Ольга Апреликова - Сады Драконов

В детском дворце он, перебирая волшебные игрушки, провел остаток дня и переночевал в маленькой кроватке в узорчатой спальне. Но, хоть он и нашел кухню и всякие кладовки, никакой еды там не было. Поэтому утром он вышел искать еду – и за дворцом попал в лабиринт обмелевших прудов и разросшихся зеленых изгородей. Ничего, выбрался к полудню и через еще одни послушно открывшиеся при прикосновении ворота вышел в город и по нарядной улице дальше на золотую, невыносимо узорчатую – даже белые булыжники под ногами в узорчиках – небольшую площадь. Здесь все сияло и переливалось. Фонтан посреди площади шумел, исправно посылая в небо дробящуюся в брызги невысокую струю. Он скорей подошел попить – попил, умылся, еще попил, выпрямился. И увидел, как с той стороны фонтана стоит и громадными глазами изумленно смотрит большой мальчик в черном. Мур дернулся убежать, но мальчик вскинул к нему руки:

– Ой, не убегай! Ой, только не уходи! Не бойся!!

Понятный, родной язык ошеломил. Мур замер. Мальчишка бегом обогнул фонтан и схватил за плечи:

– Ты кто? Ты откуда тут такой?

– А ты? – вывернулся и отскочил Мур.

Мальчик – его синие глаза пылали, как сверхгорячие звезды – выставил ладони:

– Прости-прости-прости не буду больше хватать! Я просто очень сильно удивился! Тут никогда никого не бывает!

– Я тут первый раз, – сознался Мур. – Не понимаю, что это все за волшебство… Целая золотая страна. Только еды нету. То есть там, далеко, – он махнул за спину, – сады с орехами и яблоками.

– Сейчас, – мальчик порылся в карманах многослойного, неописуемо роскошного тяжелого черного наряда и вытащил горсть крупных орехов. – Да, еды нету… Потому что людей нет, это запретное место. Корабли сюда не летают.

– Почему запретное?

– Слишком много опасных чудес.

– Я не видел ничего страшного. А люди вымерли?

– Да их тут и было немного. А я всех потом переселил, потому что… Не место для людей. Тайн многовато. Расколоть тебе орех?

И они сидели на бортике фонтана, иногда орошающего их водяной пылью, кололи орехи, ели и разговаривали:

– Ты похож на бродячего котенка, – сказал мальчик. – Кто ты, такой маленький? Ты один?

– Один, – кивнул Мур и впервые в жизни почувствовал, что «один» – это как-то нехорошо. – Но я ничего, живу. Так, гуляю везде, смотрю. Я… Ну, правда какой-то бродячий. Я заблудился насовсем, и теперь просто хожу из мира в мир, с планеты на планету. Но такую золотую сказку первый раз нашел. – Какой этот мальчик красивый и сильный. И добрый. – …А ты почему-то похож на волшебника.

– Немножко есть, – кивнул он. – Ты тоже волшебник. Неволшебники сюда попасть не могут. А ты чего с планеты на планету бродишь, пешком что ли?

– Пешком. Через норки.

– А-а, пространственные порты. А зачем? Что ты ищешь?

– Я не знаю, – растерялся Мур. – Но, наверное, когда найду – узнаю? Вот, например, тебя нашел.

– Значит, ты заблудился?

– Ну, пространственно-то я понимаю, где я. Это Домены, по звездам понятно. На любой планете сразу все понятно, стоит посмотреть ночью на небо. Звезды все скажут. Но… Я во времени заблудился. Не понимаю, в «когда» я. А ты понимаешь?

– Да, – он смотрел со все большим изумлением. – Да откуда же ты такой?

Мур махнул рукой:

– Да ну их. Я убежал… Но заблудился. Все хорошо, но, когда живешь не в своем времени, то все будто не по правде. Вот была бы такая звезда… По имени Всегда, чтоб помогала ориентироваться. Поговорить с ней, и сразу ясно, в «когда» ты.

– Неплохая идея, – задумчиво свел брови большой мальчик. – Такое я, наверное, смогу… Но как же с ней говорить? Звезды есть звезды. Что им за дело до нас?

– Ну, я в полете слушаю их скрежет, вой или нытье. Помогает ориентироваться. Нет, ну есть, конечно, звезды, которые поют, но редко. Звезда по имени Всегда путь тоже поет. Но чтоб с ней еще разговаривать можно было.

