Иван Державин - Ортодокс, или Запретная любовь дочери премьера
- Название:Ортодокс, или Запретная любовь дочери премьера
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449832719
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Державин - Ортодокс, или Запретная любовь дочери премьера краткое содержание
Ортодокс, или Запретная любовь дочери премьера - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Ну чего? – спросил Валера. – Что решили? Сколько?
– Не имеем права, – сказал пузатый почти женским голосом на чистом русском. – Справка на одно место. До захоронения не хватает года и восьми месяцев.
– Это мы знаем, поэтому и пришли. Нельзя сверху, клади рядом, места хватит хоть слева, хоть справа. Я спрашиваю, сколько? Андрей, выйди. – Вместе с Андреем вышел и парень. Валера пояснил. – Он внук покойного. Я его друг с детства. Отец у него погиб героем, и умерший дед заменил отца. Сам он сейчас немного не в себе, поэтому я взял все на себя. Мать у него подрабатывает нянькой. Я рабочий. Ты понял, да?
Чучмек взял со стола лист бумаги и, написав, показал Валере. Увидев цифру 300000, обрадованный Валера выпятил для показа недовольства нижнюю губу и, подойдя ближе, написал на ладони 200000. Пузатый сморщился, приподнял кепку, почесал лысеющий затылок и исправил 30 на 25. Еще более обрадованный Валера с трудом скосоротился, тоже почесал затылок и открыл было рот, чтобы сказать, включая катафалку, рытье могилы и захоронение, но решил не мелочиться из-за двенадцати тысяч по прейскуранту на стене и кивнул.
Чтобы убедить Андрея, что вопрос решен, Валера не стал сам платить за рытье могилы, а велел ему. Тот на радостях добавил оформление могилы еловым лапником, но пузатый вдруг сказал, что лапник он дарит. Андрей рассыпался в благодарности. Лишь в дороге Валера сказал ему о двухстах пятидесяти тысячах. Радужное настроение Андрея, как рукой, сняло.
– Где я достану столько денег? А еще гроб, поминки. У меня только шестьдесят тысяч.
– Вот и думай, где достать деньги. Возьми в кредит, займи у кого-нибудь, например, у меня. А чего? Я могу тебе одолжить тысяч триста, если, конечно, под пятнадцать процентов.
– Что, правда, дашь? – обрадовался Андрей. – Я, ей-богу, отдам, как только смогу.
Валера засмеялся:
– Ты даже приврать не можешь. Кто же говорит, как только смогу? Соврал бы, что обязательно расплатишься после дембеля. К апрелю, например, когда я буду менять машину, вернешь, сколько сможешь. Насчет процентов я пошутил. Ты и это проглотил.
Домой они вернулись, застав мать разговаривавшей по телефону с еще одной частной похоронной фирмой, угрожавшей передать тело отца в мединститут. Увидев сына, она передала ему трубку. Андрей выслушал угрозы и ответил:
– Если ты, козел, еще раз позвонишь сюда, я тебя разыщу и вырву яйца. Ты меня понял?
Через секунд десять другой мужской голос ответил:
– Если тело Дроздова Сергея Васильевича не будет забрано из морга до девяти часов утра 7 августа, оно будет отвезено в один из медицинских центров, а в какой, ты сроду не найдешь.
Услышав гудки, Андрей сказал Валере:
– Едем в морг.
– Вы хоть покушайте, – взмолилась мать.
Они послушались и сели за стол. Пить было нельзя, и они смиренно поели суп и котлеты, запив компотом.
Перед поездкой в морг, Валера сбегал домой за сберегательной книжкой, с которой снял триста тысяч, оставив три тысячи, чтобы не закрывать счет. Пятьдесят он отдал Андрею, а двести пятьдесят для надежности отвез домой.
