Валентина Гусева - С судьбой не поспоришь

Она не сразу ответила, погрустнела, задумалась на миг, а потом глянула на меня и начала:

– Не судите меня строго. Я от мужа сбежала…

Я не сдержалась, так и охнула:

– Да ты что?

– Не удивляйтесь, сбежала-сбежала, да специально подальше, чтобы он ни за что меня не нашел. А найдет – убьет…

– А Володька-то все знает?

– Почти все, только не знает, с чего наша с мужем вражда началась… Я ведь замуж по большой любви вышла, а у мужа ко мне была только страсть… Я иногда кричала от боли, как он мучил меня в постели, никому не приведи, Господь… Он был старше меня на девять лет, уже угасать начал, вот и старался… А спасло меня знаете что? Ни в жизнь не догадаетесь… Свадебное платье…

– А оно-то при чем?

– А при том, при чем и ваш старый кошелек. Пришла ко мне как-то соседская девчушка, печальная, ее Снежную Королеву назначили играть в школьном спектакле, а платья нет. Вот тогда я и вынесла ей мое свадебное, решила: зачем оно мне теперь, только место в шкафу занимает. Свекруха увидела, закричала: «Что ты творишь, отдаешь свое семейное счастье чужому человеку…» А я и рада, насытилась я уже этим счастьем до слез. Не послушала ее, что-то отрезала, что-то ушила, сделала девчушке костюм…

– И что?

– А то! Начал мой благоверный вдруг ухаживать за молоденькими девочками, придет с работы злющий, в мою строну даже не глядит… А я и рада… Только кончилось все не очень хорошо, привязался он к девятикласснице, прохода девочке не давал со своими похотливыми предложениями. Беда могла случиться, хорошо, что однажды мальчишки сговорились и накостыляли ему, а потом все и всплыло, девочки одна, друга, третья стали рассказывать о нем. Судили его и посадили, срок не очень большой дали, но я за это время успела с Володей познакомиться и улизнуть. Думаю, не найдет он меня теперь, а может, и искать не будет… Так что не отмахивайтесь от примет, они веками проверены, всякое бывает…

Я никому не стала рассказывать об Ульяниных злоключениях, да и уехали они вскоре, думаю, что она Володьку опять в теплые края переманила. Так что продали дом и уехали, Ульяна уж ребеночка под сердцем носила.

Димка опять болел, метался во сне, бредил какой-то белой подушкой. Аня никак не могла понять, что за подушка, откуда она взялась и зачем поселилась в детском сознании. У самой Ани никогда таких подушек не было, разве что у бабушки в деревне, где они отдыхали прошедшее лето…

Это лето было таким счастливым, дни летели, как ангельские птицы. Устроившись на ночлег у бабушки в чулане, Аня, засыпая, всегда слышала шуршание их крыльев. Ее душа смеялась и пела от того, что она пусть и ненадолго, но вернулась на простор родных лугов, привыкнуть к городской жизни она так и не смогла. Родители увезли ее в город, сразу после окончания школы. Ей пришло время поступать в институт, а у отца закрылась последняя ферма, где еще можно было заработать копейку, мужики, те, что помоложе, уезжали работать на север, вахтами, а он не хотел, он слишком любил свою жену и дочку. Съездил в город, снял квартиру и летом перевез туда семью. В деревне остался Максимка, Анина первая школьная любовь, которая не успела окрепнуть и со временем растаяла, как легкая дымка. Максимка, мальчик с серыми задумчивыми глазами и очень трудной судьбой, к своим семнадцати уже досыта нахлебался и горя, и счастья. Родился он в далекой Прибалтике, там жил его отец, который женился на эстонке, но жизнь у них не заладилась. Они были слишком разные люди, мать – хлопотунья и домоседка, а отец любил выпить и погулять. Матери не стало, когда Максимке едва исполнилось десять месяцев, он об этом узнал уже из рассказов бабушки. Очевидно, мать, вымотанная бессонными ночами с вечно плачущим ребенком, долго уговаривала отца не уходить из дома, а он, силой забрав последние деньги, грубо оттолкнул ее и шагнул за порог. И тогда она сняла с халата пояс и сделала из него петлю, которую привязала к детской кроватке. Почти сутки мальчик ползал около мертвой матери. После похорон в Таллин приехала бабушка, она забрала Максимку у отца и привезла его в деревню. Бабушка вырастила внука в такой любви и заботе, дала ему столько внимания, сколько он и от родной матери вряд ли бы получил.

В тот год, когда уехала Аня, Максимка учиться никуда не поступил, потому что у него заболела бабушка, оставить ее одну он никак не мог, на три года ему дали отсрочку от армии, а потом все равно забрали.

Вернулся он, когда бабушки уже не было, а дома командовал отец и его молодая жена, которая была для отца не столько женой, сколько игрушкой. Она с первого дня положила свой похотливый взгляд на красавца-пасынка. Между ними было девять лет разницы, но, похоже, ее это ни капельки не смущало, ведь перед ней был мужчина, путь и тоненький, хрупкий, как мальчишка. Частенько они с отцом устраивали пьяные оргии, отец приказывал ей раздеваться и танцевать перед ним дикие танцы, таким образом возбуждая его стареющую плоть. Иногда Максимка замечал, что эти танцы все больше предназначаются ему, а не отцу. В такие минуты он не выдерживал, выскакивал из-за ситцевой занавески, перегораживающей единственную в доме комнату, хватал с печки бабушкину фуфайку и бежал в баню, где проводил все больше и больше времени, обдумывая, куда бы ему уехать и где начать новую жизнь.

В это скорбное для себя время он и встретился с Аней. Он гулял с собакой Люткой в ближайшем перелеске, где Аня с Димкой собирали грибы. Встреча ошеломила обоих, почти забытая первая любовь начала прорастать с новой силой. Теперь каждый вечер, уложив Димку под бочок к бабушке, Аня через дверь в сеновале выскальзывала в огород и мчалась на свидание к Максиму. Он только один раз и спросил:

– Ты любишь своего мужа?

– Нет никакого мужа, – ответила Аня.

– А Димка?

– Димка? Он просто мой сын, только мой и ничей больше…

– А можно он будет и мой тоже?

– Максимка, ты очень торопишься, давай подождем до осени, а там видно будет…

– До осени так до осени, как скажешь… Просто у меня нет больше сил жить в этом гадюшнике… Я и сплю уже в бане, хорошо, что сейчас лето…

Беда летом и случилась. Максим заболел, в больницу ехать никак не хотел, и Аня, уже не таясь от деревенских, стала ходить к нему в баню, носила ему таблетки и питье. Не раз она встречала на пороге бани мачеху и не могла понять, почему в ее глазах столько ненависти. В ту, последнюю ночь, Аня отпросилась у бабушки и осталась у Максима до утра. Вернувшись утром домой, она не обнаружила на привычном месте Димки.

– Бабуля, где он?

– Гулять убежал, хватился, что тебя нет и побежал, сказал, что знает, где ты…

Аня попила чаю с теплой ватрушкой, сделала свежий клюквенный морс и пошла снова к Максиму, собираясь по пути зайти к соседям, куда любил ходить Димка. Но зайти она не успела, Димка бежал к ней навстречу с совершенно ошалелыми глазами. Она пыталась остановить его, спросить в чем дело, но он схватил ее за руку и потащил домой. Аня вернулась, а еще через пару часов по деревне пронеслась весть, что Максим умер, нашли мертвым в бане…