Светлана Фетисова - Не смотри вверх, детка. Почти детективная история

Любовь Петровна прихватила с собой большую хозяйственную сумку и отправилась во двор, там немного походила, перемещения ее были похожи на движения богомола, осторожный шаг вперед – покачивания – отступление назад. О чудо, в конце дорожки у края заросших грядок зацвел чистотел, яркими желтыми крестиками, говорят, он волшебный, залечивает любые раны. Это, наверное, подарок, Любовь Петровна подняла вверх свое восковое лицо и поблагодарила. Сверху ничего не ответили, но издалека послышалось знакомое позвякивание – это Тамара, ангел, катила свою странную повозку, четыре колеса от старой детской коляски и деревянный ящик сверху. От избытка нахлынувших чувств, женщина потеряла равновесие и чуть было не завалилась на грядки.

– Тамара, – просипела она, – Тамарочка.

Никто не отозвался. Голос Любови Петровны совсем ослаб от редкого использования, тогда она неловко ухватилась своими замотанными руками за черенок лопаты и что было сил ударила ею по забору, скрип затих.

– Петровна, это я, не хулигань.

– Тома, как хорошо, что ты пришла, – еле слышно прохрипела затворница.

– Что? Я тебя совсем не слышу…

– Та-ма-ра, – от усилий голос совсем почти пропал, а ей обязательно надо было сказать про воду.

– Погоди-погоди, не напрягайся. Сейчас поговорим.

Интересно, о чем это она? Любовь Петровна приникла к дырке между створок ворот. Тамара, моложавая и крепкая, привязывала какой-то пакет к их веревке.

– Тащи, это тебе подарок от моего сына.

Пакет был очень легким, и Любовь Петровна опасалась, что продукты почтальонша не привезла. Над заколоченной кое-как калиткой была протянута веревочная лебедка, закрепленная с одной стороны на крыльце и тополе за забором с другой, это была «дорога жизни» для отшельницы, так ей доставлялись продукты, приобретенные на ее небольшую пенсию. Эта изоляция была добровольной и односторонней, причину которой Любовь Петровна никому не говорила.

В пакете находился старый мобильный телефон.

– Петровна, нажми на кнопку с зеленым значком.

Это было не просто сделать с ее руками, но она справилась. В трубке раздался гудок, а за забором послышалась музыка.

– Ну, здравствуй, Петровна. Теперь можешь не надрываться. Слушай последние новости.

Сын Тамары наконец-то собрался жениться, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, он хороший парнишка, пусть будет счастлив, у Солдатовой коза сбежала, уже три дня как, наверняка волки задрали, а глава сельской администрации планирует навестить отшельницу. Последняя новость насторожила Любовь Петровну, и она предложила альтернативу, пусть глава позвонит ей по новому телефону, так как во двор она его все равно не пустит, дверь заколочена, а через забор кричать у нее голоса нету. А если это их не устаивает, пусть идут в баню.

За разговорами они потихоньку переправили во двор продукты, заказанные в прошлый раз.

– Петровна, а что у тебя с водой?

– Если завтра не будет дождя, будет плохо.

– Давай сейчас привезу, пока я с тачкой.

– Не надо, потерплю.

– Зачем терпеть?

– Потерплю.

– Упертая ты…

Это был ее сознательный выбор, добровольная изоляция, ее об этом никто не просил. Теперь она точно не пропадет, связь с остальным миром ей обеспечена. Спасибо техническому прогрессу.

От слабой улыбки кожа на лице натянулась как на барабане, создавая ощущение, что она сейчас порвется от малейшего усилия. Любовь Петровна размотала правую руку, она была розовой и немощной, будто пластмассовая, она плеснула немного подсолнечного масла на ладонь и растерла его по лицу, это не принесло почти никакого облегчения, она добавила немного сока чистотела, и вся поверхность тут же отреагировала жжением, но это было приятно.

Волос под платком осталось совсем мало, и она вспомнила облысевшего кота Матроса, неужели ее ждет та же участь?

Сегодня ей хотелось идеальной яичницы: несколько полосок бекона, обжаренные до хрустящей корочки, кубики бородинского хлеба и спелый помидор уже шкворчали на сковородке, когда роковой удар ножа выпустил на свободу тухлое содержимое несвежего яйца. Фира ругнулась, пообещав себе в который раз разбивать яйца только над пустой миской, и вывалила содержимое сковородки в мусорное ведро.

– Хорошо, обойдемся бутербродом, – пробурчала девушка, упорно не желая повторяться. Но сливки имели наглость свернуться в горячем кофе, безнадежно испортив напиток. Любой другой человек сделал бы себе еще порцию, но Фира стиснула зубы и заварила чай.

Да, такое утро обещало «хороший» во всех отношениях день. В тот момент, когда замочек от молнии на брюках остался у Фиры в руке, она подумала, может, лучше сегодня остаться дома и никуда не ходить?

И нельзя сказать, что девушка от природы была криворука, но случались периоды, когда вся вселенная стояла на ее пути и что-то хотела сказать, голос этот был громок и настойчив, но смысл послания неясен. Фира чувствовала сопротивление материи, но не понимала, что не так, вот и сейчас обычное утро, такое же, как всегда.

В дверь позвонили, беспрерывно и долго. Фира металась по квартире в майке и трусах, из двери комнаты показалась лохматая и заспанная бабушка в ночной рубашке.

– Ты чего не открываешь?

– Я не могу в таком виде открыть…

– Хочешь, я открою?

– Нет.

Соорудив из платка юбку, она наконец открыла дверь, на площадке, прислонившись к стене, стояла Валя с растерянным лицом, на котором в глубине покрасневших век лихорадочно блестели глаза. По платью, надетому наизнанку, Фира поняла, что стряслось что-то страшное.

– Его забрали сегодня ночью…

– Хулахуп!

Рвущееся на волю девичье горе наполнило дом, оно вырвалось наружу вместе с рыданием, от него стало тяжело дышать, и даже бабуля пустила скупую старческую слезу. Как оказалось, среди ночи обители квартиры были разбужены непрерывными трелями дверного звонка и требовательным стуком. Застигнутая врасплох, сонная Валя открыла дверь и тут же пожалела – полиция церемониться не стала.

– Обыск был до самого утра, но они ничего не нашли… что хотели.

– Ничего? Ни ножа, ни веревки? Как тебе это удалось?

Валя подняла заплаканное лицо и улыбнулась.

– В первую ночь, когда Петя… изливал душу, я выбросила нож в мусорку…

– Он знает?

– Нет, он догадался, когда ничего не нашли.

– Это не смогут найти?

– Маловероятно, мне пришлось пройти несколько кварталов…

– Ну ты даешь…

Искреннему восхищению Фиры не было предела, все-таки любовь творит чудеса, причем делает это инстинктивно.

– Может, кто-нибудь объяснить мне, что происходит?

Бабуля выглядела как взъерошенный какаду, ей пришлось довольно долго сдерживать свое любопытство, заваривать чай и быть незаметной, пока возбужденные девчонки говорили о чем-то непонятном. Мозг Фиры, застигнутый врасплох, лихорадочно просчитывал варианты вранья.