Светлана Рассказова - Акварели любви. В новеллах

Хайдар задумался, а потом решительно произнёс:

– Теперь всё равно. Молчи и слушай… Собирайся! Ты с дочерью едешь домой вместе с толмачом и его дружиной. Вас будут охранять мои воины. Можешь взять любую одежду и украшения. Всё!

– А мои дети?

– Это мои дети и Аглияр тоже.

– Можно с ними попрощаться?

– Нет!

– Отпусти дочь, а мне позволь остаться. Я умру без вас, – женщина, закрыв лицо руками, заплакала.

– Не умрёшь! Мне обманщица не нужна.

– Хайдар, поверь! Я всегда любила только тебя.

– Скажешь это своему боярину, – опять усмехнулся муж и вышел из юрты.

Случилось так, как решил сын Великого Тимерхана. Анну с Любашей увёз на родину толмач Андрей Васильев. Хайдар очень скоро взял ещё двух жён, а Салиху отправил в самую дальнюю юрту и наказал ей под страхом смерти держать язык за зубами, навсегда забыв имя Аглияр.

Благополучно добравшись до родных земель, Анна и Любаша были радостно встречены боярином Владимиром Мылышевым. Любаша вскоре вышла замуж за Андрея, и у них родился мальчик. Они зажили своим домом. А Анна так и не смогла полюбить своего венчанного мужа и привыкнуть к усадьбе. И даже построенный специально для неё домик, напоминающий юрту, не радовал сердце и душу женщины, до скончания дней тоскующей по сыновьям и своему татарскому мужу…

– Барышня, зачем же вы одна на речку пошли? Ведь обидеть могут!

– Да кто в этой глуши меня обидит! Кроме гусей да уток нет никого.

– Как же! Давеча прачку аккурат туточки напугали. Говорит: еле ноги унесла от охальников.

– Сравнила тоже… Наша Марковна, что свежий пирог с вишней! Есть за что ухватить, а я? Худенькая, бледненькая… Фу! Самой противно. И в кого только уродилась? Вроде и маменька красавицей слыла, и папенька, говорят, дамам нравился.

– Ой, барышня, зачем вы на себя напраслину возводите? Сами женихов чуть не метлой гоните, опосля жалуетесь. Давайте я вам рубашечку выжму!

– Выжми! Я платье на голое тело надену. До дома дойду – там переоденусь.

– Вот и ладно.

– Дарья! Ты чего прибежала-то?

– Письмо привезли от князя Северского. Уж, какой красавец – аж сердце заходится! Жаль, что сам не явился.

– Так может ему подарок сделать?

– Да смеюсь я, смеюсь! Я вас, барышня, ни на кого не променяю, ежели только сами от меня откажитесь.

– Не зарекайся! А до князя охотниц и без тебя достаточно. Где письмо-то?

– В спаленку отнесла. Там и оставила.

– Отчего с собой не взяла?

– Думала, вы в доме. Обыскалась!

– Тоже мне – дворец нашла! Заплутала в четырёх комнатах да одной людской – всё моё наследство!

– А скотный двор, а сад? Разве мало? Всюду прибрано, люди довольны. Да с такой хозяйкой век живи – не тужи!

– Всё верно, Дарья! Всё верно. Грех бога гневить. Идём уже! Посмотрю, что там князь написал, да и завтракать мне пора.

Было прекрасное летнее утро, обещавшее жаркий денёк. От речки к барскому дому шли две юные прелестницы. Одна из них – графиня Софья Николаевна Быстрова, другая – её дворовая девушка. Дарья несла мокрую рубашку своей барышни, а графиня, распустив волосы, похожая на лесную сказочную фею – лёгонькая и быстрая, торопилась прочитать письмо от соседа – богатого помещика Антона Андреевича Северского. Он частенько навещал девушку, да и у себя в доме её с радостью привечал.

Уж так вышло, что страшный мор унёс в могилу обоих родителей Софьи. Она гостила в это время у бабушки, потому осталась жива. Старушка взяла над девочкой опекунство и, продав домик в Петербурге, стала жить вместе с ней в небольшом имении сына.

Софья обучилась грамоте очень рано: по бедности обошлась без гувернанток. Пока батюшка был жив, то с удовольствием с ней занимался, не жалея времени. Она прочитала все книги, что были в его кабинете, и отнеслась к прочитанному очень серьёзно. Жизнь и поступки героев переносила на себя, рассуждая, как бы она поступила в данный момент и в данной ситуации. Рано повзрослев из-за смерти родителей, решила помогать бабушке в управлении имением, и потихоньку всю заботу о старушке и своих крепостных взяла на себя.

***

В письме Антон Андреевич уведомлял, что скоро по делам уедет в Петербург, но перед отъездом устраивает бал и приглашает к себе соседей. Софью Николаевну желает видеть обязательно и пришлёт за ней свою коляску.

Юная графиня очень обрадовалась предстоящему празднику. Наконец-то можно будет развлечься, потанцевать, поболтать на французском, а то окончательно превратилась в обычную помещицу, у которой все думы о новом урожае, да удое. Для графской дочери это должно быть странно, впрочем, её такая жизнь вполне устраивала.

Грациозная и в новом платье она приехала во дворец князя будто принцесса, удивив своим появлением тех, кто уже не помнил о её существовании. Соседи давно забыли графа Быстрова: умер и умер. Да, была у него дочь, но она ещё маленькая! И вдруг явилась девушка – хорошенькая, естественная в поведении, но знающая себе цену. Местное дворянство отнеслось к ней по-разному. Кто-то принял радушно, а кто-то пожалел обычного приветственного кивка – не богата, без связей, платьице дешёвенькое, в волосах полевые цветочки. Конечно, для деревенской жизни миленько, но здесь же общество – надо понимать! Только хозяин торжества сумел красиво и с достоинством представить её гостям:

– Прошу познакомиться с моей протеже! – он сделал акцент на последнем слове, – дочерью покойного Николая Васильевича Быстрова. Мы прошли с ним кампанию восемьсот двенадцатого года. Он был храбрым воином и моим хорошим другом. Сейчас Софья Николаевна проживает вместе с его матушкой. И, поверьте, такого порядка, как в её небольшом поместье, не у каждого взрослого мужа сыщешь, а уж бумаги ведёт аккуратнее любого немца.

Гости поняли намёк князя – покровительство богатого и знатного человека дорогого стоит. И в этот вечер Софья танцевала и веселилась, не ощущая недостатка во внимании кавалеров.

Но были две знатные дамы, которых покоробила симпатия князя к молоденькой дворянке. Запыхавшись от танцев, они присели на диванчик в гостиной и не преминули на этот счёт промеж собою пошушукаться.

– Поступок князя достоин всяческих похвал, но не стоило приглашать эту девицу в наше общество, – ревниво и сквозь зубы проговорила Евдокия Ивановна, имеющая собственные виды на хозяина особняка, – хотя… для деревенской жизни сойдёт, – пожала она плечами.

– Почему же? Особа титулованная, а значит наша, – усмехнулась другая дама.

– Два десятка крепостных душ, одна деревенька да домик в четыре окна – вот всё, что имеет эта титулованная особа. Наш князь решил поиграть в благородного рыцаря, – продолжала Евдокия Ивановна.

– Ох, Дуня! Совершенно тому не удивляюсь. Он бывал у нас в доме. После возвращения из Европы стал вести странные речи об отмене крепостного права, и всё больше становится похожим на бунтовщика.