кабинете? Мысли о старшем сыне Якове? Или о том, как младший, Василий, игнорируя все запреты отца – его запреты – сбежал на фронт простым летчиком? Он усмехнулся в прокуренные усы – сбегают с фронта трусы и подлецы, а на фронт уходят воевать настоящие мужчины. А немцы уже под Москвой, все ближе и ближе… А Ленинград в кольце блокады, лютуют сволочи, да-аа… Дела… Эх, Яша, Яша…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.