Раиса Сысоева - Полынь: молекулы горечи

– Ты даже не спросила, как она себя чувствует сегодня, и какие у нее планы на завтрашнее утро, – продолжал Костя.

– Свекор сказал, что я могу оставить Максима хоть на неделю, – ответила Яна смелее. Она решилась посмотреть на супруга.

Он выглядел вполне обычно.

– Ты же знаешь, – раздраженно заговорил Костя. – Отец не чувствует всех тонкостей. Он рассуждает проще. Татьяна Анатольевна требует особого отношения.

Яна как обычно, не стала озвучивать, что она думает насчет особого отношения к капризам женщины шестидесяти девяти лет.

– Хочешь, я позвоню ей? – примирительно проговорила она.

– Будь любезна.

Яна прошла на кухню, и, не зажигая света, вымыла руки ледяной водой. Умылась несколько раз, и в отупении оперлась на раковину.

Как во сне она набрала номер свекрови. Извинилась, и попросила уважаемую Татьяну Анатольевну поделиться планами на завтрашнее утро.

– Я заеду за Максимом завтра утром в любое время, – без эмоций сказала Яна, и тут же услышала в трубке приглушенное ворчанье свекра.

– Нет-нет, моя дорогая, – поспешно отозвалась свекровь. – Мы прекрасно проведем выходные.

– Максим будет очень рад, – ответила Яна честно. – Я обязательно позвоню завтра. И если понадобится что-то, говорите мне об этом в любое время.

– Спокойной ночи, – отозвалась свекровь.

«Значит, раньше 10 утра завтра не звонить» – поняла Яна.

– Спокойной ночи, Татьяна Анатольевна.

Яна медленно опустилась на теплый кухонный пол. В полутьме ее ноги и руки выглядели, словно гнилые коряги старого дерева. Перед глазами отчетливо предстало искаженное злобой лицо шантажиста Сергея. Почему он топтал грешную землю именно под этим именем? Почему не назвался Яном? Тогда бы она могла догадаться, что вонзая нож в его туловище, вонзила точно такой же и в своё. Ей было так больно, словно в левой руке порвался важный сосуд, и она непременно должна будет умереть от внутреннего кровотечения в самое ближайшее время.

Яна неистово зажмурилась, но это не помогало избавиться от памяти об искажённом злом лице. Она понуро опустила голову и послушала тишину, элегантно разбавленную хлопками подъездной двери и мерным гулом машин с дороги, слышным через открытую форточку. Тёплый ветер с улицы шевелит тонкие занавеси. Яна ещё раз потёрла ладонь о ладонь и набрала чей-то номер.

– Добрый вечер, дорогуша.

– Мама, привет, – ответила Яна.

– У нас все хорошо. Папа на рыбалке выловил двух щучек.

– Ух, ты!

– Я уже приготовила их со сметаной.

– У нас тоже все хорошо, – сказала Яна.

– Передавай Константину привет от нас. Приезжайте в гости, как только у Максима начнутся каникулы.

– В нашем садике не делают каникулы.

– Ну, хорошо, как соберетесь, предупреди. Пока.

– Пока, мам.

Мучительно желая забыться, она поднялась. В квартире снова тихо. Неужели Костя забыл, что она дома? Обычно он вел себя иначе, когда они оставались в квартире вдвоем. Яна отмеряла шаги по коридору и чувствовала себя совершенно разбитой. Толкнула дверь кабинета рукой.

Картинно красивый Костя мирно спал на широком диване, темная прядь упала на лоб, и его ровное тихое дыханье говорило о том, что ей не стоит его будить.

Пошатываясь, она пошла обратно. Не раздеваясь, забралась под грубый плед на тахте и после двух часов несуразных пугающих воспоминаний, забылась тяжелым прерывистым сном.

***

– Маленькая царевна Уля так устала брести по лесу, что совсем отчаялась найти дорогу. Вдруг прямо перед ней возникла узкая лесная тропа. Добрая царевна пошла по волшебной тропинке, и через несколько минут оказалась на широкой приветливой поляне, заросшей мальвой, земляникой и васильками. Впереди блестел большой овал лесного озеро. Старый Мудрый Ежик жил здесь вот уже двадцать лет. Усталая и голодная Уля присела на берегу заколдованного озера, и огляделась. Мимо плыла утка с утятам. Разноцветный селезень с блестящими перышками был последним в их цепочке. Одинокая Уля окликнула уток, и попросила их подтолкнуть к ней лодочку с противоположного берега. Но дикие утки ее даже слушать не стали, не стоило ей кидать в них камешки на поле, – прочел Гаврила Сергеевич, и обернулся на маленькую внучку. Она так серьезно, с таким вниманием слушала сказку, что он поневоле ощущал себя важным. Такая маленькая, с шарфом на шее, от её ночной рубашки пахнет согревающей мазью. На табуретке неподалёку от них спрей с морской водой для промывания носа.

Гаврила Сергеевич улыбнулся и тут же вздрогнул от болевого импульса в груди. Приступообразная боль, острая неожиданная необъяснимая – это что-то новое, вчерашняя тренировка со штангой была лишней? Но что плохого, если трёх раз на тренажёрах ему не хватает? Сердце его не беспокоило никогда. Что это ещё за нежданная дряхлость?

Через полчаса на подоконнике навязчиво заурчал телефон. Гаврила Сергеевич отрицательно относился к предчувствиям – если на роду написано, то и предчувствовать нечего, не поможет – но сегодня его необъяснимо раздражала возможность говорить по телефону.

– Подожди-ка, принцесса, – поднялся он с неохотой. – Да? Где найден?! Кем? – Помолчал. Продолжал тише. – Приеду только завтра утром. Сегодня занят.

– Деда, почитай! Деда, почитай! – запиликала Галя. – Д-е-е-е-да! Почита-а-а-а-й!

– Д… Да, принцесса.

Гаврила Сергеевич остановился посреди комнаты, и несколько минут не мог сообразить, что для чтения ему следует снова присесть на диван и взять в руки книгу.

***

В шесть утра Яну разбудил навязчивый телефонный звонок из недр сумки, валявшейся возле холодильника – неслыханный акт вандализма.

– Да, – разлепила губы Яна.

– Бодрое утро, – насмешливо и мрачно выговорил Альберт. – Одевайся и спускайся к подъезду с вещами.

– Альберт, это глупая шутка, – выговорила Яна, и тут же поледенела, вспомнив происшедшее одиннадцать часов назад.

– Просто поговорим у меня в машине. Только ты и я, – настаивал Альберт. – Костя в бинокль может посмотреть.

– Я иду, – отозвалась Яна.

Со стороны второй гостиной не доносилось ни единого звука. Муж давно привык, что школьное начальство звонило Яне и рано утром, и поздно вечером. Костя нервничал вчера, значит, устал или на работе снова наседают с квалификацией персонала.

Яне не нужно было одеваться, она лишь почистила зубы и немного причесалась.

– С недобрым утром тебя, – буркнул Альберт, потирая мятую щеку. Вероятно, минут сорок назад он нежился в теплой постели, чвакая губами на горячем плечике жены.

– Что успело случиться? – безжизненно спросила Яна.

– А, ну да, – встрепенулся он, и повернулся лицом к собеседнице. – У меня так-то выходной сегодня. Звонит Петрович час назад. Двойное убийство в институте.