Вильям Богуславский - Тетрадь из прикроватной тумбочки больницы «Асута» (Записки импотента) и другие повести

– Я рада, что ты пришел, – скороговоркой произносила она и открыла двери. – Мой летает, какие-то дальние районы. Сам такую профессию себе выбрал!

Квартира, похоже – однокомнатная, и слева расстеленная белая кровать, возле кровати коляска.

– Если Натка проснется, я подкачаю, – объяснила она.

Возле кровати стоял низкий столик, в подсвечнике на подставке горела свеча. Рядом в тарелке – цветные конфеты, чайник и чашки, и совсем рядом – бутылка и две рюмки.

– Раздевайся. – И она помогала мне раздеться. Сбросила свой халат и торопливо оказалась в постели.

– Иди, – приподымаясь, сказала она.

Я лег, она прижалась ко мне и замерла на какое-то время.

– Подожди, – сказала она, – давай выпьем! Я сел, и мы выпили.

То, что было потом, – вспоминать не хочется. Она была активна, очень активна.

Случилось то, чего я боялся, и вообще этот сыр-бор, в котором я раньше пребывал, не давал просвета.

Некоторое время она лежала молча. И тут глянула на часы, висящие на стене, и как бы вдруг опомнилась.

– Я, похоже, ошиблась, – озабочено сказала она, – со временем вечно нелады, неужели Вадик может появиться!? Этого еще не хватало! Решаем быстрее!

Я торопливо оделся.

– Ты не обижайся, если что! – сказала она и закрыла за мной дверь.

Темная ночь. Те же Фонари. Одно звездное небо. Автобусы давно не ходят. Да, такое было, вспоминать не хочется. Печально!

29 августа 1998 г.

Больше года не открывал тетрадь – я в Израиле! И не удивительно, что меня вдруг потянуло снова вести эти записи. С моей настоящей родины я вдруг переместился в историческую! Буду откровенен: очень резкий переход! Кроме того, когда я раньше записывал, то вроде погружался в другой мир! Да, отвлекался! Да, надеялся! Может, это был мир иллюзий или поиск оправдания? По крайней мере, как сказал когда-то Виктор Петрович, лучшая форма медитации! Кстати, перёд отъездом я узнал, что Степан Евдокимович Ходоров жив и даже появлялся в конструкторском бюро на работе в «Гидросиле».

Та проблема, которую я считал в свое время главной, отодвинулась, мне так кажется, что самые серьезные события наступают именно сейчас, Чего стоил отъезд в Израиль!

!!!

Мы уезжать не собирались. Мрачные годы! Наши знакомые прямо на улице торговали своими пожитками. Маму уволили с работы – клинику закрыли. Еще хорошо, что успели продать квартиру. И самое мрачное: два зачета, неразбериха, я не пришел, и этот декан из старых советских, уперся рогом. Да. Я виноват! Отчислен за неуспеваемость! Зачетка – более или менее убедительная, справка на клочке бумаги – окончил два курса Крайского политехнического института.

И это была последняя капля!

С документами возилась мама, вела переписку с Львом Абрамовичем, прощалась со многими друзьями и приятелями. Я об отъезде меньше всего распространялся. Правда, встретил своего одноклассника, работал в молодежной газете, я ему рассказал, что уезжаю в Израиль. И он мне выдал – «Я считаю это гнусным предательством», а оказался в Израиле раньше меня.

Скажу – Израиль меня поразил! И открывшаяся сама собой передо мной стеклянная дверь в супермаркете, и обилие продуктов, лавочки с фалафелем или швармой. А невиданные ранее пальмы с гроздьями фиников! И куда ни глянешь, все в зелени, в цветах, – восторг и удивление!

Лев Абрамович действительно нам во всем помог.

Встретил в аэропорту, мы у них жили, пока не нашли на съем квартиру.

Меня вызвали повесткой в израильский военкомат.

Офицер на русском языке сказал:

– По возрасту ты освобожден от призыва, но если ты хочешь быть в армии Израиля, мы с удовольствием тебя приглашаем.

Я отказался.

– У меня мама, и ей нужна помощь.

Мы с мамой, с Львом Абрамовичем многое обговорили, мне надо продолжить учебу или попасть на какие-то курсы, здесь их, оказывается, много, но, главное – изучать язык, знать иврит, иначе все пути практически закрыты, идти в ульпан! Так здесь называются первоначальные заведения по изучению иврита.

С оформлением документов все было не так просто, этим занималась мама. С утра она надевала свое лучшее платье, перед зеркалом примеряла свою шляпку, и, несмотря на свои годы, выглядела стройной и моложавой. «Очень милы!» – комплимент Льва Абрамовича.

С мамой оформлять документы приходилось и мне. Правда, моя справка за два курса института мало кого интересовала. Самое главное, на руках у меня был теудат зеут – паспорт, а направление в ульпан мне дали сразу по приезде в Израиль.

За несколько кварталов от дома, где мы сняли двухкомнатную квартиру, находился матнас (дом культуры) Бейт Воск – целый комплекс: библиотека, разные кружки и класс, где проходили занятия по изучению иврита. Я все это узнал и утром пришел на занятия.

Вхожу, сидят уже несколько человек. Хочу сесть за свободный столик и слышу какой-то визгливый возглас. Потом узнал, вроде староста наша израильтянка, но слабо говорит по-русски.

– Здесь занято, французы сидят, Хочу сесть на второй ряд.

– Здесь – аргентинцы.

– За этим – американцы.

Наконец раздается мужской баритон:

– Иди сюда, здесь русские!

Так я оказалась на последней парте.

На занятия я приходил регулярно, но, оказалось, что группа уже занималась три месяца, и многие преуспели. Я пока ничего не соображал.

Парень из России, с которым я оказался рядом, мне посоветовал найти группу с начальным курсом. Я навел справки, оказалось, что здесь же в ульпане, где-то через месяц будет набор. Я обратился к куратору, и он пообещал записать меня в новую группу первым. И я решил подождать. Тем более мне сказали: «Не волнуйтесь! Вас пригласят!»

Лев Абрамович задержку не одобрил.

– Готовься пока самостоятельно!

Он в Израиле совершенно освоился. Здесь, оказывается, есть самые разные объединения, где репатриантам, особенно пожилым, можно общаться и с интересом проводить время. Возможностей тьма – спортивные группы, какие-то религиозные содружества, семинары и кружки по интересам.

Лев Абрамович вступил в географическое общество.

Кроме обычных лекций, организовывались экскурсии с опытными экскурсоводами. Лев Абрамович меня брал с собой. Надо сказать, что эти поездки были невероятно интересными и очень расширили мои познания об Израиле.

Я ничего не записывал. Однако некоторые экскурсии были настолько впечатляющими, что я доставал свою тетрадь.

Как провозглашал один из экскурсоводов «В Израиле каждый камушек – история!»

В одном из разрушенных каменоломен я увидел кусок пола с живой мозаикой, ну как будто только что выложено!

И сразу рисуется пиршество во дворце, ожившие мраморные лица. Может по этой цветной мозаике ступала нога Юлия Цезаря!?

Но самые главные экскурсии – «Иерусалим – колыбель трех религий». Трижды автобусом возили нас в эти исторические места, но, похоже, и близко не раскрыли всего того, что здесь происходило. Особенно поразила поездка «Подземный Иерусалим».