Михаил Буков - День ликвидатора

В начале июня я уже был в Полесском. Работы в Чернобыле проводились по вахтовому методу – пятнадцать дней работаем мы, нас сменяет другая вахта, а мы отдыхаем, и наоборот. И так каждый месяц. На окраине города Полесское, в общежитии училища, жили тогда вахтовики Управления строительством Чернобыльской АЭС (УС ЧАЭС) и моя организация КССК, оттуда каждый день ездили на работу в Чернобыль, расстояние – 60 километров.

Я приехал к самому началу наладки двух передвижных бетонных заводов. Их строила какая-то московская организация. Организовали поездку на нашу базу КССК на промплощадке АЭС, взяли кое-какой инструмент и электроизмерительные приборы. Честно говоря, я не ожидал увидеть такую военную собранность. Мы оказались на чужой территории (строительный участок по ул. Котовского). Нам досталась база с большими мастерскими и склад той организации, где, в основном, была сантехника и стройматериалы. Меня удивило, что там еще были духовые музыкальные инструменты – полный оркестр: трубы, альты, тенора, баритоны, басы и два ленинградских кларнета (я когда-то в училище играл в оркестре). Я взял один кларнет, побаловался немного (трости пересохли) и положил обратно. Вроде бы оно ни чье, но и не мое. Не люблю брать чужое. Позже узнал судьбу этих инструментов, они же были, в основном, медные, а в Чернобыле все рыбаки. По рассказам вся эта красота ушла на изготовление блесен для рыбалки.

Но в то время – работа, прежде всего. Мы быстро приспособились к новым условиям и знали, что делать. Меня сразу же, как опытного наладчика, подключили к москвичам. Бетон к тому времени уже шел на блок. Работала военная строительная организация УС-605 в селе Лелев, они смонтировали несколько бетонных заводов, и бетон шел непрерывным потоком. Но, наверное, этого было мало, поэтому мы монтировали еще два. А пока на нашей территории уже трудился маленький бетонный заводик, который работал еще "при царе Горохе". Мы работали по 12 часов в две смены. Бетон нужен был, как хлеб. В это лето он стал стратегическим материалом, в прямом смысле этого слова. Мы монтировали весы и дозаторы, отлаживали автоматику. Я не знаю, откуда были поставлены эти заводы, но электронные весы были из Тюмени. У нас что-то не ладилось, не хватало комплектующих. И тут на площадке оператора (это такое возвышенное место) появляется наш директор, в ту пору это был Ю.Б. Муравьев, начинает спрашивать, что происходит и чего не хватает, а за его спиной, как референт, записывает все это какой-то мужик. А через день самолетом все комплектующие с запасом были у нас на складе. Оказалось, что мужик был из КГБ. Вот так тихо, но результативно нам помогали. Рекордов никто не ставил, но за 2 недели заводы были запущены в работу, и пошел большой бетон. Я остался обучать операторов и следить за автоматикой. При такой интенсивной круглосуточной работе, честно говоря, она часто отказывала, и мы переходили в ручной режим.

Бригада КССК УС ЧАЭС. Среди других В. Кравец, И.Маруженко,

В. Мельник, М. Буков, В. Копычев, А. Рабков. Чернобыль,

лето 1986 года

Ежедневные поездки в общежитие в Полесском очень утомляли, да и лепесток на лице (такой марлевый респиратор от пыли) раздражал, хотя в автобусе мы в них и спали. Поэтому иногда приходилось нарушать: у нас на участке в Чернобыле была мастерская-вагончик, мы принесли туда две кровати и там иногда оставались. Я не называю точных дат – не помню, может быть это "чернобыльский синдром", но лето 86-го было для меня одной глыбой, большой, цельной, жгучей. Кто бывал на бетонных заводах, тот знает, что это такое. А передвижной бетонный завод – это такой комплекс подъемных механизмов, состоящий из подвижного поворотного скипа, который загребает в бункера песок или щебень, засыпанные в металлические сегменты. Все это подается, через дозаторы и весы, в бетономешалку, куда добавляется цемент и вода, и замешивается бетон. Дальше будет понятно, к чему я сделал это техническое отступление.

Лето, жара, пыль, цемент, песок, щебень и так 100 раз в день, а может, и больше. Я не оговорился, имеется в виду, что столько "миксеров" за день мешают эту кашу и поднимают все это в воздух. "Миксер" – это такая большая, вращающаяся, грохочущая бочка на базе КамАЗа, МАЗа или "Татры". Я не говорю еще о гамма-фоне в то время, об этом в УДК все расписано, он был в 2,5 мР/час. И вот в этой кутерьме на нашей вахте появляется новое лицо. Я не помню точно даже его имени, кажется Эдик, может как-то иначе, ведь он приехал из Армении. Молодой человек, стройный, не героического телосложения. По его словам, в свой отпуск приехал, чтобы нам помочь. Поучаствовать в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Через комитет комсомола добился, и его взяли в нашу бригаду. Такой спокойный парень, даже застенчивый. Старался везде поработать, и лопатой, и отверткой. Все заработанные деньги переводил в Фонд Чернобыля. Я обучил его работе оператора – управлять процессом. Так он проработал у нас две вахты, правда, закончилась его работа не очень весело. У нас был непрерывный цикл, работали в две смены и в обед, то есть подменяли друг друга. Эдик остался один за оператора и тут соскочил с направляющих скип. Это такой большой железный ящик с песком или щебнем (примерно тонну весом) поднимается на тросах по роликам. Он, конечно, один геройски пытается ломом поставить его на место, трос соскакивает и зажимает ему руку. От боли он может только кричать, но его никто не слышит, под ним гудят штук двадцать "миксеров", да и своих механизмов достаточно. Так несколько минут он был прикован к этому барабану, пока, наконец, кто-то из водителей заметил и поднялся к нему на помощь. Эдика я встретил по дороге к столовой, рука была забинтована, а он шутил. Вот такой Эдик. Что его заставило приехать, ведь у него трое детей и, как оказалось, он из династии сапожников, а это у них уважаемая профессия. Он даже показывал татуировку на руке, и такая же эмблема на его ботинках – треугольник, а в нем какие-то буквы, наверное, армянские.

В то лето у нас было несколько таких же героев-комсомольцев, некоторые переводили свои деньги в Фонд Чернобыля, кто-то работал в свой отпуск. Я не владею всей такой статистикой, пишу только о том, чему был свидетелем сам.

Каждый раз, в день приезда на вахту, нас везли в чернобыльскую больницу: у нас брали кровь на анализ, и осматривал терапевт. Один раз в год мы проходили комиссию там же – всех врачей и флюорографию. Вначале все это происходило в старых зданиях районной больницы, несколько бараков, наверное, до военной постройки. Через год, в здании школы по ул. Кирова, открыли МСЧ-126 (сейчас это СМСЧ-16). Кирпичное трехэтажное здание соответствует всем требованиям СЭС. Центральный вход, регистратура, доврачебный кабинет, СИЧ и скорая помощь (позже открыли кабинеты реабилитации). Второй этаж: лаборатории, все специалисты, ЭКГ и рентген. Третий этаж: администрация, УЗИ и стоматологи. Конечно, все это не сразу заработало, вначале только самые необходимые специалисты, теперь есть спортзал, реабилитационное отделение и процедурная.