Ольга Шипилова - Санитарная зона

Чтобы попасть в кабинет психотерапевта, мне необходимо было обогнуть оранжерею, найти лестницу и подняться по ней на второй этаж. Немного поплутав, я, наконец, очутилась у кабинета с позолоченной табличкой.

Хочу сообщить заранее: в психиатрию я не верю, психиатрам не доверяю, а психоаналитиков и вовсе считаю мошенниками. Не трудно догадаться, насколько мучительным был мой визит, к тому, кто намеревался расчленить мой мозг на куски, пытаясь добыть сгусток информации, приведший к мнимой депрессии. Я постучалась в дверь, мне никто не ответил. Тогда я легко нажала на ручку, она бесшумно опустилась, дверь подалась вперед, пропуская в интимную глубину затемненного кабинета. Помещение меня потрясло. Это был не кабинет – кукольный домик, которого у маленькой Алисы никогда не было. Вся обстановка явила себя в нереальном, почти сказочном свете. Современные подростки сказали бы, что она выглядит «мимишно». Уютные ярко-оранжевые стены приглашали влипнуть в них лицом, распластать тело, не отпускать. Какие-то вини-пухи и пяточки еле заметно, расплывчато, точно в воду опустили кисть с акварелью, посматривали на меня. Красочные картины с видами летней природы, почему-то под самым потолком, радовали глаз. Это я потом поняла, что лицезреть их приятнее всего лежа на спине. У стен по обе стороны вальяжно расселись два мягких дивана, на них разбросалось множество игрушек и подушечек. У окна, поделенного вертикальными линиями на лимонные и белые полосы, пестрело жалюзи, аппетитно напоминая слоеный торт. Чуть дальше находился стол без единого угла, за которым сидела маленькая женщина, элегантно забросив стройные ножки в легенсах одна на другую. Она подперла острый подбородок крошечным кулачком и, улыбаясь, осматривала меня. Я испытала неловкость: мои шлепанцы и костюм выглядели комично на фоне ухоженной зрелости.

– К вам можно?

Я старалась не встречаться с ней взглядом. Глаза доктора были острыми и живыми, казалось, у них есть невидимые пальцы, длинные, тонкие, готовые ощупать меня до самых костей.

– Конечно, прошу, садитесь!

Женщина встала из-за стола, я заметила, что ростом своим она невелика, если мы окажемся рядом, то она едва дотянется своей макушкой до моего плеча.

Я присела на краешек дивана с левой стороны кабинета, как можно ближе к двери, оставляя себе возможность в любую минуту удрать от пытливых глаз.

– Давайте знакомиться! – женщина сделала несколько шагов по направлению ко мне, выставив вперед руку. – Я – Светлана! А вы?

– Алиса Павловна, – ответила я, отчеством своим ограждаясь и от хитроумных уловок психотерапии и от протянутой руки.

Она расхохоталась.

– Алиса, зачем же так официально? В первую очередь мы должны подружиться! Я вам нравлюсь?

– Ну…

Я вела себя странно: вместо того, чтобы отвечать, смотрела по сторонам, замечая все мелкие детали. Возле дивана, на котором я сидела, стоял совершенно белый круглый чайный столик, на нем – синяя коробка с бумажными язычками салфеток. Они были слегка вытянуты, упрашивая разреветься в голос, исповедоваться перед Светланой, громко сморкаться не в кулак, а в них, мягких, пахнущих лавандовыми полями. Чуть дальше стоял еще один столик с кофейником, фарфоровыми чашечками и дольками мармелада, как бы невзначай рассыпавшимися яркими разноцветными пятнышками. Мне показалась, что я уменьшилась в размере, помолодела лет на двадцать. Моя одежда, внешний вид, тонкий шнурок рыжих волос вдруг так неожиданно и гармонично вписались в уютную, располагающую к эмоциям атмосферу. Во всей этой обстановке не хватало только кролика и чеширского кота. Даже имя мое соответствовало заданной сказочной теме.

– Нет, вы меня осмотрите внимательно и скажите, я вам нравлюсь?

Голос Светланы доносился из другого мира, сладкий, ласкающий. Я погружалась в мягкую воздушную вату. Она села на диван напротив меня, колени ее и носочки туфель смотрели в мою сторону, этот прием мне хорошо знаком. Пытаясь не встречаться с ней взглядом, я для приличия кивнула, хотя вовсе не понимала, чего она от меня хочет и о какой симпатии говорит.

– Отлично, – сказала Светлана, – вы мне тоже нравитесь!

На ее глазах появились слезы. Она наклонила голову сначала влево, потом вправо, как бы приноравливаясь ко мне. В этот час, я знала это точно, ибо на четвертом курсе готовила студенческую работу о психотерапии, Светлана воображаемо качала меня на руках, как младенца. Как чужое дитя, которое она пыталась полюбить, чтобы помочь. Пока она нянчилась со мной мифической, я ее изучала. Темные волосы, модная короткая прическа, чайные глаза, маленькая, очень стильная. Острые колени едва не прорывали черные легенсы. Водолазка мышиного цвета просвечивала ребра. Их можно даже сосчитать! И такое же отсутствие женской груди как у меня. На спинке стула повисло кремовое пончо, так ловко подчеркивающее бледную кожу и алые губы Светланы. Я сразу представила его на этой маленькой женщине, пончо ей шло. Да, пожалуй, она мне нравилась.

– Ну, что же, – через минут пять начала Светлана, – я вижу, у тебя депрессия.

Переход на «ты» смутил меня, я героически сдержалась, хотя столь грубое внедрение постороннего человека в мою сокровенность было похоже на насилие, на надругательство.

– Что ты чувствуешь?

– Я?

Вопрос поставил меня в тупик: не потому, что был задан бестактным образом, а потому, что за все это время со статьей об изъятых органах впервые кто-то проявил любопытство к моим чувствам.

– Одиночество, я очень одинока, никому не нужна, меня использовали!

Я извергла из себя то, что все эти дни испытывала, чем надрывалась, о чем думала. Эмоции, наконец, нашли выход. Я посмотрела на лавандовые салфетки – не сработало – плакать никак не хотелось, хотелось злиться и кричать.

Светлана одобрительно кивнула мне, и я продолжила свою гневную тираду. Не знаю, зачем я доверялась ей. Это был обыкновенный человек, такой же, как и я, со своими проблемами и страстями, но тогда она была для меня иконой. Я точно стояла на коленях со свечой в руках, совершая свою первую в жизни исповедь. Нет, я не верила Светлане, как и в статью, которую писала, но мой разум заволакивал туман, я хотела верить хоть кому-нибудь, хоть в кого-нибудь.

– Алиса, ты чувствуешь расщепление? – вдруг неожиданно спросила она меня.

Не того вопроса ожидало мое истерзанное душевное состояние, но… Ответила я резко, скоро.

– Да! – для меня самой это «да» прозвучало облегчением, словно я ждала много лет уточнения своей половой принадлежности. Меня никогда не спрашивали о расщеплении, а я так этого хотела. Долгие годы я терзалась тайнами своего происхождения, точно тысячи червей пожирали меня изнутри. Во мне было то, что принадлежало отнюдь не женскому миру.