Нина Юшкова - Принцесса Фиалка

– Не будет из него толку! Сварим его и съедим! Наконец-то у нас будет мясо! – сказал один из них.

– Мы стары. Нам нужен кто-то на подмогу. Превратим его в уродца и заставим нам служить, – сказал другой.

– Что мы спорим? – сказал хозяин каморки, – это волшебство очень трудное. Оно может не получиться. Да и он слабенький, вдруг да не выдержит превращения? Порешим так: бросим его в кипящий волшебный отвар, если он превратится в уродца и обретёт колдовские способности, будет нам помощник. А если он сварится, что ж, будет нам мясо.

– Да, да! Хорошо придумано, так и сделаем, ха-ха-ха! – Хриплыми голосами захохотали гости.

– А не подслушивает ли он нас? – насторожился один. Он подкрался к постели. Отвратительный удушающий смрад пахнул юноше в лицо. Кровь застыла в жилах. Хотел он сморщиться да отшатнуться, но собрал все свои силы и лежал недвижим, и ни один мускул на лице не дрогнул.

– Спит крепко, – довольно пробормотал гость.

Поднатужившись, колдуны поставили на плиту огромный медный котёл, который обычно стоял в углу, налили туда воды и стали сыпать разноцветные порошки, шепча заклинания и размахивая над ним руками в широких, как крылья, рукавах.

– Теперь пусть кипит до нужного часа.

– Да, зелье должно хорошо провариться.

– А чтоб колдовство удалось, давайте плясать.

Они по очереди хлебнули из высокой зелёной бутыли и закружились, хромая и притопывая, сопя и кашляя, всё быстрей и быстрей, сопровождая своё кружение глухими завываниями, леденящими душу. Их чёрные мантии развевались, казалось, что они удлиняются, вытягиваются во все стороны, хлопая уже и по стенам и по потолку и пролетая над юношей. Холодные вихри проносились по комнате, чернота мантий почти слилась с чернотой ночи, в уши врывался топот подошв, хриплое дыхание, стоны, вой, совиное уханье, и в ту минуту, когда рассудок уже чуть не покинул юношу, и он готов был закричать, они прекратили свою пляску и тяжело рухнули на пол. Воцарилась тишина. А потом юноша услышал храп. Колдуны заснули там, где упали. С быстротою молнии проносились мысли у него в голове: как спастись? Ведь у него осталось совсем немного времени. Его кинут в кипящий котёл. Вдруг, к безумному своему восторгу, он разглядел, что его мучитель упал совсем близко от кровати, и ключик, волшебный ключик от железного браслета, торчит у него из кармана. Кинулся юноша к колдуну, вытащил ключ, освободил себя от браслета и опрометью бросился из каморки!

Он нёсся, не разбирая дороги, лишь бы быстрей, быстрей убежать подальше. Не чувствовал, как камни мостовой бьют ему пятки, хватая воздух ртом, ничего не видя вокруг, бежал и бежал. Потом бежать стало уже невмочь, пополз на четвереньках. Прочь! Прочь! Наконец, он совсем выбился из сил. Привалившись спиной к стене здания, он пытался отдышаться. В висках колотилось: «Найдут! Догонят!» Но ноги отказывались нести его. Потихоньку он стал приходить в себя. Забрезжил рассвет, улица стала приобретать контуры. Вот вырисовалось высокое парадное крыльцо, вот проявилась красивая узорная ограда, а за ней зашелестели молодыми листиками на утреннем ветерке кусты, а вот там, за перекрестком загорается огнями в окнах дом из белого камня. И белый фонтан во дворе дома. И чугунный фонарный столб с вычурными литыми украшениями. И вдруг внутри у юноши вспыхнула радость, которую он поначалу не мог понять. Как будто предчувствие, как будто догадка о чём-то важном. И словно отражение лица, приблизившегося издалека к поверхности воды, пришло узнавание. Он знает это место! Как часто он гулял здесь раньше! Да это ведь совсем недалеко от его дома! Из глаз хлынули счастливые слёзы. А мимо брели бедняки на свою подённую работу, и никто не обращал на него внимания. Медленно, уверенно, мощно, город заливала волна света. Вставало солнце.

