Андрей Щупов - Дерево на твоем окне

Артиллерийским снарядом бухнула дверь, и в тамбур зашла знакомая парочка. Снулый Сержик немедленно занял позицию возле выхода, спиной перекрыв желтоватое стекло, а горбоносый сделал вкрадчивый шажок в моем направлении.

– Здорово, инженер! – его глазки ощутимо укололи. – Ты, говорят, не только инженер? Еще агитировать пробуешь?

Я вздохнул. Стало ясно, что Мила проболталась.

– Чего вздыхаешь? Не нравятся мои слова?

– А что ты хочешь от меня услышать?

– Так это не я, – ты чего-то хочешь. Или завидно, что Милка на меня запала? Ну?.. Чего молчишь? Презираешь?

А я и впрямь молчал. Презирать – не презирал, но и сказать мне было нечего. Я уже предчувствовал, что беседа выйдет насквозь глупой. Впрочем, у таких, как он, на это был свой точный расчет. Как известно, демагоги к логике обращаться не любят – своих оппонентов берут энергией и напором.

Между тем, горбоносый приблизился вплотную, дохнул в лицо застарелым табаком.

– Она тебе кто, в натуре? Знакомая? Подруга? – веки его нехорошо сузились, вмиг превратив в оборотня из якудзы.

– Сестра, – неловко пошутил я. – Троюродная.

– Ты мне шнягу не гони. Сестру он нашел! – горбоносый продолжал давить взглядом. Сила его глаз казалась вполне ощутимой, и можно было не сомневаться, что гипнотизер из горбоносого вышел бы отменный. – Ты сам-то кто? Кусок из столичных или местный фраерок?

Я не ответил. Это была не моя лексика, и я ничуть не сомневался, что на этом поле собеседник побьет меня любыми фигурами.

– Он рогомет, – процедил за спиной горбоносого Сержик. – Только рога ему пока никто не обламывал.

Нужно было ответить, но я снова промолчал, тем самым окончательно сдав инициативу в руки неприятеля. Горбоносый немедленно перешел в атаку.

– А хочешь, мы тебя раком поставим? Прямо в этом самом тамбуре?

– Проще на рельсы скинуть, – гнусаво предложил Сержик. – У меня и ключ от вагона есть. Откроем, выбросим – и все дела.

– Слышал, что люди предлагают?

Я не выдержал его взора, потупил голову, как провинившийся школяр. На глаза попались волосатые пальцы горбоносого. Татуировок на них не было, и это меня почему-то удивило.

– Ты меня глазками не ешь, голубок. Я не цивильный, – прозорливо разгадав мои сомнения, горбоносый ехидно шевельнул пятерней. – У меня, фраер, работа такая, что ручки пачкать нельзя.

– Щипач? – блеснул я эрудицией.

– Не твоего ума дело, фраерок. Главное, в остальных местах все, как положено.

– Может, покажешь? – тускло предложил я. Отступать было некуда, и, как в былые студенческие годы, это чуточку придало решимости. Я человек не самой большой храбрости, но все-таки еще не забыл: на ринг страшно только выходить, а уж когда выйдешь – поневоле станешь бойцом. Кроме того, эти ребятки не знали и не могли знать, что меньше месяца назад я потерял любимого человека. Парадокс, но и потери могут порой наделять силой. Я был смущен и я был растерян, но я вовсе не думал бояться этой парочки. Подобно самураю, я был готов умереть в любой момент.

– Может, ты из этих – из перекрашенных?

– Ишь как запел!

– А как ты хотел! – я поднял голову. – Я таких приблатненных миллион перевидал.

– Интересно, где ты их мог видеть? В кино, наверное… – в голосе горбоносого сквозила отчетливая насмешка. Все-таки скверно я рядом с ним смотрелся. Ну, никак не вытягивал нужной роли.

– Так что, покажешь что-нибудь? – я туповато шагал по той же нелепой тропке. – Купола или что там у тебя…

– Нет, голубь, я тебе не девица из стриптиз-бара. Перед лохами не заголяюсь. А если кому и показываю картинки, то только один раз. А после все. Земля с червями и никакой воли. – Он говорил негромко, с хорошо отработанным придыханием. Впору было рассмеяться, но смеяться отчего-то не хотелось.

– Ты не пугай, – я скосил глаза на притаившегося вблизи Сержика. Пока он выжидал и пребывал в засаде, но фигура паренька казалась крепкой, и я не сомневался, что главной угрозы следует ждать именно от него.

– Зачем мне тебя пугать. Испуг – дело пустое, – собеседник ухмыльнулся. – А вот боли все боятся. Когда иголки под ногти или там утюжок к спине…

Пока я немо открывал рот, не зная, что ответить, горбоносый знакомым движением извлек зажигалку. Как видно, таких игрушек у него тоже были полные закрома. Раздался жестяной щелчок, и наружу вырвался язычок пламени. Над этим самым язычком он и задержал свою жестяную ладонь. Трюк был явно рассчитан на простоватую публику, но куда больше меня встревожило внезапное перемещение рослого Сержика. Теперь он стоял по левую руку от меня и в любой момент мог запросто достать своей колотушкой. Верно, так они и сговорились: горбоносый показывает фокусы, Сержик действует. Но, увы, здесь я дал маху. Расклад оказался совершенно иным, и атака последовала вовсе не со стороны Сержика. Меня ударил сам говорун. Резко и быстро – все тем же кулачком, сжимавшим зажигалку.

Конечно, панчером его назвать было сложно, но, видимо, этот бойскаут попал, куда следует. Левое ухо мое опалило огнем, а боль хлестнула по глазам не хуже пастушьей плети. Мне показалось, на мгновение я даже потерял сознание. Во всяком случае, с пространством что-то произошло: оно уродливо перекосилось, а грязный пол тамбура прыжком переместился к самому лицу. Только после этого шагнувший вперед Сержик небрежно пнул меня под ребра. Целил явно в печень, однако в отличие от своего товарища промазал. Нога его повторно пришла в поступательное движение, однако и я успел сгруппироваться. Крепко вцепившись в стопу Сержика, рванул к себе и зубами впился в икроножную мышцу. Я и сам не понял, как это у меня вышло. То ли от злого отчаяния, то ли от возраста, обещающего одним старческий маразм, другим – веселое сумасшествие. Зубы у меня не самые крепкие, но прикус получился неплохой. Во всяком случае, вражескую кровь на губах я успел ощутить. Зайдясь в крике, Сержик обрушился на пятую точку, а горбоносый проворно отступил в сторону, пытаясь взглядом полководца оценить случившиеся перемены. Пока он думал, я успел оторваться от Сержика и, дважды ткнув кулаком в распахнутый рот врага, торопливо встал в боксерскую стойку.

– Ну, давай, скелетон, твоя очередь!

Горбоносый даже не пошевелился. Соотношение сил вновь роковым образом переменилось, и он это, конечно, понял.

– Что, испугался? – сипло выговорил я.

– Нет, голубь. Я за тебя порадовался, – с акульей улыбкой горбоносый поднял перед собой пустые ладони и смело шагнул навстречу. – Только, может, хорэ? Успокоимся?

– А я спокоен. И вас успокою, не сомневайся.

– Ух, ты! Я ведь и рассердиться могу.

– Всегда пожалуйста!

– А не думаешь, что порежем такого смелого? На мелкие шнурочки?