Ким Публицкий - Достойная небес

– Ну ладно, видимо тебе это нужно, – неохотно согласилась Дзюнка, так, будто собиралась принимать тяжкие муки.

Мия и представить не могла, что прежде всегда любящую слушать, мягкую и сговорчивую Дзюнку придётся в чём-то насильно уговаривать. Удивительно, но она демонстрировала резко выраженный протест и недовольство в, казалось бы, обыкновенной беседе. Оставалось совершенно неясным, что в простом разговоре могло так её напрячь, чтобы его избегать. Как будто Мия на неё нападала или собиралась что-то отнять.

– Слушай, а почему ты вообще обо всём этом спрашиваешь? – поинтересовалась Дзюнка.

– Для меня это важно.

– Не думала, что ты одна из «этих», – сказала Дзюнка, демонстративно изображая движениями пальцев кавычки. – Ты головой, часом, не ударилась? – спросила она с явной подозрительностью.

Дзюнка подошла к Мие и перебрала волосы у неё на макушке в поисках шишки.

– Нет, – отклонилась Мия.

Свет в помещении смягчился так, что стулья и стойки микрофона стали отбрасывать размытые тени. Окон в комнате прослушивания не было, а стены оббивались плотным материалом звукоизоляции. Тишина успокаивала и создавала атмосферу вялой непринуждённости. Мия боялась дальше спрашивать Дзюнку. С каждым следующим вопросом она открывала в ней для себя всё новые непривычные грани характера. Среди прежних они выступали грубыми углами, в обтёсанном мраморе многолетних отношений. Вклинивались остроконечными зубцами, останавливающими отлаженный механизм их дружбы. Мия чувствовала опасность подобного разговора, даже неприязнь.

– Ну и всё же, что думаешь насчёт существования Бога? – нашла в себе смелость спросить Мия.

– Это всё не для меня. Я скорее больше агностик.

– А как это?

– Ну я считаю, что может быть есть какая-то более высшая сила, а может быть и нет. Но даже если есть, то она непознаваем, – объяснила Дзюнка.

– Интересно, – проговорила Мия. – И что же это за сила?

– Называй как хочешь: вселенная, космический разум…

– Например Бог.

– Пускай будет бог.

– Раз это сила более высшая, то наверняка она способна сделать шаг людям навстречу для своего познания, – предположила Мия, – и сделать это таким способом, который она сочтет нужным, который будет понятен.

– Может быть, но зачем ей это?

– Сама спроси у Бога, когда установишь с ним связь.

– А с чего ты взяла что он этого хочет? – усомнилась Дзюнка.

– Он этого не просто хочет и может это сделать, а Бог уже это сделал, послав своего сына на землю, чтобы люди смогли лучшего Его узнать. Теперь осталось только нам сделать встречный шаг.

– Ты уж извини, но вера в какого-то там бородатого деда, который сидит как Зевс на небе и с туч на всех таращится, как-то не для меня.

– Не ограничивай себя кучей навязанных стереотипов! Ну кто сказал, что Он такой?! – усмехнусь Мия.

– А кто сказал, что нет? Его же никто не видел.

– Но вокруг повсеместно проявляются свидетельства Его творения.

– Я думаю, что сама создаю свою жизнь, – сказала Дзюнка.

– Очень многие так думают, – с грустью произнесла Мия. – И от того только вокруг всем хуже становится потому что каждый думает только о себе. Это эгоистично.

– Хочешь сказать, я эгоистка?! – нахмурилась Дзюнка.

– Нет-нет! Что-ты! – замахала руками Мия. – Просто хотела узнать твоё мнение о вере.

– Да ну, религии возникают и пропадают. Вон античная сколько была и превратилась в миф. Так и теперешние исчезнут.

– Затухают, ложные. Остаётся лишь истинная.

– А с чего ты взяла, что и она настоящая?

– Она единственная из всех когда-либо существовавших, основанная на жертвенной любви! – восторженно произнесла Мия. – Ни любовь ли самое светлое созидательное чувство, которое мы все ищем?

С этим оказалось трудно спорить и всё звучало весьма заманчиво, но Дзюнка хотела быть больше осведомлена.

– Она объясняет всё, – добавила Мия, стараясь развеять задумчивость подруги.

– Ну и что, новые секты образуются постоянно и действуют тоже, как будто от любви.

– Я думаю, Бог позволяет обновлять ячейки веры потому что любое людское сообщество рано или поздно подвергается воздействию греха, и чем оно древнее, тем влияние его сильнее.

– Прочие религии тоже много всего объясняли. И любви в них было не мало. Вон боги олимпа всех подряд оплодотворяли.

– Да это не любовь, а так, плотские утехи. Уж поверь, я точно знаю, – улыбнулась Мия, почувствовав самоиронию.

– Но люди тогда в это верили потому что в те времена эти религии отражали какую-то правду о мире или явлениях природы.

– Вряд ли, больше обманывали и вводили в заблуждение. В других религиях часто несовершенство человека приводится как что-то постыдное, негодное и при помощи самодисциплины, ограничений, и воспитания люди обретают духовный рост и поднимаются к Богу. Но в христианстве мы не поднимаемся к Богу, нам Его совершенства не достичь, Бог, Сам спускается к нам. Каждый раз, когда мы Его об этом просим, в счастье в благословении и в помощи к действиям, – объяснила Мия.

– И что это значит?

– Господь принимает нас такими, какие есть и не брезгует нами, Он полон искренней, жертвенной любви к людям. Все самоназвание божества в других верованиях едва ли снисходили до общения с людьми, а истинный Бог не просто воплотился в человека и жил среди нас, но и собственную жизнь отдал как испарительною жертву ради нашего с тобой спасения.

– Какой же это бог если он сходит до уровня людей?

– Милосердный.

– Ну, например, а что конкретно объясняется в твоей религии?! – требовательно спросила Дзюнка и сплела перед собой руки.

– То, что всё вокруг создано Богом.

– Да ну?! Нет доказательств! Зевс король грома – нет доказательств! Артемида – тоже! Где среди них твой Бог?

– С Ним так не бывает, – повертела головой Мия. – Он Бог не грома и не охоты, Он Бог всего и вся. Впусти Его в свою жизнь. Он сам покажет, что существует! Сам себя проявит так, как поймешь только ты. Я не смогу тебе сказать. Пирог станет вкусным только если ты ему позволишь. Отбрось всё, просто прими. Что ты теряешь? Да ничего, а приобретешь всё.

– Знаешь, мне всё равно кажется, что это идёт от человеческих желаний. Люди любят верить во что-то иное, потустороннее, только потому что этого хотят, – возразила Дзюнка. – Я так не хочу и решаю сама распоряжаться своей жизнью, а не доверять её кому-то другому.

– Ты над ней не властна. Тебе она дана свыше.

– Да?! И кем же?! Матерью-алкоголичкой, сдавший меня в первый попавшийся приют?! – возмутилась Дзюнка. – Хорошо хоть в бордель не продавшей за банку пива!

– Не вини её. Она тебя любила, пускай и не понимала этого, – опечаленно ответила Мия.

Она старалась затрагивать особенно больную тему подруги осторожно, чтобы лишним словом не задеть и не причинить боль, но, похоже, получалось не очень-то и аккуратно.