Авенир Декабрист - Дорога к воскрешению

Путник присел рядом с беседующими мужчиной и женщиной, вероятно, родственниками. Мужчина вскоре обратил внимание, как посторонний внимательно прислушивается к их разговору, смотрит им в лицо. Тогда он глянул сердито и недовольно сказал: «Что, места мало?! Вон свободные лавочки. Топай!»

Глеб инстинктивно почувствовал значение таких слов, встал и направился прочь, оглянулся дважды. Тот мужчина на лавочке продолжал смотреть в его сторону…

Удивительно, но странника не пугало многообразие шумов городской жизни. Он старался распознать значение каждого звука, издаваемого людьми, суть всего происходящего. Зачем люди двигаются в таких сооружениях, подобных тому, что привезло его сюда из леса, причём в разные стороны? Глеб бесцельно болтался по улицам, часто меняя направления, так что оказывался на месте, где уже недавно был ― это изумляло и веселило его. Усталость подкашивала ноги. Он вдруг вспомнил о подарке женщины, которая его кормила. Растерянно развёл руки: пакета с едой не было. Где-то потерялся. Он вспомнил лес, где повстречал двоих, увезших его в город, ему захотелось вернуться туда и найти свою еду. От огорчения Глеб заморгал глазами, и выкатились слезинки, пожалуй, впервые за долгое время.

С унылым лицом путник сел прямо у стены здания, не обращая внимания на снующих туда-сюда людей. Сидел несколько минут с опущенной головой. Почувствовал чужой взгляд, повернул голову направо: невдалеке сидел такой же как он заросший человек. Перед ним лежала вещь, которую надевают на голову ― Глеб сразу опознал этот предмет, вспомнилось наличие подобного у него самого в прошлом, ― а внутри лежали блестящие кругляшки. Прохожий, на глазах Глеба, бросил туда такой же маленький предмет. Сосед перехватил взгляд путника и перестал жевать кусок хлеба. Видимо, насторожился, подозревая намерение чужака утащить богатство. Глеб же глянул в лицо едока и сосредоточил внимание на куске хлеба, проглотил слюну. Это заметил сосед, догадался о голоде, господствующем сейчас в желудке такого же бродяги, как и он. Отломил часть куска и протянул Глебу. Странник взял без колебаний и приступил к трапезе, как всегда, неторопливо, аккуратно.

– Ты откель тут взялся? ― спросил соседствующий босяк. Его глаза при этом завистливо уставились на вполне добротную обувку Глеба, потом он глянул на свои ноги с потрескавшейся кожей на пятках. Не дождался ответа и вновь посмотрел в лицо незнакомого, сосредоточенно выискивая приметы, подсказывающие, с каких небес рухнул этот человек. ― Что молчишь?!

Глеб наконец созрел для ответа.

– Дорога, ― сказал он нараспев, и на лице отобразилось добродушие.

– Понятно… безумный, ― сделал вывод мужик, уже не глядя на собеседника.

Неожиданно перед зданием раздался визг тормозов, крики, грохот от удара. Босяк вскочил и выкрикнул комментарий, будто происшествие касалось его самым прямым образом: «Вот бля… проклятое место, что ли?! Третий раз за неделю… на прямой улице, не на перекрёстке! Куда гонят, суки!»

Глеб перестал жевать, тоже встал и направился изучать непонятную ситуацию. За спинами нескольких зевак увидел столкнувшиеся машины. Возле них стояли двое мужчин. Они кричали друг на друга и размахивали руками. К одному из них приблизился плачущий ребёнок. Подскочила женщина, ухватила малыша сзади за одежду и назидательно произнесла фразу: «Глеб, пойдём отсюда. Папа сам разберётся. Не мешай!» Странник уловил лишь тон и ― самое главное для него ― своё имя. В его понимании возникло противоречие: оказывается, Глеб ― это тот маленький ребёнок. А кто же он? Разве не Глеб?! Но почему же его так называли… давно?! Такие мысли принесли страдание, путник беспокойно выбрался из толпы и направился куда глаза глядят…

Ранним утром работник парка обходил территорию. Подбирал мусор, ставил на место сдвинутые лавочки. Возле аттракционов задержался надолго: необходимо проверить состояние технических устройств внешним осмотром.

Неожиданно его внимание привлекла торчащая из лодочки на детской карусели человеческая рука, сжимающая край борта. Нехорошее предчувствие охватило служителя. Он опасливо приблизился к аттракциону, заглянул в лодку. На днище спал обросший, неухоженный мужчина. Работник выдохнул с облегчением: «А-аа, бомж. ― Подёргал спящего за рукав: ― Вставай, голубчик. Утро».

Глеб встрепенулся, сел. Повертел головой по сторонам с непонимающим выражением лица, глянул на работника и произнёс: «До-рога… ― Затем приложил ладонь к груди, начал говорить: ― Г…» ― прервался, махнул рукой и вылез из лодки. Опустив голову, пошёл наугад с тоскливым чувством в груди. Осознание своего состояния ― это единственное, что он мог понимать о себе. Сейчас это было мучением от потерянного имени.

В полутёмной комнате на диване сидели двое. Сумеречный свет из окон едва освещал их ― сложно оценить выражение лица собеседника, разве что догадываться по интонации в голосе о настроении собеседника. Он приобнял её. Она чуть повела плечом, и мужчина убрал руку: посчитал незначительный жест выражением недовольства.

– Вера! ― произнёс он как можно мягче и нежнее, ― Глеба не вернёшь… Нужно привыкнуть к этому, принять как свершившийся факт… и продолжать свою жизнь, насыщенную творческим подходом и радостью. Я знаю: ты сейчас думаешь о нём, страдаешь от утраченной любви и заботы с его стороны. Но раз его уже нет, ты думай теперь о своей молодой жизни. Пора начинать новые отношения. Ты не одинока. У тебя много друзей и… поклонников красоты. Я… всегда готов оказаться рядом, помочь… дать нежность…

Он провёл ладонью по её щеке, приблизил губы к её лицу. Вера смотрела в направлении окна, поэтому не видела его намерений. Просто именно в этот момент ей пришла в голову мысль пояснить своё состояние. Она резко повернулась в его сторону. Он от неожиданности отпрянул, видимо, вновь почувствовал отказ в проявлении чувств.

– Никита! Не стоит меня уговаривать! С чего ты решил, что я только и делаю, что страдаю?! Я просто не верю, что Глеба нет в живых, В смысле… считаю, что может оказаться… каким-то чудом он уцелел. Вот я и раздумываю: как произошла трагедия, почему так случилось, какие подробности, насколько мы виноваты… и так далее.

– Я тебе не один раз досконально изложил. Зачем об одном и том же сто раз повторять?!

– А мне не излагать нужно, а рассказать… простым языком, не для протокола. А ты будто отчитываешься перед следователем. Просто по-дружески поясни.

Никита шумно выдохнул, готовясь к долгому пересказу.

– С самого начала… как я узнал о спрятанных в скалах ценностях?

– Нет. Я это помню.

– Хорошо. Меньше напрасной траты времени. Почему я вас именно позвал?