Ольга Апреликова - Золотой братик

© Ольга Апреликова, 2021

ISBN 978-5-0053-0622-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

А ведь хорошо, что природа молчит? Даже если небу, елкам, снегу он не нравится – они-то ругать не будут. Тишина. Больше ничего хорошего здесь – нет. Лес. Мокрый и белый. И холодно… Если б снова туда, где солнце, лето и маленькие, как игрушечные, золотые города! Где даже полотно дорог золотое, узорчатое, а вдоль них – невысокие столбики, чтобы считать мили, с зелеными самоцветиками на верхушке… А тут, дома, вообще никаких дорог нет – только небо, все летают. Ну, еще в парке лабиринт дорожек для гуляния: сколько ни иди, никуда не придешь… Тоска. Зареветь? Нельзя: не маленький. А первоклассник… Тьфу на нее, на эту школу. И на золотую страну – тоже тьфу. Да. Дело-то ведь совсем не в ней. А в Юме. То есть в том, что его нет. Вот сколько ждать, когда он явится и схватит на руки: «Братик мой золотой»?

Брызнули слезы – скорей вытер. Но как жить-то – без Юма?! Без Юма самого по себе, ведь Юм без чудес, простой Юм, не волшебник – даже лучше. Хотя, конечно, он бывает свирепым – попробуй, закапризничай… Зато он таскает на руках, если устанешь… Если занят, то можно тихо-тихо играть рядом… Если уснешь нечаянно – он всегда так долго работает! – то укроет чем-нибудь, а потом, когда дела закончит и сам станет зевать, подберет и утащит в кроватку… Спать лучше всего на нем, хотя, конечно, там на спине очень твердые лопатки. Но если сверху обнять, сколько рук хватит, и ухом и щекой пристроиться под левой лопаткой, тогда не так уж твердо и слышно, как сердце стучит… А утром проснешься и, если он еще спит, можно тихо играть с мягкими игрушечками… И лучше, чтоб эти игрушечки по его лопаткам не гуляли, а то разбудишь – встанет, заворчит, потащит завтракать и буквы повторять… Всегда с ним. Быть бы. Как без него – пусто!!!

И больше никого на свете нет .

Ну, конечно, есть ребята, с яслей вместе, названые братики и сестренки, самые любимые… Ну и что. А Юм зато… ЮМ!!

Но его нет тут нигде. Как теперь так долго – он сказал, до Нового года!! – одному?

Да еще эта школа…

Он опять вытер слезы и огляделся. Пустота между стволов и веток. Лес. Как он опять ловко ото всех сбежал. Ну и что. Скоро поймают. И попадет. В прошлый раз ругали, ругали. Громко. Он оглянулся – вернуться? В талых ямках следов видно травку, хвою, коричневые и серые листики. Какой-то мусор, мох. А камешков в лесу нет… Он посмотрел в небо – мутная мгла. По сторонам – черные лапы елок и сырые, дохлые хлопья снега, шлепающиеся на белые поляны.

Зато он сейчас один. Противный праздник: обвисшие мокрые вымпелы, лягушачья икра белых воздушных шаров, крики, смех, шум – День Первого Снега. Какой же это праздник, если все вокруг будто серым карандашом нарисовано? Да ну его. А вот праздники Юма, хоть с фейерверками среди ночи, хоть с красными дирижаблями в бездонном небе… Не реветь.

Страшно тут. В пустоте. И время как будто бы спит. Все – как во сне.

Как в чудесах. Может, если не сдаваться – когда-нибудь и чудо случится? Идти и идти. И найдется Юм?

