Светлана Данилина - КОЛЛЕКЦИЯ ХАРАКТЕРОВ. Сборник рассказов

Ей действительно стыдно получать подачки. Но я же делаю это просто по доброте душевной, которой к тому же и стыжусь. И она тонко чувствует это.

– Уважаемая Маргарита Яковлевна! Я не умею ходить в гости с пустыми руками. Поверьте, для меня это вовсе необременительно, – оправдываюсь я с видом провинившегося школьника. – Я просто здесь работаю. Управляющим. На стройке.

И я сочинил историю о богатом друге, купившем землю и развернувшем здесь строительство. Переступить через себя и сказать, что это моё, я не могу.

– Что вы понимаете в строительстве? – спросила она.

– Всё, – ответил я.

– Вы учились этому?

– Нет. Просто мой друг знает, что я честный человек.

– Да, – это самое главное, – согласилась она.

Через пару пятниц Маргарита призналась, что, прогуливаясь, видела мою стройку. Дальше она замялась. Из этого я понял, что тоже попал в поле зрения. Из чего догадался, что старая инквизиторша не очень-то верит в мои байки про работу управляющим. Я понял это по случайному взгляду снизу вверх, которым иногда смотрят на меня мои работники. Как я его не люблю!

Но она быстро преодолела это неведомо откуда взявшееся смущение.

– Ну, а что ваша семья? Ведь вы завели семью на последнем курсе. И чуть было не бросили учёбу.

Да, и это имело место в моей жизни. Если бы не она, я бросил бы институт, не написав диплома. Но Маргарита буквально принудила меня к этому. Железной и властной рукой. Я до сих пор благодарен ей за ту мастодонтскую настойчивость на грани насилия. Хотя что мне проку от этого диплома?

– Семьи уж нет, – говорю я.

Она не охает и не лезет с вопросами. И всё-таки я понимаю, что некоторые разъяснения ей нужны.

– Мы развелись. Давно, – я предельно лаконичен, потому что не люблю говорить о себе.

Впрочем, как и она. Кант, Фейербах, Шопенгауэр, Ницше и Швейцер тут просто незаменимы.

– Дочка учится в Англии, – добавляю я, понимая, что этого не обойти.

– Вы достаточно обеспеченный, интересный, добрый и увлечённый своей работой человек, – неожиданно делает вывод она.

И я вдруг осознаю, что ничего постыдного в этих пятничных свиданиях нет. Ведь езжу я сюда не только для того, чтобы помочь старому бедному человеку и скрасить его жизнь вниманием и заботой. Одинокая старость – это и мой страх. А бабку мне просто жаль. Тем более, что лет на двадцать почти забыл о её существовании. Но я ей благодарен. И беседовать с ней мне приятно и интересно. Ведь каждый раз своей лекцией она возвращает меня в мою юность. Да и к рыжему коту я как-то привязался.

Студент консерватории Cаша Пучков отправился на репетицию. Так он называл ежедневные упражнения у парадного подъезда особняка на центральной проходной питерской улице. Студент любил погожими летними днями совмещать нужное с приятным и полезным. Во-первых, он действительно часами репетировал, не досаждая соседям по хрущёвке, а во-вторых, зарабатывал какие-никакие деньги.

Студент установил пюпитр, разместил на нём папку с нотами, достал скрипку, положил открытый футляр на землю и начал, как положено, с гамм и упражнений.

Потом он играл с листа, разучивал новые вещи, вспоминал свои любимые произведения. Народ шёл хмурый и озабоченный, деньги бросал вяло и нехотя, в основном мелочь. Оживление наступало при появлении группы туристов, страшно раздражавших своими любопытством и назойливостью, но, однако же, оставлявших немного больше, чем просто прохожие. Впрочем, Саша старался не обращать внимания на публику, играя для себя.

«Интересно устроен мир, – думал он. – Когда играешь дома, тебе стучат в стену, требуя прекратить, А когда делаешь то же самое, но на улице, люди проявляют интерес и платят деньги. А если на сцене – то ещё больше интереса и ещё больше денег».

Этот философский поток сознания вместе с темой из Паганини был вдруг прерван.

– Эй, миннезингер! Слышь, братан, дело есть.

Перед студентом стоял коротко подстриженный качок с толстой шеей в чёрном костюме и белой рубашке.

– Телохранитель, – усмехнулся про себя студент, – и печать на лоб ставить не надо, и так всё видно.

– Хорошо играешь, – качок положил в футляр приличную купюру.

– Тут такое типа дело, – продолжал он, – у нашей фирмы как бы юбилей. Послезавтра будет презентация. Мы в этом доме находимся. У нас тут свои как бы дела, – он с трудом подбирал слова, мероприятие называется «150 лет»… типа… дома.

При этих словах студент внутренне напрягся.

– Ну, так вот, – продолжал качок, – шеф просил договориться чисто насчёт музыки. Послезавтра в шесть. Сможешь?

– Смогу, – сходу и легко согласился Саша.

– Ну, вот и хорошо. Если найдёшь ещё кого, там типа для дуэта, будет ещё лучше. А если инструмент какой почудней – ну там арфа или контрабас – совсем хорошо.

– Арфы нету. Флейта будет. Устроит? – по-деловому ответил студент.

– Ладно, давай флейту.

– О’кей, – ещё легче ответил Саша.

– Насчёт оплаты не сомневайся. Не обидим. Денег типа дадим, довольны будете оба. Только вот что, – качок подумал и продолжал. – Надо, чтобы вы были во фраках. Ну, а если баба, – то в вечернем платье. Но чтобы тёмного цвета. Усёк?

– Бабы не будет. Фраки найдём, – бодро сказал Саша.

– Репертуар играй свой. Шефу нравится. Мы тебя давно заметили, – улыбнулся качок.

– Договорились – послезавтра в шесть, – сказал студент и поправил ногой футляр, случайно сдвинутый качком с места.

– Вы пораньше приходите. Ну, там в половине шестого. Охране внизу скажете, что к нам. Вот моя… как бы… визитка, – качок протянул помпезный кусочек картона, украшенный виньетками, – поднимайтесь на второй этаж. Ну, до послезавтра. Ждём.

– До послезавтра, – спопугайничал музыкант и принялся разглядывать визитку.

Потом он отыграл свой положенный час, собрал выручку, убрал скрипку в футляр, сложил пюпитр и пошёл на перекрёсток к светофору. Перейдя дорогу, он направился в кафе, которое находилось как раз напротив парадного подъезда дома, возле которого он играл. Вскоре к нему подошёл друг и соратник по искусству Гоша, репетировавший в соседнем квартале, учившийся вместе с ним, да к тому же и живший в одном доме с Сашей.

Нужда, в хорошем смысле этого слова, гнала их обоих на улицу. Соседи плохо переносили Гошину флейту на пятом и Сашину скрипку на третьем этаже.

– Привет, – сказал Гоша, – как оно?

– Привет, – ответил Саша, – нормально.

После репетиции друзья имели обыкновение пить пиво под зелёно-полосатым зонтиком уличного кафе. Только после этого священного ритуала они ехали домой.

– Слушай, – сказал Саша, – нам тут работу предложили.

– Чего хотят? – поинтересовался Гоша.

– Послезавтра в шесть надо поиграть на какой-то корпоративной фигне. Вон в том доме. Обещали не обидеть.