В морге дверь им открыл в синем халате санитар, коротко стриженый, лет двадцати пяти. Взглянув в справку, он провел их в полутемный зал с накрытыми простынями покойниками с бирками на открытых пятках. Дед лежал в дальнем ряду. Как только санитар откинул простыню с его головы, Валера отвел его к двери, сказав, пусть внук поплачет.
Оставшись наедине с дедом, Андрей долго смотрел на родное лицо, еле сдерживая слезы. Он не знал, вслух ли сообщил деду, что положат его рядом с бабушкой, чтобы вдвоем им было не так грустно. А еще он поклялся продолжить его дело по возврату России в социально справедливый строй, воплощением которого является социализм.
А санитар сразу стал рекомендовать Валере лучшую в Москве ритуальную фирму, которая может похоронить на любом кладбище города. «И на Ваганьковском тоже?» – спросил Валера. Нисколько не смутившись, парень ответил, можно лимонов за двадцать. «Не, – покачал головой Валера, – двадцать друг не потянет. Тогда придется хоронить на Новодевичьем кладбище, где он сговорился за шестнадцать лимонов». Санитар не знал, верить или смеяться над шуткой Валеры, но, услышав, что послезавтра труп будет забран, сделал вид, что поверил и спросил насчет макияжа, и в этот момент невесть откуда появился стриженый наголо парень и потребовал у Валеры справку с кладбища, где будут похороны. Валера молча взял его за шкирку и вывел за дверь. От полного макияжа лица деда, за который санитар потребовал тридцать тысяч, ребята отказались, так как лицо покойного не было искажено и сохранило черты при жизни. Санитар, узнав, что деда хоронят в могилу жены и не на Новодевичьем, а на простом кладбище, спокойно согласился на упрощенный макияж, за что и за обмыв с одеванием ему тут же заплатили шесть тысяч. Белье и костюм с туфлями ребята пообещали привезти завтра утром. Повеселевший санитар рассказал им про ритуальный магазин и прощальный зал при морге, где проводят, при желании, отпевание. В магазине ребята заказали приличный гроб с большим венком от дочери и внука. Посетили они и прощальный зал, который им понравился. Андрей позвонил матери, описал зал и поспросил ее согласия на отпевание в нем, а не в церкви, где надо заказывать за три дня. Получив согласие, они заказали отпевание на одиннадцать часов утра.
Мать, узнав, что все вопросы улажены, словно сбросила пуд груза с себя. То, что отец умер, она к этому была в какой-то степени готова, ее сломило то, что она не сможет положить его рядом с мамой, да и вообще похоронить по-человечески, не имея на это средств. Только теперь она могла заняться приглашением родных и знакомых на похороны отца. В Москве их было раз – два и обчелся: его двоюродный брат с женой и двумя сыновьями, двоюродная сестра в Ярославле, а из друзей она знала лишь двоих, одного по Бауманскому институту и одного по работе на заводе. Много виртуальных друзей у него было по интернету, но их не пригласишь. Алешины родные, с которыми отец постоянно перезванивался, жили в Донецке, где сейчас шла война, и они вряд ли смогут оттуда вырваться. Им она позвонила еще вчера, они очень расстроились, пообещали приехать, но не знают, как это у них получится.
Обзвонив всех, она насчитала в лучшем случае, включая соседей, семнадцать – двадцать человек и приступила к приготовлению стола для поминок.
Из Донецка на похороны так никто и не смог приехать, у них опять снаряд угодил во двор. Не смог придти и дедов друг по институту, лежавший в больнице, зато от работы приехали двое. В морге были все, На отпевании уже меньше, а на кладбище поехали лишь девять человек. Ни в морге и ни на кладбище прощальных речей не было, кроме «Прощай, пусть земля тебе будет пухом». К своему огорчению, Андрей сделал вывод, что никто из присутствовавших, кроме него и матери, не читал деда. Поэтому и говорить им о том, что дед был настоящим коммунистом и патриотом России он не видел смысла и, поцеловав деда в лоб, лишь проговорил:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: