Михаил Буков - День ликвидатора

Центр города Припять – вот таким он был в то утро 26 апреля 1986 года

В тот день, 26 апреля, на главной площади города было шумно и людно. Открылся новый универмаг, а это в то время – событие. Здесь же рядом Дворец культуры и гостиница "Полесье". Дальше – горком, музыкальная школа и кинотеатр "Прометей". Речная пристань и детское кафе "Припять" над водой. В общем, центр города – и культурный, и торговый. Все с детками гуляют, встречаются, общаются и так часа два, три. Весна – пора надежд и мечтаний, а город уже обречен, но все эти счастливые люди об этом еще не догадываются. Нас никто не обманывал – нам просто никто ничего не сказал.

Я смотрел по сторонам, и меня насторожило большое количество черных автомобилей и военных с красными лампасами у здания горкома. Вот тут я встревожился – и бегом домой. Обсудили со своими земляками, у них тоже двое детей. Надо что-то делать, а что? Наш опыт: школа – гражданская оборона, армия, информации ноль. Уехать? Куда? Зачем? Дом, семья, дети. Идем с Сергеем на железнодорожную станцию Янов, там уже шумно, достоверной информации тоже нет. Сказать, что была паника, так нет, все интересовались расписанием движения, но никто никуда не ехал, просто общались. Потом уже рассказывали, что паника была у речной пристани, где катера на Киев. Мы растерялись. Так ничего и, не решив, вернулись домой.

На следующий день никуда не выходили. У всех были запасы продуктов, приближался, наверное, самый любимый праздник весны – Первое мая. Мы, конечно, к празднику тоже запаслись: мясо, колбаска, гусь, ликер "Рижский бальзам" – из Одессы я привез. Вообще-то праздничное настроение начало катастрофически таять. Мы все чего-то ждали, но поскольку плохого опыта не имели, верилось в хорошее. Еще думалось: почему это происходит с нами? Вот с такими тревожными мыслями мы провели, как оказалось, последнюю ночь в своей долгожданной новой квартире. В своем, ставшем уже близким, городе-мечте Припять.

Брезжил рассвет. Что принесет нам новый день? Не знали мы, что этот день станет разделом нашей жизни (как в войну) на «до» и «после».

На следующий день к нам никто не пришел, и только в полдень объявили по городскому радио, что на АЭС произошла авария и нас временно эвакуируют, дня на три. Мы покинули квартиры, даже холодильники не выключили. Объявлено было, что автобусы подойдут к каждому дому к 14 часам, но уехали мы только в 16. Организовано все было нормально, но это еще два часа на улице, а младшему моему сыночку было 8 месяцев.

Нас вывезли за 53 км от Припяти – в село Королевка Полесского района (чуть позже его тоже выселили). Сколько было автобусов, я не знаю, мы видели только нескончаемую вереницу ЛАЗов в сопровождении милиции. Расселили всех по хатам, здесь мы впервые получили йодистые препараты. Переночевали у добрых людей, покушали, что Бог послал, с собой у нас только документы да молочко, чтобы грудного ребенка накормить, да одежда, чтобы его переодеть, благо тепло уже было. Больше у нас ничего не было, ведь мы уезжали на три дня, а оказалось – навсегда.

Утром мы поняли, что нужно выбираться из этой беды самим, ощущения были такие, что вот-вот все как-то рассосется, переменится, что это какая-то нелепая ошибка или учения, и к первому мая мы вернемся в свой город, в свой дом. Опять же достоверной информации не было, особенно в селе. Все потихоньку начали куда-то разъезжаться. Слава Богу, работал телефон, а в Овруче (это еще 50 км на запад) живет сестра моей жены, муж у нее военный, они нас забрали машиной. Зарегистрировались у властей, Первомай встретили у родственников в Овруче. Свояченица работала на метеостанции, у них был дозиметрический прибор СРП-68 – это прибор высокой чувствительности – он показывал от половины до полной шкалы в микрорентгенах. Тогда я не сильно в этом разбирался, хоть и учили когда-то.

"Сарафанное радио" донесло, что штабы всех организаций г. Припяти находятся в районном городе Полесском, в 50-ти километрах, и я почти каждый день на попутках туда ездил. Уже тогда установилась такая фронтовая традиция: на дороге никого не оставлять и денег за проезд не брать. В Полесском я нашел свою контору КССК УСЧАЭС, пока только собирали людей и регистрировали их. О работе разговоров не было. Вот здесь уж попили красного сухого вина "Бычья кровь". В сберкассе давали материальную помощь, а вино продавали прямо с машины. Может быть, в то время это было единственное лекарство для души и тела. Давали какие-то вещи, кто-то кого-то искал. Вообще, Полесское в то время было как прифронтовой город или цыганский табор.

После праздника 9 мая я с семьей уехал в Россию, к родителям, поселились у тещи. Снова занялся бытом моей семьи, устроил их жизнь по-походному. Нашли кровати, кое-какое белье, посуду, что-то дали мои родители и брат. Надо отдать должное Тульским властям: выдали подъемные, нас проверили дозиметристы, кое-что купили себе и детям из одежды. Позже нам даже предлагали квартиру в областном городе. Но я уже уехал на работу в Чернобыль.

После первой вахты в Чернобыле я получил пропуск-удостоверение на право въезда в закрытую зону ЧАЭС и статус участника ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Ламинированный прямоугольник с красной каймой и полосой наискосок, с надписью "ВСЮДУ", давал мне право совать мою буйную головушку везде. Я мог покупать билеты на любой вид транспорта без очереди или в специальных кассах. Мои друзья, в моем родном городишке, быстро все просчитали и использовали меня и мое удостоверение, в дни приезда домой, для покупки спиртного. Его в то "горбачевское" время давали только с милицией и в огромных очередях. Русская традиция: "за встречу", "за отъезд", "на дорожку" ("на коня"– укр.).

Мой первый пропуск в «зону отчуждения»

Формирование радиоактивного загрязнения природной среды на территории Беларусии началось сразу же после взрыва реактора. Особенности метеорологических условий в период 26 апреля – 10 мая 1986 года, а также состав и динамика аварийного выброса радиоактивных веществ обусловили сложный характер загрязнения территории республики. Четверть белорусской территории подверглась радиационному загрязнению после аварии на Чернобыльской АЭС. В результате аварии более 137 тысяч человек стали вынужденными переселенцами. После аварии Беларусь оказалась даже более зараженной, чем Украина. В 1990 году белорусский парламент объявил зараженные районы зоной экологического бедствия. Райцентр Брагин, от которого до ЧАЭС по прямой – полсотни километров, подлежал отселению трижды. На военных картах сразу после аварии на ЧАЭС город был обозначен, как непригодный для жилья. Сейчас Брагин в зоне "с правом на отселение" – уровень загрязнения городка радионуклидом цезий-137 достигает 15 Ки/км.кв. Кто мог и хотел воспользоваться правом на отселение, давно уехал – почти пять тысяч человек переселились после аварии в чистые места, около пяти тысяч жителей в Брагине осталось. Чернобыльская катастрофа не только привела к тяжелым социально-экономическим, радиологическим, медицинским, культурологическим и социально-психологическим последствиям для Республики Беларусь, но и оставила глубокий информационный след. Чернобыльская катастрофа оказала воздействие на все сферы жизнедеятельности человека – производство, здравоохранение, культуру, науку, образование, экономику и др.