Ведь никогда не угадаешь, когда начинаются чудеса. Последние были недавно. Те золотые дороги с узорами. Но там еще полно было чудес: дирижабли в небе, золотые дворцы, статуи, таинственные комнаты со старинными вещами. Во дворцах – белые от солнца дворы с золотыми узорами в каких-то огромных кругах. Юм на этих узорах иногда танцевал. Они там жили то в одном дворце, то в другом – всегда одни, и Юм все читал старые книги на чужих языках, а он сам, прижавшись к его боку, разглядывал непонятные картинки. От книг пахло пылью и, Юм сказал, сухой ромашкой. На лугах вокруг дворцов этих ромашек, живых, под облаками цветных бабочек, – целые океаны… А игрушки-то были там какие удивительные!!! Карусель-то на круглом столе, где вместо лошадок журавлики и лебеди? А телескоп-то, и там в черноте звезды, много-много, и все разноцветные, а у ближних видно таинственные шары планет… В другом дворце – настоящая живая лошадка, только маленькая, мохнатая, гривка в косичках, белая, как молоко… Такая пони. Яблоки ела и морковку, щекотно, если из рук, и можно во дворах кататься, пока Юм в библиотеке… Заблудился однажды в дворцовом лабиринте – лошадка тоже не знала, куда идти. Но только он заревел – Юм тут же их нашел. И смеяться не стал… Зареветь все-таки, что ли? Вдруг Юм услышит и найдет… Нет, не услышит… Он далеко. За небом. На другой планете.

Он остановился и растерянно посмотрел вокруг: ну где же ты, Юм, где? Ююуууум…

Юм! Юм, чудес не надо, ни лошадок, ни дворцов, ни ромашек – пришел бы ты просто…

Он опять посмотрел на небо: какое слепое… Непреодолимое, как граница миров.

А потом что? Если даже Юм придет? Он ведь не может насовсем забрать с собой, он объяснял. Только все равно непонятно – почему. В общем, не может. Хоть и волшебник…

Уйдет опять. А тут все – чужие. И всё, даже елки эти, даже учебники там в портфеле, даже каша на завтрак – чужое.

Ведь вот же – этот первый снег, мокрый и шершавый – гадость какая. А он ведь ждал его. Песенки разучивал со всеми. Ждал – как только выпадет первый снежок из песенок – сразу случится что-то. Но ведь день еще не кончился?

Из-за черных елок послышался гул люггера. Сейчас поймают. Гул низко над лесом и все ближе – он шмыгнул под шатер ближней елки и затаился на скользкой хвое, вздрагивая от сильно подпрыгивающего изнутри сердца, сжался, чтоб не царапаться об шершавые обломки засохших веток. Пожить бы здесь под елкой сколько-нибудь… Гул люггера завис прямо над елкой. Кто из воспитателей его ловит в этот раз?

Машина тяжело села. Хлопнула дверца, и на висок со вздрогнувшей ветки больно закапала ледяная вода. Вышедший из-за машины человек… Ох: сам Артем, главный в «Венке» для всех.

Он сам выполз ему под ноги. Поднялся; даже, отряхивая мокрый снег и приставшие серые хвоинки, решился взглянуть – глаза серебристые, нездешние, он никогда ни у кого таких не видел. Показалось, что вокруг стало светлее от этих глаз, будто солнце вот-вот прорвет снежные облака. Жуть. Артему-то – он царь Венка! – что до него?

В салоне на заднем сиденье горой – громадная куртка. Сесть на краешек, чтоб не касаться… Тепло… Машина взмыла. Страшно. Высоко, и подташнивает. Зато в машине тепло. Он не успел опомниться, когда внизу вдруг промелькнули знакомые крыши и неразбериха с белыми шариками на школьной площади. Ой. Недалеко же он ушел.

Ай! Куда это его?

Артем обернулся, посмотрел в глаза, потом на грязную лужу, которая уже образовалась под его раскисшими комнатными ботинками. Отвернулся, прибавил скорость. В том же молчании, очень быстро (а Юм все равно быстрее летает!!), невысоко, машина прошла над черно-белым лесом и скоро села в сером просторе площади у главной башни Венка. С трудом он выбрался за Артемом, а тот крепко взял за руку громадной ладонью, повел – не спеша, чтобы не приходилось сбиваться на рысь. В лифте отпустил его онемевшую ладошку и опять посмотрел на ноги. Он переступил чавкнувшими башмаками и испугался этого мокрого звука. И даже не сразу, а лишь когда Артем оглянулся, вышел из кабины.