Андрей Щупов - ГАСТРОЛЕР

Последняя фраза была обращена к проходившим мимо туристам. Тот, кого Геннадий окрестил «чайником», оглянулся с яростным изумлением. Туристы были вооружены топориками и альпенштоками, насчитывалось их не менее взвода. Морис опасливо ткнул Геннадия в бок.

– А ну, как сбросят вещички и повернут к нам?

– Ничего страшного. Ты отправишься к ним навстречу. Навроде парламентера. И подробненько растолкуешь про мой пушечный удар. Им ведь еще на Джомолунгму переться, так что рисковать не станут.

– Где ты, кстати, выучился таким ударчикам?

– Были учителя, Морис. В превеликом избытке. Плюс конспективный анализ книги «Джиткундо». Метод без всякого метода.

– Такие всякие штуки я уважаю!

Они зашагали к автобусной остановке. По дороге «командир» щедро одаривал нищих червонцами, и, глядя на них, норовящих уцепить Геннадия за руку, благодарно облобызать, Морис чувствовал подобие брезгливой жалости. Сам он уже причислял себя к иной когорте. Он превратился в дворняжку, обретшую хозяина, щеголяющую в новехоньком ошейнике.

Мимо брели рыбачки. Загорелые и запущенные, в безразмерных стоптанных валенках. Разумеется, Геннадий помахал рукой и им.

– Как улов, марейманы? Не перевелась еще севрюга в наших водах?

– А вот сходи и погляди.

– И схожу! – пригрозил Геннадий. – Только вам уж делать там будет нечего.

Тягая за собой санки с ящиками, рыбаки снисходительно хмыкали. Отсидевшие ночь на льду, усталые, недоспавшие, они напоминали впряженных в постромки бурлаков. Собачешка размерами с котенка лежала в бесхозной коробке из-под апельсинов и оттуда с визгливой ленцой облаивала прохожих.

– Интересно, мог бы ты такую выдрессировать?

Морис взглянул на собачонку, затем на Геннадия. Ночью в самолете, рассказывая о своей жизни, он успел поведать об одной из своих многочисленных профессий – инструктор-кинолог. За десятку, вырядившись в ватное рубище, бомж травил несмышленых собак, вырабатывая у них агрессивные навыки. Иной раз в день выходило по паре сотен. Тем паче, что перед коллегами он имел явное преимущество. От него всегда попахивало спиртным, и оттого псов не нужно было дразнить и раззадоривать. Они бесились, едва завидя ряженую жертву. Так или иначе, но с собачьей природой Морис освоился и мог бы многое что порассказать о четвероногих друзьях, в особенности об их дружеских зубках. Кивая на визгливую собачонку, Геннадий, вероятно, это и имел в виду.

– Я думал, ты спал.

– Ты прав, спал. Но что мешает спать и слушать?

– Так ты все слышал? – Морис не мог скрыть изумления.

– Разумеется! И слышал, и помню. Про змей-башку, которую ты ловил в Казахстане, про щук, которые дохли, обожравшись хамсой, про калужонка, якобы вытянутого тобой лично семь лет назад.

– И вовсе не якобы!

– Якобы, якобы, Морис! Уж мне-то отлично известно, как непросто поймать этого гиганта.

– Не веришь, не надо, – рядом с широким шагом начальства Морису приходилось семенить. – А про арбуз? Что я говорил про арбуз?

– То же, что и про щук, – Геннадия невозможно было смутить. – Ты ездил в Москву, хотел сходить в театр на Таганке. Билетов не достал и со злости слопал в каких-то развалинах огромный арбуз.

– Точно! – Морис радовался, как ребенок. К его биографии проявили интерес. Более того – ее обсуждали вслух! – После того арбуза я чуть не помер. Бегал мочиться за каждый дом.

Геннадий согласно кивнул.

– Это не калужонок в полцентнера, этому верю. Только грустная она твоя биография, Морис. Все вокруг еды да обжорства.

– А рыбалка, а собаки?

– Верно, было. И завод был, и станочное производство. Я не перечеркиваю все оптом. Но не забывай: впереди Потемкинская лестница! Если шлепать по прямой, а не по ступеням, быстро скатываешься в жлобское сословие…

Геннадий остановился так внезапно, что Морис по инерции убежал далеко вперед. Оглянувшись, не сразу понял, в чем дело. В конце концов сообразил, и знакомое недоброе чувство холодком наполнило грудь. Геннадий смотрел на наперсточников. Он не улыбался, взор его был более чем откровенен, на щеках под сухо натянутой кожей ходили злые желваки.

Морис действовал по наитию. Подбежав к Геннадию, решительно ухватил за руку.

– Пошли, командир. Ну их к дьяволу! Это сейчас везде. И крыша у них, наверняка, солидная.

Геннадий неохотно подчинился.

– У нас там этого не было.

– Где там? За рубежом, что ли?

Геннадий промолчал, и Морис заторопился, не давая ему времени на принятие роковых решений.

– Удар, конечно, ударом, только ведь это тебе не туристы. Они ж волки! Этим и живут. Ты бы вот сейчас подошел к тому клоуну, что народ дурит, а справа и слева еще бы пара субчиков образовалась. И бить они умеют не хуже тебя, не сомневайся.

– Ну уж…

– Точно говорю! А хуже того – мильтон бы подгреб и в пару секунд оформил задержание.

– Чье задержание?

– Да наше, конечно! Они за то и мзду берут. Обязаны опекать от правдоискателей.

На всякий случай Морис оглянулся. Они стояли уже на автобусной остановке, но машин пока не было видно. Когда было нужно, Морис умел ориентироваться быстро. Изучив таблицу расписаний, выдал Геннадию исчерпывающую информацию:

– Три номера поселковых, два идут в город. Если до центра, то на шестом, второй, кажется, едет дальше.

– Едем в гостиницу! – распорядился Геннадий.

– Как скажешь, командир.

– Мы ведь договорились? Живем без «командиров». Ну-ка, повтори мое имя!

По складам, как первоклашка, Морис произнес имя Геннадия, и немедленно вспомнился нелепый сон – барьеры и улюлюкающие трибуны. «Не к добру,» – решил Морис и поежился.

– А почему в гостиницу? Ты же говорил, что родился и вырос здесь?

– Ты думал, мы отправимся к моим родным? – в голосе Геннадия впервые прозвучала горечь.

– Мои родные, Морис, не здесь.

– А где?

– Далеко. Очень далеко. На автобусе не доедешь. В них, понимаешь, возобладал птичий инстинкт, и они полетели на юг, к теплу и супермаркетам. Тащили с собой и меня, но не вышло. Мальчик всегда мечтал быть патриотом…

Чихая и фыркая, к остановке подкатил старенький автобус, беседу о родне пришлось прервать.

Окна в автобусе, искрящиеся и загадочные, напоминали о новогодних сказках. Кое-где красовались отпечатки детских ладошек. Морис, получив первое зарайское поручение, послушно сходил к компостеру и продырявил абонементы.