Владимир Макарычев - Проданный Дом

– Не надо, – словно отказываясь от услуги медсестры стереть пот во время операции, проговорил Улыбин, – всё-то они понимают. Боятся народного объединения. Правильно вспомнил. Нынешний глава пригласил с одной целью, предложить Председателем землячества сокурсника по педфаку. Я это сразу уяснил, потому добровольно сдал пост. Надоело доказывать бескорыстность.

Михаил поддержал:

– Брат Сергей как-то обвинил в использовании землячества для карьерного роста. Как объяснить, что из своей зарплаты мы оплачивали бухгалтера. Силы отдавал на всевозможные общественные собрания, беседы с нуждающимися, устройством на работу, учёбу, детские сады. Чужих людей. Зачем это социальное волонтёрство? Сегодня получил ответ: характер у нас такой, поповско-мессионерский. Неслучайно находили понимание лишь у Владыки Александра. Еще, люди привыкли к подачкам. А когда рука дарителя не дарит, рот гражданина закрывается. Народ, значит, за нас не заступится. Не одариваем.

Звук затвора, вгоняющего патрон в патронник, пугал своей частотой. Звонки следовали один за другим. Улыбин брал телефон и получал похожий, отрицательный ответ. Сочувствовали, но от помощи уклонялись. К этому времени поставленные на стол угощения остыли. Тарелки с розовым мясом, рассыпчатым пловом, маринованными белыми и солеными груздями в сметане оставались нетронутыми. Наконец, оторвался от телефона. Хотел спросить у Сухроба про деньги от проданного мяса. Рассчитывал ими расплатится с адвокатом. Узбека на месте не оказалось.

С грустью обвел взглядом богато сервированный стол. Нечаянно задел локтем ножик. Тот упал на деревянный пол, издав звук, похожий на стон больного. Нехорошее предчувствие подтвердил Цветков:

– Смотри, профессор, ножичек лезвием указывает на входную дверь. Жди неприятного гостя.

Предвидение сбылось в то же мгновение. Дверь без стука распахнулась. На пороге обеденного зала появился глава района в обычной синтетической куртке. Из-за спины, словно лисья мордаха, выглядывал рыжий мех капюшона. Черная кожаная бейсболка смотрелась на его голове утиным клювом. Василий Васильевич Рысин был одновременно прост и хитёр. В молодости красивый услужливый гармонист являлся непременным участником свадебных гуляний. Дружка, приклеилось прозвище. От молодого Дружки к сорока пяти годам осталось жилистое тело и обманчивая добродушная улыбка. За глаза местные жители называли его «сукиным сыном», но для них он был своим. Неприязнь к чужакам появилась давно. Ещё с татаро-монгольского нашествия. Потому и выдвигали третий срок подряд главой района. Прощали махинации с муниципальной собственностью. Особенно Дружка любил переводить землю сельхозназначения под жилое строительство на правом берегу Чухловки. Популярное место у московских и губернских дачников, называемое Сапропелевым полем. Последнее время Дружка носился, как с родным дитя, проектом областной свалки. Его не устраивали мизерные налоги дачников. Мега-свалка, напротив, сулила огромные деньжищи в худой бюджет нечернозёмного района. Называлась на умных бумагах «мусорным полигоном по переработке твёрдо-бытовых отходов». С французскими фильтрами очистки сточных вод, немецкими геомембранами и системой сбора биогаза. Умилительное название придумал сам Дружка. «Земляничка». Убедительно звучал его аргумент в пользу свалки: «В Москве каждый год под мусор выделяется один гектар, а у нас площадь всего пять га. На сто лет». Наиболее недоверчивые «аборигены» создали группу противодействия. Большинство населения её не поддержали. Не доверяли чужакам. В экологи затесался адвокат-москвич, взявший в сожительницы местную, так же проживающую в столице. К москвичам из местных относились, как к выкрестам в православии. Ограничивали в правах: налоги для приезжих на собственность и электроэнергию повышали, по московским ценам нанимались в работники, «блокировали» федеральные льготы чужаков. «Всё когда-нибудь проходит», – мудро рассуждали шестнадцать тысяч жителей района. И не вмешивались, предпочитая наблюдать за борьбой пяти сознательных экологов с родной администрацией. Ещё ожидали обещанных Дружкой компенсаций в 200 рублей ежегодно. За воздух, как в аэропорту Еревана. На каждого чухловца. Жили по принципу: «с паршивой овцы, да хоть клок шерсти получить». Особые надежды возлагали на обещание построить торгово-развлекательный центр наподобие областного. Где в одном здании собраны все удовольствия: продовольственный магазин, фитнесс, спортзал, бассейн, кинозал, маникюрная. Были уверенны, кемеровской трагедии с ними не случиться. Заблуждались, как женщины, считающие цирроз печени мужской болезнью, а уреплазму безобидным грибком.

Тем временем Дружка-глава по-хозяйски повесил куртку на оленьи рога, служившие вешалкой. Приветливо улыбнувшись, пожал руки хозяину дома и московскому гостю. Лукавым взглядом окинул празднично накрытый стол, пошутив: «У вас свадьба или поминки?»

Друзья с опаской переглянулись. Не сговариваясь уставились на только что поднятый с пола нож. Приход незваного гостя не сулил ничего хорошего. Понимали, спрашивать о цели посещения не стоит. Сам расскажет. Улыбин на правах хозяина пригласил к столу, пояснив:

– Меня завтра судят. Знаешь! Для друзей и накрыл. Только нет их.

Незваный гость весело отвечал:

–Я и есть самый-самый твой товарищ, дорогой мой профессор!

Дружка по-свойски приобнял одной рукой Улыбина, другой подцепил со стола очищенный грецкий орех, направляя в рот. Не дожевав, продолжил:

– Сейчас ты в том убедишься!

Друзья застыли, словно перед иконой. И чудо случилось!

Рысин непонятно откуда извлек два листочка форматом А-4. На одном играла цветами радуги карта Чухловского района. На другом, ровным одинарным интервалом выделялся аккуратно напечатанный текст. Осторожной походкой хищника приблизился к Улыбину. Подсел рядом. Цветкову показалось, сейчас в объятиях задушит профессора. Дружка громко произнес: «Именно здесь ваше спасение».

Товарищи непонимающе переглянулись. Улыбин быстро прочитал документ и приступил к разглядыванию цветной карты. Кожа на его подбородке слегка задергалась, сильные пальцы надавили на бумагу, грозя продавить ее. Профессор угрожающе обратился к главе района:

– Предлагаешь передать мой участок администрации?

– Именно! – радостно отозвался Дружка, – только мы его оплатим по муниципальным расценкам. Взамен получишь полную неприкосновенность городской фермы и новую землю под сельхозугодья. Там, где тебе будет удобно. В любом количестве.

– На вроде индульгенции получается! – неудачно пошутил Цветков и с удивлением заметил, как глаза профессора постепенно превращались в набирающие сок вишни.