«Мама! – кольнуло сердце, – мама, прости меня, я иду! Я сейчас увижу тебя, мама!» – Как на крыльях полетел юноша домой, мечтая об одном: поскорее оказаться дома и обнять свою мать.

У одного богатого купца родилась дочка. Нарекли девочку Марианной. Отец с матерью её обожали. Её детская комнатка была уставлена самыми красивыми вещами, и каких только игрушек у неё не было! И была у неё самая лучшая в мире нянюшка, добрая и ласковая, пышная, как перина, и сдобная, как булочка. Росла девочка весёлой, шаловливой выдумщицей. И мать с отцом, и нянюшка, и все гости, слуги и соседи умилялись её красоте, необычному сочетанию темных карих глаз и белокурых локонов. Садовник Листик называл её глазки то «смородинкой», то «черешенкой», то «вишенкой». Вокруг дома был разбит чудесный сад, за которым садовник Листик старательно ухаживал. Под его умелыми руками всё лето цвели цветы. Пионы, розы, астры, гладиолусы, георгины, огромные и пышные, сменяли друг друга на клумбах. А на кустах качались на ветру гроздья сирени, черемухи, махровые шапки гортензии. Садовник очень старался, потому что его маленькая госпожа любила цветы. Каждое утро он приходил к ней и спрашивал: «Какие цветы сегодня милы моей маленькой госпоже?» И она отвечала: «Сегодня хочу розы!» Или: «Сегодня пусть будут лилии!» И вся детская и залы, и гостиная были уставлены букетами в старинных дорогих вазах.

Однажды купец со своей женой собирался навестить своего старого приятеля. Велел закладывать экипаж. Дочка стала проситься с отцом: «Папочка, пожалуйста, возьми меня с собой! Мне скучно сидеть дома!» На что отец отвечал: «Ты ещё мала, дочка, поездка дальняя, через лес, ты устанешь!» – «Нет, папочка, не устану, честное слово, я буду вести себя хорошо!» – и она вскинула на отца умоляющие, влажные от слёз, блестящие глаза-бусины. Отец не мог отказать: «Нянюшка, собирайтесь, вы поедете с нами присмотреть за Марианной».

Девочка впервые в жизни видела настоящий лес. Она присмирела от сумрака и суровости елей, поразилась прозрачности берез и бесконечной, бесконечной дороге.

Приятель её отца с супругой тоже наперебой восхищались её льняными локонами и смолисто-карими глазами. Радушные хозяева накрыли богатый стол и пригласили музыкантов. Но девочке скоро наскучило сидеть за столом со взрослыми, глазки её потухли и личико скуксилось. «Нянюшка, возьмите Марианну и пойдите погулять у опушки леса», – предложил отец, и они отправились на прогулку.

«Лес – это совсем не сад, – рассуждала девочка. – Разве в саду бывает такая высокая нестриженая трава? Да она выше моего роста. Если свернуть с тропинки и идти в траве, то ничего не видно, можно заблудиться. А деревья какие высокие. Выше самой нашей большой яблони. И кто же их такие вырастил, если даже у нашего садовника деревья ниже? И что же это так стрекочет в траве? И где же яблоки, сливы и вишни? Почему их не видно на ветках? Что же, это значит, что деревья бесполезные? Зачем они тогда растут? Какие большие ёлки, такую не поставишь в доме на рождество». И вдруг, на полянке, где трава была не высока, мелькнуло что-то голубенькое. Девочка присела на корточки, нагнулась и приподняла листочек. На неё смотрело прозрачное лиловое чудо. Оно было такое нежное, маленькое и хрупкое, что девочка даже боялась к нему прикоснуться. В изумлении она разглядывала это чудо, потом решилась осторожно дотронуться до него пальчиком. «Ой, какое тоненькое! Как бы не сломать!» Девочка оторвала взгляд от лиловой крошки и увидела, что их много. То там, то тут, полянка была усеяна ими. «Нянюшка! Нянюшка! Иди скорей сюда! Посмотри! Что это такое?» Встревожась, нянюшка поспешила к своей любимице. «Что ты увидела, моя лапушка? Это? Да ведь это просто фиалка». – «А что такое фиалка?» – «Да просто лесной цветочек».