Николай Витем - Ничего важнее нет, когда приходит к человеку человек

Иван Теплов, как и все его коллеги по депо, не пропустил ни одной поездки в Москву, по очереди беря с собой то Валю, то Лилю.

Позавтракав в столовой, расположенной сзади здания Белорусского вокзала, кружкой пива с горячими сосисками, накупив в ближайших магазинах по улице Горького различной снеди и вкусностей в виде колбасы и сосисок, произведённых в Вязьме, сдаёт сумки в камеру хранения.

Освободив руки от тяжёлой ноши, спускается в метро, чтобы отвезти дочь на Красную площадь. Отстояв длинную очередь, по ступеням Мавзолея спускается к гробу Ленина, чтобы мысленно проклясть его за собственное обнищание и бесправное положение. Оценивает достаточно ли пространства для второго такого же гроба, чтобы увидеть в нём когда – нибудь ещё одного лежащего вечного вождя всех народов, сидящего сейчас в Кремле.

В следующую поездку направляется с дочерью в зоопарк и обязательно посещает парк Горького… Вечером садится на поезд, чтобы ранней ночью прибыть в Вязьму. В понедельник без пятнадцати восемь «кровь из носа» должен быть на рабочем месте.

Опоздал на десять минут – пиши объяснение. Опоздал на двадцать, если начальник имеет зуб на тебя, получи пять лет лагерей и пять «по рогам» – это тебе не царский режим, когда за опоздание наказывали копейкой.

Дочери Ивана с четырёхлетнего возраста имеют возможность посещать московские достопримечательности и уже знакомы с ГУМом, ЦУМом, Детским миром, Красной площадью, цирком и знаменитыми московскими соборами, где Иван по большим религиозным праздникам терпеливо, как и положено матерному богохульнику, отстаивает службу.

С началом войны продукты животноводства с вяземских складов отправляют кроме Москвы ещё в прифронтовые города и фронтовые склады.

Чтобы молоко, мясо, колбасы и прочие питательные вкусности в пути не испортились, холодильники рефрижераторов набивают льдом с эстакады ледника.

Сейчас под загрузкой терпеливо стоят несколько вагонов. Рабочие по эстакаде катают вагонетки со льдом. Поравнявшись с горловиной морозильной камеры вагона, опрокидывают лёд. Обычная мирная жизнь железнодорожной станции. Так было позавчера, так было вчера… Хотелось бы, чтобы так было и завтра.

Лето на исходе, большая часть льда со стороны вокзала израсходована. Раскрыта панорама транспортного узла.

Стоя на крыльце дома, Иван внимательно рассматривает покрытые паровозной сажей продуктовые склады, размещённые в конце тупиковых веток; снующих по путям «Овечек», испуганно вскрикивающих при совершении маневра. Маленькие паровозики серии «О» сортируют вагоны, формируя новые эшелоны.

Разгар воскресного дня, на станции нервная суета усилилась с продвижением врага на восток. Нервозность рабочих передалась Ивану, он курит, часто сплёвывая попавшую на язык «махру».

Ухудшают настроение проносящиеся, стуча на стыках колёсными парами, теплушки с солдатами, крытые платформы с военной техникой, товарняки с зерном, направляющиеся в Германию. Война войной, а зерно, в соответствии с договором, продолжает Германии поступать.

Западную окраину города за переплетением станционных путей закрывают длинные кирпичные корпуса вагонного депо с большими грязными окнами, не мытыми со дня провозглашения советской власти: начальству нас «рать», а рабочим «пох» – свет электрический днём не выключается.

В одном из корпусов, расположенных напротив масленого озера, в которое сливается отработанное масло из буксов вагонов, подлежащих ремонту, отгорожено небольшое помещение с отдельным входом – место работы Ивана Михайловича.

Пройдя от дома Ивана через мощёную камнем дорогу и свернув направо, через пятьдесят метров увидишь выбитую родником воронку – место живительной силы. Напротив родника заканчивается ледник. От родника до угла забора всего метр.

Вода от сильного напора кипит, перемешивая песок, поднятый со дна. В стародавние дореволюционные времена источник освятили и жители Вокзальной улицы ходят к роднику, как к святому источнику.

Возле родника стоит, нагнувшись, Дуся и Иван переключил внимание на неё, любуясь ядрёным задом. Перед тем как опустить ведро в воронку, Дуся оглянулась из – под руки, не заметив Ивана, наложила на себя мелкий крест, скрыв движение от посторонних глаз – соседей боится. После посадок почти всего состава горотдела милиции демонстрировать свободу действий перестали даже в кругу её семьи – сторожатся длинных языков, нечаянно вырвавшихся слов.

Зачерпывая воду, нагнулась сильнее, выставив на обозрение обтянутый платьем раздвоенный крупный зад. Иван нарисовал себе картину, как пристраивается сзади и… Тяжело вздохнул от недостижимости мечты, представив вселенский хай, который поднимет соседка в случае чего.

Родниковую воду жители Вокзальной используют для приготовления пищи и кипятка в самоварах. Чай из кипячёной родниковой воды очень вкусный, вкус придаёт низкое содержание железа.

В Крещенскую ночь родниковой водой наполняют имеющиеся в доме пустые бутыли и ставят их в левый дальний угол сундука, куда не дотягиваются руки ребенка – сундуки большие, старинные, которыми пользовались давние предки, сохранились в семьях до сих пор. Кроме освященной воды, хранятся в сундуках документы, семейные реликвии и ценные вещи. Сундук – своего рода большой домашний сейф.

Крещенская вода ценится и верующими, и безбожными коммунистами. Вода в бутылях, заткнутых бумажной пробкой, хранится несколько лет, не портясь – разве это не чудо? Используют святую воду в экстренных случаях: при сглазе, испуге, заикании, недомоганиях и хандре. Болезни лечат по старинному рецепту: больного опрыскивают, на лоб кладут намоченную святой водой марлю.

В частных домах, стоящих вблизи болотистой мокрой низины, куда устремляется ручей, вытекающий из родника, не делают погребов из – за их подтопления. Скоропортящиеся продукты – шарики сливочного масла, толстые круги топленого свиного жира, молоко в двухлитровых бутылях с узким горлышком, купленные на базаре – хозяйки хранят в емкостях, наполненных родниковой водой.

Мощеная камнем дорога Вокзальной улицы короткая. Берёт начало от городской бани. Ввиду «Продовольственного магазина» поворачивает влево, минует два кирпичных двухэтажных жилых дома, втискивается в пространство между заборами, отгораживающих железнодорожный транспортный узел и специализированную воинскую часть НКВД. Между транспортным узлом и ледником каким – то чудом по левой стороне улицы вместился маленький участок семьи Ломовых. Участок мешает развитию узла, но – своя рука владыка. Ломов – железнодорожный инженер, пользуется привилегией специалиста.

За территорией воинской спецчасти, кусок земли занимает доктор по женским болезням Кричёв. К его забору из колючей проволоки, а другой проволоки в Вязьме не достанешь, примыкает луг, относящийся ко владениям Ивана Теплова.