Милена Лакузье - Небесный замысел любви. МИР ДВОИХ. Необыкновенная история любви, непознанная разумом человека. Книга четвёртая

– Любишь? – она усмехнулась. – Как это всё просто, оказывается. Сначала одну полюбил, надоела, другую полюбил. Так?

– Нет, совсем не так, – глухо ответил он. – Я не любил её.

– Да ты что! А если не любил, зачем же к ней в постель лез? – её глаза зло сверкали.

Он вспыхнул: «Я никуда не лез! Никогда и ни к кому! Всё было по обоюдному согласию!»

– Неужели? – ехидно произнесла она. – А расставание? Тоже по обоюдному согласию было? Что-то я этого не заметила по её слезам. – Мила сверкала злыми глазами, отвернулась.

Прошло несколько минут.

Наконец, она посмотрела на него. Они смотрели друг на друга взволнованные.

– Я говорю тебе правду. Пойми, ты ещё молодая девчонка и не всё можешь понять в чувствах мужчины. Я никогда бы не смог тебя обмануть… ни в чём. Я впервые в жизни влюбился, как полоумный, – он говорил тихо, с надрывом в голосе.

– Почему как? – усмехнулась Мила.

Грант нахмурился посмотрел ей в глаза. Мила смутилась, опустила глаза.

– Я полюбил тебя с первого взгляда, встретив тогда, давно… около лужи.

Мила молчала, дыхание становилось спокойнее, взгляд теплел, потом она слегка улыбнулась: «Какой лужи?»

Грант выдохнул, улыбнулся кривоватой улыбкой: «Когда Борис девочку обрызгал из лужи, а ты ей помогла» 2 2 Об этом прочитаете в первой книге трилогии «Радужный мост»

– Тебя там не было, – глухо произнесла она.

Он слегка улыбнулся: «Был, ты меня не видела. Ты была увлечена и добивалась справедливости, – усмешка пробежала по его губам, помолчал. – Мила, я хочу, чтобы мы были вместе. Я люблю тебя», – прошептал он.

– Тебе это кажется, – тихо произнесла она.

– Нет. Я твёрдо это знаю, – грустно улыбнулся, – наверняка.

– Асадова вспомнил, – она грустно посмотрела на него, – а я знаю, что на несчастье других, себе счастье не построишь, – чуть слышно произнесла, глаза наполнились слезами, помолчала, плотно сжав губы. – Отпусти меня, пожалуйста. Я тебя услышала, не знаю, что тебе ответить сейчас… я пошла.

– Прошу тебя, поверь мне, я говорил правду, – взволнованно произнес Грант. – Верь мне.

– Грант… – Мила смахнула слезу, грустно посмотрела в его грустные глаза, повернулась и медленно стала подниматься по ступенькам.

Грант смотрел ей вслед затуманенным взглядом, сжал скулы, глубоко вздохнул. Постояв молча, он тихо произнес: «Я всё равно завоюю тебя… я уже впустил тебя в свой мир», – повернулся, хлопнув дверью, вышел из подъезда.

Прошла неделя.

Мила сидела в своей комнате за письменным столом, писала. Горела настольная лампа, на столе лежало много книг, тетрадей. Валентина сидела на диване, читала. За окном шёл дождь.

Послышался голос мамы: «Валя, подойди ко мне! Слышишь?»

Валентина встала, посмотрела на сестру, положила книгу на диван и вышла. Вошла на кухню: «Вы мне чайку хотите предложить? Не откажусь, попью. А вы уже попили?»

Отец сидел за столом, в очках читал газету «Известия»: «Пей, мы уже попили», – отозвался отец и вновь погрузился в чтение.

Валентина присела за стол, отрезала белый хлеб, намазала маслом, положила сверху две ложки варенья.

Мать стояла у окна: «Валь, подойди-ка. Посмотри, что это за парень стоит, вон, под деревом. Бедный, что он там стоит под таким дождём».

