Максим Семин - Исповедь уличного котенка. Рассказы

Скучно прошла моя старость – силы были уже не те, а душа рвалась наружу! Ошибки же моей молодости хозяевам простили: никто из-за моих обнимашек рассудка не лишился, имущества ценного не растерял, бровь не разбил и в суд не подал.

Письмо мое подходит к концу. Я обращаюсь к вам, люди. Пожалуйста, заводя большого и сильного пса – ведите его на курсы дрессировки. Сразу ведите, пока он еще маленький и никто за ним на поводке по асфальту не катится, и под ним не лежит, дрожа от страха. Вы в ответе за тех, кого приручили, и чем больше в вашей собаке силы – тем больше в вас должно быть ответственности.

Вы ведь не хотите, чтобы ваш пес всю жизнь просидел на толстой цепи и не мог радоваться жизни?

Мир перевернулся с ног наголову, и этот полет длился целую вечность, пока пушистое тельце не сковало мертвой хваткой ледяной воды. Через три секунды я уже не мог дышать, а разум маленького котенка захватила волна панического ужаса. Что происходит? Куда пропал мамин мягкий бочок, в котором всегда можно было найти защиту и утешение? Где старый ковер на полу, об который было так здорово чесать маленькие коготки? Только братья – пушистые комочки, с которыми мы до сих пор были неразлучны, тонкими голосами пищат вокруг, и этот писк становится все слабее и тише, захлебываясь в шуме воды, беспощадно уносящей нас в разные стороны. Жажда жизни сильнее страха, инстинкты обострились, и я заработал лапками, пытаясь поднять мордочку вверх, но что может маленький котенок в бою с настоящей стихией? Люди называли эту реку Двиной. И, похоже, сегодня они решили, что котят у них слишком много…

Прошло несколько секунд отчаянной битвы за жизнь, которая просто обязана была закончиться плачевно, но я зацепился за ветку, лежащего в воде дерева, и изо всех сил пытался вылезти наружу. Мокрый и обессиленный, я держался зубами и жалобно пищал, а течение постепенно побеждало. Только сейчас я увидел девочку, совсем ребенка, которая отважно держась за ствол дерева пробиралась ко мне. Она была очень худой и невероятно маленького роста для своих двенадцати лет. И, что было не менее удивительно – она тоже не умела плавать…

Дальше многое стерлось из моей памяти. Меня растирали и пытались согреть в шерстяном свитере, после чего я вырвался и долго прятался по кустам, пока не проголодался и поддался на манящий запах колбасы. Домой? Я знаю, что такая колбаска есть только дома, там где есть мама, но мы почему-то не идем туда…

Девочка носит меня на руках, и не выпускает даже гулять. Мы по очереди заходим в дома и, глядя в ее большие добрые глаза, люди презрительно хмурятся.

– Ой, а это же перс!? – восклицает женщина, жадно потирая руки.

– Нет же, обычный он, уличный, ему жить негде! – отвечает девочка, и я начинаю понимать, что больше никогда не увижу дома.

– Нет. – Твердо говорит женщина, и дверь захлопывается перед нашим носом.

Мы стоим оба, мокрые, замерзшие и голодные и не знаем, что делать.

– Ой, Ленка, а что это у тебя? – нас окружает шумная толпа ребят, и я, наконец, получаю заслуженное внимание. Меня по очереди берут на руки, гладят и улыбаются. А я не знаю, чего ждать от этих людей? Они стоят вокруг, счастливые, раскрасневшиеся и немного грязные… Стоят и понимают, какое сокровище находится в их руках. Разве не сокровище – возможность сделать этот Мир лучше? Они такие маленькие и смешные, но в их руках сила и власть – власть подарить Жизнь, Любовь и Счастье, пусть даже одному маленькому пушистому комочку.

– Подожди, я домой сбегаю, может, мои разрешат?

…

Я не буду описывать свое путешествие. Скажу только, что открыл глаза и снова увидел маму. Правда, она была какой-то другой. Не серой, как моя, я белой с черными полосками и густой серебристой шерстью. Но она так же нежно взяла меня за шиворот и понесла туда, где тепло и сухо, а в миске налито парное деревенское молочко. Да, я знаю, вы скажете, что молочко котам вредно и сама по себе жизнь в деревне – это суровое испытание. Но теплая подстилка и запах картошечки из печи, поверьте, несравнимо лучше, чем ледяные волны Двины.

Моя жизнь только начинается. И это будет новая жизнь, полная новых эмоций и новых увлечений, новой любви и новых и потерь. Возможно, не такая долгая и счастливая, о которой все люди и коты мечтают… Но это – моя жизнь. Я заслужил на нее право! И эта девочка, Ленка, которая достала меня из воды, это знала…

Друзья, это реальная, хоть и очень старая история, и кота, который рассказал нам ее, давно уже нет, а та самая Ленка – повзрослела и вместе с мужем уехала жить в другой город… Но память об этом котенке и этой девочке останется навсегда.

А вы ведь тоже можете оказаться на ее месте. И тогда самое большое сокровище будет в ваших руках…

Я был обычным дворовым котом в деревне. Да, вы поняли правильно. Деревенский кот – это не тот, который в три часа ночи истошно воет, чтобы ему насыпали корм, а потом устраивает показательную голодовку, из-за того, что корм не вкусный. Не тот, который заваливается набок, по дороге на кухню и пренебрежительно разгребает лоток, который люди забыли вымыть. Деревенский кот – это тот самый, который в бою доказывает превосходство над всеми уличными хищниками, а потом, как рыцарь возвращается домой с порванными ушами, чтобы получить похвалу и одобрение прекрасных дам. Деревенский кот – это настоящий друг и товарищ, который приносит вам пойманную мышку, выкладывает ее и терпеливо предлагает разделить трапезу.

Еды не было. Не было от слова совсем. Нашу деревню давно оккупировали немцы, а небольшая семья состояла из двух стариков, доживающих свой век, и двух маленьких девчонок. Отец уже давно пропадал на фронте, а мать пряталась в лесах с партизанами. Девочкам было лет по одиннадцать. Худые, кожа до кости, обессиленные и бледные, как смерть, они целый день лежали в избе и ждали своей участи. Все уже было съедено. Давно не осталось ни гнилой картошки, ни мышей с тараканами, ни коры на деревьях. Вокруг только белые, бесконечные сугробы снега.

Я подошел к кровати, и тихо заурчал. Хотелось простого человеческого тепла. Что бы кто-нибудь взял тебя на ручки, улыбнулся и тихонько поглаживая, рассказывал, что скоро все будет хорошо. Но сегодня никому не было до меня дела. В доме царила гнетущая атмосфера траура и слез. Одна из девочек не выдержала голода, и даже мне было ясно, что это – конец. Ее сестра тоже находилась практически при смерти.

Я ушел. Ушел, а к вечеру вернулся и положил на порог краюху хлеба. Бабушка аж подпрыгнула от удивления и, со слезами благодарности, бросилась кормить ребенка. На второй день мне удалось принести тощую рыбину, и в доме воцарился священный запах супа. Девочка даже открыла глаза и протянула руку погладить кота.