Андрей Щупов - Дерево на твоем окне

– Ща рванет, – предупредил один из пассажиров.

– А вот типун тебе! – ответствовал служащий и ювелирным движением отворил крохотный замочек. Словно изголодавшаяся черная жаба, сумка с готовностью распахнула рот, и, заглянув в него, мы с облегчением перевели дух. Бомбы в сумке не обнаружилось.

Со вздохом присев на скамью, контролер стер со лба ссохшиеся за день морщины и, поманив пальцем соседа справа, с грустью сообщил:

– Будешь понятым, папаша.

Сосед, этакий старичок садовод с перевязанным кустиком смородины под мышкой, понимающе нахмурился.

– Так может, это… Еще вернется дамочка!

– Не вернется, – я качнул головой. – Их двое было. Сидели тут и целовались. Недавно вышли.

– На Адуе, что ли?

– Этого не помню, но минут десять прошло точно.

– Чего же не остановили, если видели?

– Я видел, как целовались, а как сумку оставили, не видел. Дремал.

– Во, дает! – контролер усмешливо хмыкнул. – Люди рядом целуются, он дремать надумал.

– Потому и дремал, что целуются. Не хотел смущать.

– Кого? – фыркнул он. – Себя или их?

Я пожал плечами.

– Ладно, – контролер отработанным движением извлек планшетку, уютно примостил ее на коленях. Еще раз окинул нас азартным взором и щелкнул авторучкой. – В общем, так: сейчас проведем шмон и составим протокол.

– А потом?

– Потом дружно распишемся под протоколом и все найденное по-братски поделим.

– Чего?

Заметив, как испуганно вытянулась физиономия старичка садовода, контролер тут же добавил:

– Шучу я, шучу! Для того и готовим бумажку, чтоб никто потом не приватизировал богатство этой ляльки.

– А-а… – старик сразу успокоился. – Велико ли богатство? Может, и нет там ничего.

– Сейчас и увидим… – контролер отважно вытряхнул содержимое сумки на лавку, сидящие поблизости немедленно начали вытягивать шеи. К слову сказать, «богатство» оказалось не таким уж плохоньким. Девочка умудрилась забыть в вагоне студенческий билет, портмоне с тремя тысячами рублей, около полудюжины дисконтных карт, россыпь каких-то записочек, надорванную пачку презервативов и шкатулку с каменной чашкой.

– Это еще что за сокровища? – удивился контролер. – Камни какие-то…

– Оникс, – подсказал я. – А шкатулка из офиокальцита.

– Ух, ты! – в глазах проводника мелькнуло уважение. – Вы-то откуда знаете? Работаете с камнями?

– Да нет, на вокзале видел в торговой палатке. Там всего три камня и стояло: малахит, оникс и офиокальцит. Наверное, дамочка там их и купила. Подарок кому-нибудь везла.

– Мда… Везла и не довезла… – пробормотал контролер. – Дорогие хоть камушки-то?

Я качнул головой.

– Не слишком. Все вместе – рублей на пятьсот-шестьсот потянет.

– Ну, тоже не пустяк…

– Главное, что бомбы нет! – запоздало и не к месту порадовался садовод. – А то бы летели сейчас выше проводов.

– Бомба-то есть, да не у нас, – возразил контролер. – И рванет она аккурат в тот момент, когда эта растеряха вернется домой.

– Это точно! – поддакнула женщина с соседней скамьи. – Во-первых, подарки, а во-вторых, три тысячи.

– Да разве это деньги? – прогудел толстяк из передней части вагона. – Курам на смех!

– Кому на смех, а кому и на хлебушко! – женщина проворно развернулась к толстяку. – Это ж студенты, для них и три сотни – деньги. Опять же – билет студенческий потеряла. Уж я-то знаю – поплачет сегодня девонька…

Прокашлявшись, контролер начал составлять опись вещей, а мне вдруг представилась плачущая жертва. И ведь не знает еще, дуреха, что повезло ей. В самом деле, мог же другой контролер попасться – не такой честный и принципиальный. Забрал бы сумочку со всем ее содержимым и слинял. Все равно как тот типус, что преспокойно унес из нашего свадебного автобуса тяжеленный саквояж с камерой, фруктами и тортом. Сумок-то у нас было много, и ловкач явно рассчитывал, что пропажу одной-единственной мы не заметим. Но мы заметили. И даже попытались потом догнать автобус, на котором он смылся. По этой самой причине даже случился конфликт нашего друга жениха с проезжавшей мимо милицией. Это сейчас она – то ли полиция, то ли невесть что, а тогда была нормальной милицией. Короче, жених рвался догнать и убить, милиция же имела на этот счет иное мнение. В итоге чуть не получилась драка, и предотвратить ее стоило немалых усилий. Жених неплохо боксировал, а у милиционеров были дубинки, так что малой кровью дело явно бы не обошлось. Спасло нас тогда только чудо. Половина дам повисла на женихе, другая – на милиционерах. В результате – от кутузки свадебный кортеж сумел отвертеться, но саквояж, торт и чудесные фрукты уплыли от нас безвозвратно. Впрочем, жаль было не торт с фруктами, а камеру. Тем более что в ней осталась пленка, запечатлевшая свадебную церемонию с последующим застольем и шуточными выкрутасами. На этой пленке мы дурачились, спорили и улыбались, так что в определенном смысле украли частицу нас самих. Помню, что какое-то время мы давали объявления, наивно ждали возвращения камеры, но, увы, честного «контролера» нам тогда не встретилось, и унесенной сумки – даже за приличное вознаграждение – никто жениху не вернул. Должно быть, понравилась пленочка. Мы на тех записях отплясывали гопака с ламбадой, устраивали розыгрыши, невеста пела под баян, а жених ходил на руках, так что свадьба получилась действительно веселой…

Дорога получилась длинной, но уснуть мне никак не удавалось. То и дело кто-нибудь проходил мимо, грохотал дверьми, шуршал газетами и неэстетично чавкал. Пиликали сотовые телефоны, бурчало радио – и все это на фоне барабанной дроби колес, на фоне людского многоголосья. Мир звучал , не умолкая ни на минуту, и отчего-то мне подумалось: даже хорошо, что этого звучания не слышит Настя.

На очередной станции в вагон вошли новые пассажиры, присели напротив, и добрых полчаса мне пришлось выслушивать спор отца и сына, обсуждавших, какое мясо им покупать – живое или неживое. Вопрос был далеко не простой, и вместе с соседями я тоже скрипел мозгами, пытаясь понять, о чем идет речь. В конце концов, выяснилось, что говорят о корове, которая в живом состоянии стоит двадцать тысяч, а в заколотом – пятнадцать. Мне стало совсем грустно. По всему выходило, что жизнь коровью люди оценивали всего в жалких пять тысяч, что само по себе было значительно дешевле мяса. Хотя… Возможно, так оно и должно было быть. Душа, как известно, весит совсем немного: у людей – граммов двадцать, у коров, верно, и того меньше. Так что, если измерять стоимость в соответствии с граммами и килограммами, то жизнь коровья представлялась не столь уж дешевой…

– Здравствуйте, женщина!

– Здравствуйте.

– И вам, дедуля, здравствуйте! Не против, если мы здесь примостимся? А то скучно в тамбуре. Стоим, семечки жуем. Прямо стыдно.