Максим Семин - Исповедь уличного котенка. Рассказы

Мы с сестрой

Я встал, осмотрелся, и быстро прошмыгнул по лестнице, туда, где работают строители. Коты всегда любят и уважают рабочих – наверно, это самые лучшие люди, которые только могут встретиться на пути. Не знаю, почему остальные всегда смотрят на них с пренебрежением. Тот, кто делает что-то своими руками, никогда не прогонит котика, почти всегда даст ему крышу над головой и мягкую подстилку. Иногда они достают для нас колбасу из своих коробок и наливают молока. Нас пытаются гладить, и даже временами хотят взять на ручки, но мы с сестрой родились и выросли на улице. Мы – не глупые домашние коты, которых выбросили хозяева. Те не продержатся и двух недель. Мы умны, скрытны и осторожны – мы выживем даже в таких условиях и тоже, когда-нибудь обзаведемся потомством.

Улица не прощает ошибок…

Внизу уже вовсю кипела работа. Я позвал сестру жалобным писком, но никто не откликнулся.

Люди мешали цемент и таскали кирпичи, машины гудели, и по воздуху поплыли первые бетонные глыбы. Страшный шум, но когда проводишь здесь каждый день – легко к нему привыкаешь. Пожалуй, этот шум – гарантия безопасности. Дети не забегают сюда, чтоб пострелять из воздушки, бомжи находят приют в другом месте, и даже собаки предпочитают держаться подальше.

В нос ударил сладкий манящий запах жареной курицы. Я притаился и стал смотреть по сторонам, пытаясь найти человека, у которого есть еда. Главное в этом деле быть незаметным. Подходишь к нему тихонечко, сзади, «мяв», – говоришь… И смотришь. Прямо в глаза смотришь…

Внизу раздался резкий визг тормозов и протяжный кошачий стон. Я бросился с лестницы, и притаился, высматривая из-за угла. Люди столпились вокруг машины, затаив дыхание.

– Жалко котика.

– Не поможешь ты ему ничем.

– Это кошка была. Месяца два.

На руках человека был маленький пушистый серый комочек – моя сестра.

Не помню, что происходило вокруг, но я истошно взвыл и бросился бежать, пролетев у них под ногами. Я бежал в самый центр зла моего маленького мира. Я больше не хотел есть. Залез на крышу хрущевки и продолжал выть. Потом по трубам перелез на другую крышу. Возможно, кто-то думает, что только мать ищет своих детей, а сами коты не привязываются друг к другу, но одному мне стало уж очень плохо.

Как все это происходит? Неужели нельзя просто выжить в этом мире, который построили люди? Страх. Одиночество. Бессилие. У меня не осталось ничего, кроме самых заклятых врагов.

Беги по радуге, сестра!

– Кс… кс… кс….

Кто-то насыпал корма недалеко от меня, но я не настолько глуп, чтоб поддаваться.

Сзади тоже шаги. Инстинкты обострились. Я резко развернулся, и, подпрыгнув в воздухе, зарычал. Шерсть стала дыбом. Опять эти двое, что так долго пытаются меня поймать. Человек резко выбросил руки вперед и они сомкнулись на моей тонкой шее. Я стал вырываться и попытался укусить, но эти руки уже поднимали меня в воздух. Это конец. Мир вокруг замкнулся и потемнел: перед моими глазами закрылась пластмассовая клетка. Я прижал уши и жалобно застонал. Неужели даже строители не придут на помощь?

…

Мы ехали в троллейбусе. Большинство котов не знает, что это такое, но, поверьте, это по-настоящему страшно. Тесное помещение, которое постоянно движется, громкий шум, а вокруг толпа людей смотрит на тебя голодными глазами, пытается протянуть руки. А ты просто сидишь в своей клетке, вжавшись в угол, дрожишь и боишься даже шевельнуться. Я закрыл глаза. Думал о наших родных хрущевках, о маме, которая могла бы меня спасти, вспоминал строителей и сестру.

Двери открылись. Яркий свет ударил в глаза и громкая, злая музыка. Что-то ударное, заставляющее тебя вздрагивать всем телом. Но я рожден на улице и давно не боюсь громких звуков. Дверь клетки поднимается, и я кувырком оказываюсь на полу. Что-то мягкое, я вцепился когтями, выгибаю спину и шиплю. Неприятный сладкий запах, и слишком мало места. Негде скрыться, и я не чувствую запаха помойки из которой можно доставать еду. Что ж, уверен, я смогу выжить и в таких условиях. Но сначала нужно найти темное место и спрятаться. Девушка в тяжелых страшных ботинках, высокая, обвешанная металлическими цепями, пытается взять меня на руки, но я вырываюсь и ловко прыгаю под диван.

– Красивый такой! – улыбается девушка и тут же становится грустной: очень жалко, что второго котика сбила машина.

Двери закрываются, и с этого дня мой мир должен полностью измениться. Я больше не выйду с вами на связь, друзья. Честно говоря, я думаю, что это – конец.

Я был реально существующим псом, но время летит нещадно, и, пусть меня уже давно нет, мое письмо людям открывается здесь и сейчас. Я не назову своего реального имени и не покажу фотографий, чтобы люди, о которых пойдет речь – не узнали меня, ведь это – мои любимые хозяева, и они также не желали мне ничего, кроме счастья.

Я был взят прекрасным щенком кавказской овчарки. Мне сколотили огромную будку, не скупились на еду и ласку. Я был доброй и игривой собакой: разгонялся и прыгал к людям на ручки, а они тискали меня и утопали в мягкой плюшевой шерсти. Правда, командам меня не учили и дрессировкой серьезно не занимались. А я тем временем рос, увеличивался в размерах, и становился все плюшевее и добрее. Жаль, но на руках меня уже никто не мог удержать…

И вот, настал тот день, когда во время прогулки я решил познакомиться с кошкой, которая не знала о моем добром характере, и потому бросилась бежать. Хозяин мой – глава семейства, оказался мужичком тщедушным и к путешествиям лицом по асфальту готов не был. А набегались мы знатно. Ну, как, набегались… Я набегался, а он накатался на поводке. Пришел весь в синяках, очки в двух местах сломаны, поводок бросил и говорит: «хотели собаку – вот и гуляйте с ней сами!»

Второй раз пошла его дочь. В парк мы пошли: туда, где кошки на дорогах не встречаются. Зато там оказалась чудесная речка. Местные называли ее «Говнянкой». А мне так купаться захотелось, прямо сил нет! Возвращались мы мокрые и довольные. Я был счастлив даже несмотря на то, что от нас шла дикая вонь, на ушах обоих висела тина, а она всю дорогу колотила меня своими худыми ручками и ругалась словами недостойными леди. Гулять со мной она тоже больше не пошла.

Так я и остался один на цепи. Хорошо, хоть двор был просторным. А то бывает во дворе вообще погулять негде. Любили меня по-прежнему сильно, но относились уже с опаской. И цепи покупали все крепче и крепче… А я каждый раз все равно оказывался сильней. Бывает, как накатит скука, как захочется кого-нибудь обнять! Я цепь срываю, раз через забор и бегу скорей к незнакомым людям. Они даже речь свою от радости забывали… Я сразу прыг к человеку на ручки: он почему-то падает, а я сверху сижу – облизываю. Хозяева потом цепь еще крепче покупают, а я опять за свое.