Валентина, жуя, подошла к окну с хлебом в руке, посмотрела в окно, открыла широко глаза: «Ничего себе! Что он здесь делает?»

– Так ты его знаешь? – спросила мать.

– Да, это Григорий Вишневский, хороший парень.

– Так он к тебе пришёл? А что ж он не позвонил в дверь и стоит под дождём? Иди, выйди к нему, он же весь промок.

Валентина положила бутерброд и быстро вышла.

Мать продолжала смотреть в окно: «А парень, видный. Отец, посмотри, жених стоит под дождём, мокнет. Сергей, слышишь?»

Отец встал, подошел к окну, пригляделся: «Так это Грант, я его знаю… Так он к Людмиле пришел, ей же сказать надо».

Мать удивилась: «А откуда ты его знаешь?»

– Знаю, – улыбнулся отец.

Отец вошёл в комнату, посмотрел поверх очков на дочь: «Люся, дочка, оторвись, там к тебе пришли».

– Ко мне? Кто? – Мила оторвалась от тетради, посмотрела уставшими глазами на отца.

– Твой Грант. Стоит под дождём, а чего он не позвонит в дверь-то? – улыбнулся отец, сняв очки.

Мила не отозвалась, прикрыв рукой, опустила глаза, потёрла лоб.

– Люсь, ты чего перезанималась? Я говорю, там Грант стоит под дождем.

– Пап, я слышу. Меня нет дома.

– Как нет дома? Вы, что поссорились что ли?

– Нет. Просто меня нет дома… пап, прошу…

– Ну это у тебя не получиться уже, Валя к нему вышла.

– Да? Ну и хорошо. Пусть общаются на здоровье.

– Не понял? Ты хоть встань, посмотри… Он же к тебе пришёл.

Хлопнула входная дверь.

Мила оторвалась от книг, откинулась на спинку стула, посмотрела на отца, вздохнула.

Вошла Валентина, мокрая от дождя: «Люся, он просит, чтобы ты вышла», – тихо сказала она.

Мила закрыла уставшие глаза, наклонила вниз голову:

– Я не пойду.

Отец вздохнул и молча вышел, оставив дочерей разбираться в их девичьих сердечных делах, – так он подумал.

– Почему? – усмехнулась сестра.

– Мне совсем не до разговоров. У меня ещё много дел.

– А что между вами происходит?

– Ничего не происходит.

– Тогда зачем он тебя вызывает?

– Понятия не имею и не хочу ничего знать. У меня дела.

– Да ладно тебе! Какие дела, ты сидишь весь вечер. Выйди хоть на пять минут. Он там весь уже мокрый. Неприлично так себя вести.

– Согласна. А ты скажи ему что-нибудь, чтобы он не чувствовал себя неловко от этого.

– Что я ему скажу? Что у тебя голова болит, и ты лежишь при смерти? – раздражённо ответила сестра.

– Нет. Это не правдоподобно.

– Тогда что? – сестра начала злиться.

– Скажи ему… что я ванной, моюсь, – Мила встала, подошла к окну, через занавеску посмотрела в окно, увидела Гранта, он стоял под деревом, руки в карманах, взгляд был устремлен вдаль.

– Валь, пожалуйста, только извинись. Постарайся сказать, чтобы он поверил, что я действительно в ванной.

– Постараюсь, – вздохнула сестра и вышла.

Мила, сжав скулы, вновь посмотрела в окно.

В комнату вновь вошёл отец, посмотрел на дочь: «Люся, может выйдешь к нему, жалко парня-то, хороший ведь парень».

– Нет.

– Значит поссорились, – вздохнул отец.

– Нет. – Мила подошла к столу, задумчиво закрыла тетрадь. Посмотрела грустно на отца, вышла из комнаты.

Отец вышел, прошел на кухню, оставив дочь одну.

Мила подошла к инструменту, открыла крышку, присела, задумчиво посмотрела на клавиши и заиграла музыку Ж. Гарваренца.