Александр Дзиковицкий - Казаки. Осознание себя. Казачий трагический век

Но что следует понимать под вопросом жизнеспособности такой этносословной казачьей страты имперского общества? Под этим вопросом я подразумеваю следующее: возможно ли, и вероятно ли было сохраниться казакам в составе России в виде либо народа, либо сословия в случае дальнейшего линейного, без революционных катаклизмов, существования самой Российской империи? Или ещё проще: имелся ли шанс у казаков сохраниться в каком-то обособленном статусе или же им со временем предстояло раствориться в массе неказачьего населения, слившись с другими подданными империи?

Несмотря на негативно воспринимавшуюся казаками 200-летнюю политику их разэтнизации и переплавки народа в сословие, сами сословные рамки играли роль некоторого барьера против ассимиляции и растворения относительно малочисленных казаков в массе иных подданных империи. Однако социально-экономическое развитие государства и соответствующее этому юридическое уравнивание всех членов общества рано или поздно должны были смести все сословные различия. Как это в образцовом виде продемонстрировала всему миру Англия.

Таким образом, следует логический вывод: если бы казакам было и дальше суждено считаться сословием, то вместе с размыванием сословных рамок произошло бы и их, казаков, неминуемое размывание и исчезновение, как особой части населения страны. То есть, замыкание в «казачьем сословии» никаких перспектив на особое существование казакам не предполагало. Следовательно, их будущее возможно было только при условии обращения к своей исторической памяти и самоидентификации себя на основе этничности.

Однако именно этническому самосознанию казаков московско-петербургские власти на протяжении веков возводили всевозможные баррикады и постоянно старались ранее возведённые преграды укрепить и отреставрировать. А попытка властей Российской Федерации в конце XX и в начале XXI веков вновь приступить к конструированию «казачьего сословия», теперь уже вообще без какой-либо оглядки на принцип этничности, выглядит лишь пародийным анахронизмом в русле прежней антиказачьей политики царской России, заведомо ведущей в никуда.

И вряд ли этого не понимают те, кто формирует политику Москвы в отношении казаков! А потому все действия, инициативы и так называемые «стратегические концепции» в отношении казачества, исходящие из Кремля, можно однозначно расценивать как сознательное растворение казаков в массе иноэтничного населения. То есть, казачьим лидерам, стоящим на позициях казачьих национальных интересов, вполне обоснованно можно поднимать вопрос о проведении властями РФ политики этноцида в отношении Казачьего Народа.

Теперь приступим к существу вопроса, сформулированного в заглавии этой статьи.

* * *

Правители Руси, Московии и России от самой первой встречи с казаками расценивали их только как опытных воинов. После покорения всех казачьих обществ русское правительство не нарушало их военной организации, а стремилось максимально использовать её в собственных интересах. Со времени присяги царю Алексею Михайловичу в Казачьем Народе военная составляющая его повседневного быта стала преобладающей и определяющей все иные стороны жизни. Но при этом казаки несли не только внешнюю военную службу, но и бесплатную натуральную – должны были сдавать часть пойманной рыбы, чинить дороги и мосты, нести егерскую и конвойную службы и так далее и тому подобное, имевшее свои особенности по разным регионам. Положение казаков усугублялось начавшейся в 1817 году 57-летней Кавказской войной.

Согласно политике императора Николая I, казаки должны были считать себя «прирождёнными воинами», «легковооружёнными всадниками», «военным сословием» русского народа. В этом смысле и принялись их воспитывать не только представители власти, но также историки, этнографы, литераторы и тому подобные специалисты. Поощрялось военное воспитание и обучение, и при этом всячески задерживалось основание школ общеобразовательных. Казаки были лишены возможности заниматься чем-либо иным, кроме военной службы, земледелия и подручных ремёсел.

Начиная с царствования Александра II, власти, «решив более тесно приобщить казачьи земли к России», всячески поощряли поселение в казачьих краях переселенцев из России и Украины и облегчали им покупку в собственность казачьих земель. Закон 29 апреля 1868 года дал имперским подданным-неказакам право приобретать существующие на войсковых станичных и городских землях дома и всякого рода строения на общих основаниях, не испрашивая согласия ни войскового начальства, ни городского, ни станичного. Единственное условие: земли должны были остаться формально казачьей собственностью, и находиться лишь в постоянном пользовании приобретателя недвижимости за ежегодную так называемую посажённую плату. В будущем большое число иногородних на казачьих землях сыграло значительную и крайне неблагоприятную для казаков роль, оказавшись «троянским конём» в казачьем обществе.

Правительственная политика в отношении казаков при последних царях также оставалась в русле той, что предначертал для казаков Николай I.

Перемена правительственного отношения к образованию казаков и их участию в общественной деятельности в Российской империи произошла только после правительственного указа 1885 года, когда казакам было предоставлено право занимать посты в научной, административной, судебной и других отраслях гражданской жизни империи, без обязательного выхода из станичных общин. С этого времени станицы начали учреждать низшие и средние школы на свои собственные средства, а Донское Войсковое Правление назначило ряд стипендий для донских казаков-студентов в русских высших учебных заведениях.

Однако, как писал российский историк Сергей Григорьевич Сватиков, уже через пару лет, в 1887 году, русские власти сочли, что «стремление войсковых начальств к учреждению стипендий превышает действительную потребность Войск в лицах с высшим образованием. Равным образом Войскам нужны не общеобразовательные учебные заведения, а профессиональные, которые готовили бы на военную службу или к практическим занятиям по разным отраслям сельского хозяйства». В связи с этим последовало закрытие средних школ и сокращено наполовину число войсковых стипендий для студентов.

Не проходила бесследно и усердная работа по расказачиванию при помощи русских педагогов и русского духовенства. В их распоряжении был авторитет знания и Церкви, готовые материалы по русской истории, этнографии и политической мысли, дружно работавшие для создания в казачьих душах чувства вины и перед русским народом, и перед царской династией. Разгромы и разрушения, пережитые днепровскими и донскими казаками, оправдывались «неистовым строем Казачьих Республик», которые в глазах широких масс должны были восприниматься какими-то бандами, объединёнными страстью к безделью и грабежу, какими-то «гулящими людьми», «выходцами из разных сословий», и вообще «сбродом», которому на роду написано расширять и охранять русские границы. Казакам надо было отслужить воображаемые вины их предков, не щадя ни крови, ни жизни, только по долгу перед империей, и принимать каждую кроху, падающую из рук царя, с благоговением и благодарностью, как особую милость.