Аль Странс - Любить аутиста. Осенняя сказка в тридцати четырех актах с эпилогом

– Как ты? – спросил он.

– Разве ты не видишь? Я чувствую себя великолепно. И главное потому, что я с тобой, мой милый.

Она пожала его руку своей в перчатке.

Они приехали. Швейцар распахнул перед ними двери. Метрдотель поклонился и провел к их столику. Заиграла музыка, приятная итальянская романтическая мелодия.

– Что ты предпочитаешь пить?

– Разумеется, шампанское. Французское.

Он подал знак. Сомелье появился тут же у столика с картой вин. Адам удивлялся себе! Как он замечательно справляется, впервые будучи в таком шикарном ресторане для богатых людей. Он, правда, поинтересовался заранее и заказал столик и еще кое-что, но одно дело уметь заказать место в ресторане, а другое вести себя lege artis, по всем правилам искусства.

– Могу предложить сухое шампанское «Вдова Клико», – вежливо поклонился сомелье.

– О, я его обожаю.

Адам бросил взгляд на цену, брови его чуть поднялись и… он решил просить на стол бутылку, а не по бокалу. Она благодарно посмотрела на него.

– Ты знаешь, когда я впервые пила это шампанское? Когда папа защитил диссертацию. К нам приехал его друг, посол из Парижа, и подарил ему бутылку «Вдовы Клико». Мне было 16 лет.

Подали салат жульен, устрицы, разумеется, шампанское. Далее, как в медленном кино, подали по заказу мадам ростбиф «А-ля Мирабо», а на сладкое она заказала пирог «саварен» с клубникой. Ужин получился на славу. Он не платил по счету, как Анна ожидала, а пригласил ее в номер, снятый им заранее. Это был его сюрприз.

Она улыбнулась, легко поднялась и, взяв его под руку, проследовала в номер. И здесь проявился весь неисчерпаемый ее талант обольстительницы! Роль Адама заключалась только в том, чтобы оставаться первым мужчиной – мальчиком, который испытает на себе могучую власть любви.

Утром он вышел из номера дорогого отеля мужчиной, с прекрасной женщиной под руку. Он расплатился за ужин и номер, и отвез ее усталую домой. Сам же отправился на службу.

Через неделю она заявила ему, что беременна. О! Это был настоящий сюрприз. Он был ошарашен, но счастлив. Его ребенок, от его женщины!

Свадьба состоялась немедленно. В дорогом ресторане, с небольшим количеством гостей. Только самые близкие. Теперь вставал вопрос о проживании. Казалось, два работающих человека могли бы снять себе приличную квартиру в центре, но нет. Квартира в центре уже была, и она принадлежала маме Адама. Две спальни и гостиная около Невского.

– Дорогой, я беременна твоим ребенком. Мы не сможем жить у моих родителей, там всего салон, кабинет отца с книгами, одна спальня и моя маленькая комната, нам не будет там места.

– Хорошо, Анна, будем жить у меня. Мама в одной комнате, мы в другой, и еще большой салон.

– Это невозможно, милый. Младенец будет ей мешать, да и к тому же, квартира маленькая, нам нужны обе спальни. Одна для ребенка, другая для нас.

– Но куда же девать маму? Она живет в этой квартире 50 лет!

– Дорогой, это не проблема, у меня есть связи, ее определят в лучший дом престарелых в Петербурге или пригороде. Мы будем доплачивать, но для нее это будет лучший вариант. Постоянный уход, забота, ты же понимаешь.

– Нет, Анна, я не понимаю. Как это выселить мою мать из ее дома?!

– Не твою мать, а бедную жалкую старушку, которой все равно некуда деться… переселить ее в лучшее заведение, где за ней будет прекрасный уход, питание, врачебный надзор. Ты понимаешь?

– Да, но я этого не хочу! Да и она не захочет.

– Уф, ты упрям, Адам! Ты не видишь истины!

– Покажи мне ее, в чем она?

– В том, что нам с твоим ребенком негде жить! А твоя мамаша, больная, со старческим маразмом, будет там, в доме престарелых, чувствовать себя гораздо лучше, чем с нами. А ребенок с его плачем и суетой будет ей только мешать. Она даже не может за ним ухаживать. Она слишком слаба…

Он задумался. Было что-то логическое в ее умозаключениях. Но не было там доброты, любви к ближнему, одна прагматика. Он чувствовал это, но что он мог сделать. Как что? Воспротивиться! Но, зная свою жену, пусть даже очень поверхностно, он понимал, что ему не переубедить ее.

И это случилось. Ее друзья нашли приличный дом для престарелых, по протекции записали его мать туда, повесили на него долг – оплачивать регулярно приличную сумму денег, и мама переехала в дом престарелых, а Адам и Анна в его квартиру близ Невского, довольно просторную, светлую, с тремя большими комнатами и высокими потолками: две спальни и гостиная, с прихожей, кухней, ванной, туалетом и в прошлом комнатой для прислуги, а ныне кладовкой, и черной лестницей, ведущей во двор.

Квартира эта, впрочем имела свою историю. Раньше в ней проживала семья некоего советника из дворян, который после революции сбежал в Париж, и власти вселили туда Льва Семеновича, ведущего инженера крупного завода в Питере, с женой Ривой, детским врачом. В начале войны завод со всеми рабочими и инженерами эвакуировали на Урал, но Рива, преданная долгу ухаживать за своими маленькими подопечными, отказалась следовать за мужем.

Однажды во время очередного обстрела она с ребенком на руках бежала в бомбоубежище, упала, сломала ногу, и кость срослась неправильно, не было условий делать операцию; с тех пор Рива хромала. В конце концов, в самые тяжелые дни февраля 1942 года Рива с маленькой дочерью Верой и тысячами других детей и женщин была эвакуирована из голодного и холодного города, где измученные озверевшие люди кормились не только мертвыми, но и живыми, страшнее всего, даже детьми.

Они выехали по льду Ладожского озера, под бомбежками, и чудом уцелели. Когда же после войны вернулись в город – Льву, как уже главному инженеру вернули его квартиру, только была одна проблема: дом был почти весь разрушен. Временно им дали другое жилье в коммуналке, но после реконструкции им вернули их квартиру, – не без трудностей, на нее уже зарились чиновники городской власти. По счастью, сын одного из офицеров сил внутренней безопасности высокого ранга находился на лечении у доктора Ривы. Это решило исход борьбы. Таким образом, Адам знал это достоверно, квартира по праву принадлежала его матери-блокаднице и ему.

Однако «Natura non imperatur nisi parendo». Природу не покорить иначе, как покорившись ей. Адам покорился. Природе своей властной жены, а может, и своей собственной мягкой и уступчивой природе.

Скоро родилась очаровательная девочка. Да и как могло быть иначе у двух красивых родителей? Адам был безмерно счастлив. Назвали ее, по настоянию Анны, в честь королевы Англии Элизабет. Анна не желала кормить грудью, чтобы сохранить девственность груди, и девочку кормили из бутылочек, которые поставлял, естественно, Адам, и еще личный тренер его супруги из спортклуба, так называемый бодибилдер! Но это не мешало Адаму, он принимал это за дружескую поддержку, которая казалась ему естественной.