Ирене Крекер - Невероятность равняется нулю. Роман

Когда Милена проснулась, то не узнала своего Пауля. Всегда спокойный и даже порой нерешительный, он преобразился. С беспокойством следила Милена за его метаниями по комнате, не решаясь спросить, что заставило его так рано подняться в их общий выходной. «Что он надумал? Ведь они так долго ждали этого дня и планировали провести вместе время». Пауль, заметив, что Милена не спит, присел на край её кровати, пристально посмотрел в глаза, словно хотел спросить: «Ты – со мной?» Увидев в них, по-видимому, то, что искал, нежно поцеловал её и, минуту помедлив, выпалил, как давно продуманное:

– Милена, мы уезжаем. Я уверен, что ты поддержишь мою идею.

Глаза Пауля горели. Решимость, с которой он начал говорить, сразу настроила женщину на серьёзный лад. Почувствовав, что Милена готова его выслушать, Пауль, словно оттолкнувшись от берега, начал своё повествование:

– Понимаешь, дорогая, мне нужно посетить родину, тот кусочек земли, где прошла большая часть жизни моих родителей и где я родился. Мать перед смертью просила меня об этом. Это была не просто просьба старого человека. Что-то стоит за её словами, какая-то тайна, разгадку которой она сама не знала. Как занозой вонзились ей в память слова матери, моей бабушки: «Все концы спрятаны в сибирских краях. Моя надежда на Пауля. Он может и должен разгадать тайну рода. Больше надеяться не на кого». Дорогая Милена, я должен выполнить просьбу родных. Вот сейчас хочу спросить у тебя: Поедешь ли ты со мной? Уверен, что там нам обоим будет на что посмотреть. По моим представлениям, Сибирь – дикий край с первозданной природой и старинными обычаями. Один раз в жизни можно и нам с тобой окунуться в таёжную глушь, чтобы понять, что такое цивилизация.

Пауль уже почти бегал по комнате. Движения его стали решительными. Он весь собрался, сжался в пружину, и Милена поняла, что остановить разбег его мыслей, готовых превратиться в немедленные действия, уже невозможно. Она вскочила с кровати, бросилась к нему, обняла. Прижавшись всем телом, ощутив дрожь его тела, переполненного эмоциями, подняв на него глаза, сказала тихо, но обнадеживающе:

– О чём разговор, милый! Конечно же, мы едем в эту твою таёжную глубинку. Уже сегодня представляю, как нам там будет интересно.

В душе у Пауля зазвенела струна, до этого ему незнакомая, волнующая и переполняющая его существо.

– Неужели я романтик по натуре? – возникла на мгновение мысль, но тут же улетучилась, как будто её и не было. – Какая разница! Главное – появилась надежда, что и этой мечте суждено сбыться.

Потом они долго говорили о предстоящей поездке, обнявшись и соединившись мыслями и чувствами в единое целое.

Фрау Перец стояла посреди комнаты с закрытыми глазами. В последнее время такое случалось с ней часто. В такие минуты никто не пытался с ней заговорить. Даже врач оставлял больную в покое. А ей никого и не хотелось слышать. Она, как психиатр, понимала, что депрессия стучится в душу, которую с каждым днём всё больше и больше заволакивает тучами. «Где-то я прочитала, что когда душу охватывает мрак и отчаяние уже на пределе, Бог, в облике другого человека, приходит на помощь, – размышляла она ночами, не решаясь обратиться к Господу с молитвой. – Не простит он меня. Надо сначала найти ребёнка, просить у Милены прощение, а потом уже и перед Богом замаливать грехи». Мысли крутились вокруг понимания вины, но расстояние от осознания вины до действия, которое поможет смыть позор, казалось непреодолимым.

Находясь в больнице, фрау Перец чувствовала себя немощной старухой, на которую свалилось множество забот. «Мне нужно решать, что делать, как жить дальше, как очистить душу? Ведь, если Бог поставил меня в эту ситуацию, значит выбор делать нужно самой. Видимо, моя душа настолько темна, что Всевышний вынужден действовать через других, посылая мне знаки и ответы, но я глуха к ним. Я всю жизнь старалась ничего не видеть и не слышать вокруг себя. И вот ведь настиг меня Его голос. Если рассказать этим врачам-эскулапам, что я слышу Его по ночам в снах и днём, находясь наедине с собой в этой комнате, то они примут меня за сумасшедшую и навсегда поместят в психиатрическую клинику. Ведь я прекрасно знаю, как это происходит. Боже, дай мне ответ на этот вопрос. Дай мне знак, как жить дальше? Что изменить в жизни? Как изменить себя?»

Громкий стук в дверь прервал её размышления. Голос медсестры нарушил тишину комнаты:

– Фрау Перец, вас пришли навестить. Нужно Ваше разрешение на посещение. Вы согласны?

«Кто это может быть? Кому я ещё в этом мире нужна? Отказать? А, может, это тот единственный случай? Может, это ответ на мой невысказанный вопрос?» – подумала фрау Перец и крикнула что есть силы:

– Да, да, я согласна, пусть войдут, – и, рукавом халата вытирая слёзы, ещё раз прокричала нетерпеливо, – разрешите им войти!

Фрау Перец начинала нервничать. В любой момент она могла сорваться на истеричный крик, что могло закончиться непродуманными действиями. Но двери распахнулись, и в их просвете она увидела Илону и – кого меньше всего ожидала – Милену, о которой думала последние дни, не уставая от своих мыслей.

Внезапно, к удивлению всех, из глаз фрау Перец полились слёзы. Холодными горошинами они катились по лицу, и их бег невозможно было остановить. Доротея Перец всегда думала, что не умеет плакать. «Да, и не плачу я вовсе». А слёзы лились и лились, не переставая. Их солёный привкус чувствовался на губах. Она никогда не думала, что слёзы действительно такие солёные.

Илона, казалось, понявшая состояние старшей подруги, бросилась к ней на шею и расплакалась. Они стояли молча, как две поникшие на ветру берёзки, прижавшиеся друг к другу, понимающие, что ещё живы и хотят остаться на земле, а не быть с корнями, вырванными оттуда. Эту сцену наблюдала, находясь у двери, Милена. Испытывая чувство сострадания, она не знала, что ей предпринять: «Уйти или остаться? Попытаться успокоить обеих? А, может, присесть на стул и просто дожидаться исхода сцены, свидетелем которой я невольно оказалась?»

Первой пришла в себя фрау Перец. Она выпустила Илону из объятий и, взглядом прося прощение за невольное выражение чувств, предложила ей сесть на краешек кровати. Вспомнив о Милене, всё ещё стоявшей у двери, показала на стул, единственный в комнате. Сама же лихорадочно думала о том, как ей поступить дальше. «Всевышний создал ситуацию, поставил меня перед выбором. Мне нужно сейчас решать – воспользоваться этой ситуацией или нет? Может, такого случая больше не представится? Что значит решать? Сказать правду, или в очередной раз промолчать, расширив в душе пространство для проникновения тёмной силы»?