Array Сборник - Один, но рядом с кем-то… Сборник номинантов на Премию имени Сергея Довлатова. Выпуск 1

Вульгарно – да, конечно,
что ни говори,
но порой так легче
мысли донести,
конечно, слову место
нужно подбирать,
ну а сейчас пока что
повсюду «…еть!» да «…ять!».

Богу душу свою я отдам,
Женщине сердце брошу к ногам,
Честь – никому, ни за что, никогда,
едины мы с ней, неразлучны всегда.

Пускай моё кредо кого-то смешит,
таких ныне много, каждый шипит,
что жить надо гибче, удачу ловить,
цинично, практично, ловко хитрить.

Но я как скала стою на своём,
кредо мне служит надёжным щитом,
так было всегда, будет и есть,
живы пока душа, сердце, честь.

Богу душу свою я отдам,
Женщине сердце брошу к ногам,
Честь – никому, ни за что, никогда,
едины мы с ней, неразлучны всегда.

Что таращите гляделки
на мои вы недоделки?
Странный всё же мы народ:
корявы руки, но гонор прёт…

Что даёте совет ценный?
Ни к чему! Я парень дельный!..
Странный всё же мы народ:
глупы, глухи, но гонор прёт…

Что покрыли меня матом?
Разве в долг это с возвратом?..
Странный всё же мы народ:
не держим слово, но гонор прёт.

Что говорите о морали?
Да, слышал, что-то там писали…
Странный всё же мы народ:
живём цинично, но гонор прёт.

Я самобытен и оттого
не хочу быть похожим ни на кого,
будь то великий, известный поэт,
учёный, философ, да хоть президент.

Я не хочу сравнений любых
в отношении себя и дел своих —
как бытовых, так и трудовых,
а также мыслей, что диктуют мне стих.

Да, диктуют, бывает, кричат:
«Бери в руку ручку, перо, карандаш!
Садись и пиши здесь и сейчас!
Что ты не понял? Не через час!»

И так во всём уникален формат,
я самобытен и этому рад,
но правила, догмы иначе гласят:
«Мы – эталон! Мы – постулат!»

Я самобытен и оттого
не хочу быть похожим ни на кого,
будь то великий, известный поэт,
учёный, философ, да хоть президент.

С рожденья мужчина любит чинить,
строить, паять, красить, крутить,
и вроде у слова «власть» женский род,
но гайки крутит из года в год.

Гайки крутит, ключом шибко бьёт,
да, верно, ещё хватко гнёт,
нагибает умело, профессионал,
чтоб каждый житель своё место знал.

Чтоб место знал, пахал и молчал,
немного дышал, не забывал,
что власти обязан будет навек
за то, что живёт он как человек.

С рожденья мужчина любит чинить,
строить, паять, красить, крутить,
и вроде у слова «власть» женский род,
но гайки крутит из года в год.

Зима – не только время года,
бывает так, что в жизни иногда
людей встречаешь дома у порога
и понимаешь, что в душе зима…

Зима в душе со вьюгой и метелью,
бросает в жар, испариной кипит,
ещё озноб, а с ним к тому же тремор,
который, к слову, тоже не щадит.

И так душа черствеет, леденеет,
теряет огонёк да продолжает выть,
но всё же она холит и лелеет
искру надежды до весны дожить.

Зима – не только время года,
бывает так, что в жизни иногда
людей встречаешь дома у порога
и понимаешь, что в душе зима…

Дабы было неповадно,
в детстве был отцов ремень,
угол – тоже наказанье
за проступки и за лень.

За проступки и за леность
в жизни платят все и вся,
кто-то больше, кто-то меньше,
а скупой – вдвойне всегда.

Дабы было неповадно,
в юношестве иногда
помню друга взгляд недобрый,
брань, корящую меня.

За проступки и за леность
в жизни платят все и вся,
кто-то больше, кто-то меньше,
а скупой – вдвойне всегда.

Дабы было неповадно,
в зрелости почти всегда —
штрафы, выволочки, взбучки,
а порой даже тюрьма.

За проступки и за леность
в жизни платят все и вся,
кто-то больше, кто-то меньше,
а скупой – вдвойне всегда.

Матёрый волк не ищет крова,
прошёл чрез воду и огонь,
он ценит больше всех свободу,
которую попробуй тронь.

Попробуй тронь – и пожалеешь
о том, что посягнуть посмел,
не ведает ведь волк прощенья,
и сожаленье не у дел.

Матёрым волк с рожденья не был —
жизнь волчья сделала таким,
ещё, конечно, было племя,
зовётся ныне что людским.

Хитёр стал волк и кровожаден.
А как же по-другому жить,
когда в округе все мечтают
тебя на чучело пустить?

На чучело пустить? Что ж, ладно,
не будет уж рычать и выть,
но есть из миски в зоопарке…
Зазорно волку в клетке жить.

Матёрый волк не ищет крова,
прошёл чрез воду и огонь,
он ценит больше всех свободу,
которую попробуй тронь.

Жизнь делится на два этапа:
сначала нет ума и страха,
потом – здоровья и ушата,
чтоб совесть мыть и жить без блата.

Нет, обманул: совсем забыл
упомянуть этап один,
наверно, важный, ключевой,
где не кривишь ещё душой.

Где не кривишь и спину гнёшь,
достойно где ещё живёшь,
достойно, но почти всегда
долги, кредиты, доктора.

И вот в период важный тот
вопрос естественный встаёт:
«Да сколько можно всё терпеть?
Пахать задаром и болеть!

Неужто я не заслужил?
Я честно на завод ходил!
Я спину гнул, ночей не спал,
работал сутки, уставал!

Как человек хочу пожить!
Семью одеть и накормить!
Детей достойно воспитать,
чтоб не пришлось им голодать!»

Находит каждый сам ответ,
кто-то молчит, а кто-то нет,
решает каждый для себя,
как дальше жить и что нельзя.

И что нельзя? И где мораль?
И есть ли Бог? Ад или рай?
Закон, порядок – всё вуаль?
Ищи, решай, но цену знай!

Жизнь делится на два этапа:
сначала нет ума и страха,
потом – здоровья и ушата,
чтоб совесть мыть и жить без блата.