– Разговаривать… Надо создавать супермозг, слить в него миллионы ИИ…

– Сделай такой, чтоб мог повторять себя, – подумав, сказал Мур. – Ну, воспроизводить независимо от типа самой звезды, на которую ты навяжешь все эти ИИ. Тогда она правда будет всегда – бессмертная. Ну, за счет перехода с одной платформы на другую. Боюсь, в ней очень быстро будет выгорать водород. Ее надо будет подкармливать.

Мальчик усмехнулся и внимательнее посмотрел на Мура:

– А ты разбираешься в звездах.

– Так, не очень… Заблудился же.

– А хочешь пойти со мной? Знаешь, дома каждая звезда поет.

– Нет, я не пойду, – подумав, вздохнул Мур. – Потому что если я пойду с тобой, то окажусь в твоем доме, а не в моем. Я хочу в свое настоящее время и в свой настоящий дом, чтоб все честно и правильно.

– По правде, – кивнул он. – Тогда тебе в самом деле может помочь только звезда Всегда. Я ее сделаю. Вот прямо сейчас вернусь домой и за дело… Ты ее услышишь. По ней поймешь, какое для тебя время в той точке, где ты находишься. Поймаешь вектор. Переместишься норой в подходящем направлении. Снова найдешь звезду Всегда и опять сверишься. Ты справишься.

И Мур справился.

Он справится и с присутствием чужих на расстоянии вытянутой руки. И с тем, что открыт портал в золотую страну, а там воля и спелые яблоки. Но золотая страна – это игрушка. А ему нужно настоящее дело. Хотя с этим порталом – куда легче терпеть чужих. И вечный надзор.

Все валилось из рук и голова стала ватная. Его сопровождали даже в туалет. Одного раза пописать в присутствии чужого ему хватило. Два дня вовсе ничего не ел, а воду пил по глоточку – и в туалет не надо стало ходить. Только мерзнешь, поташнивает и голова кружится. Тарас как понял, в чем дело – отругал, велел не валять дурака и есть как следует:

– Да, мы тебе не доверяем. Но какая ж ты впечатлительная зараза! Голодать нельзя, понимаешь? Ну, Мурашка. Ты ведь честный. Если пообещаешь – мне пообещаешь, лично, что с горшка не удерешь в свою нору, я велю тебя на горшке не караулить.

– Пообещаю.

– Ну, и все тогда. Ладно, и в душ тоже никто не будет заходить. Все, пойдем, ты наконец поешь, чтоб все успокоились. И я с тобой пообедаю.

– Я мог бы пообещать, что вообще никуда не сунусь, – без надежды сказал Мур. – Смысла в вашей прямой охране нет никакого, – он протянул руку в золотой портал и сорвал с ветки шершавый зеленый листочек, протянул Тарасу: – Вот.

Тарас чуть побледнел. Забрал листик, спрятал в нагрудный карман и взял Мура за руку:

– Я не могу снимать охрану. Откуда ж ты свалился на мою голову, чудовище… Будем теперь за руку ходить.

С неделю днем сам Тарас вообще не отходил, не отпускал, все время занимал делом и тренировками и в буквальном смысле водил за руку, только разрешал кидать в открывающиеся проемы тяжеленькие оранжевые мячики-маячки. Потом на трехмерной карте техники отмечали координаты, покрывшие редкими белыми искорками пространство созвездия – Мур старался вычислить закономерности попаданий, но мало что понимал. Он вообще что-то плохо соображал, а разок вдруг так устал ото всей этой возни с мячиками и того, что голова непрерывно кружилась, что присел в уголок на диване в какой-то комнате и уснул. Проснулся, когда Тарас нес на руках к врачам. Как стыдно. К тому же половина маячков пропадала бесследно, наверное, они улетали или в другое время, или куда-то так далеко, что их невозможно было засечь – за пределы Дракона. Это почему-то ужасно расстраивало. Дня за три он обозначил каждый из открывающихся со станции проемов, или нор, как называл их Тарас, даже самые нестабильные, причем техники отмечали «пороги» липкой лентой разного цвета. Иногда для этого приходилось использовать подъемник – Мур не пропускал ни одного проема, включая те, которые открывались в потолке.