Александр Дзиковицкий - Казаки. Осознание себя. Казачий трагический век

Всё в корне поменялось после прихода к власти в России царя Петра I – «первого большевика на троне», как его назвал поэт Максимилиан Волошин. Подавив новое восстание казаков под предводительством Кондрата Булавина, он осуществил первый вариант «красного террора» и расказачивания. Отрезав от Войска Донского примерно треть тогдашней территории (по нынешней терминологии – аннексировав) и вырезав поголовно, от младенцев до стариков, вплоть до полного обезлюживания десятки станиц, Пётр привёл к покорности выживших, оставшихся на месте и не ушедших в эмиграцию в Турцию вместе с Игнатом Некрасовым. Завершая политику царя Алексея Михайловича, Пётр I, а потом и его преемники, низвёл казачество до положения некоего «служилого народа». С правами и обязанностями иррегулярных войск. Именно так – «служилым народом» – называли тогда казаков, ещё не введённых в статус «российского сословия». Таковы были печальные последствия поражений казачьих восстаний Разина и Булавина. А потом была Екатерина II, ликвидировавшая Запорожскую Сечь и подавившая восстание «казацкого царя», как его называли некоторые, Емельяна Пугачёва.

Следующий яркий этап разэтнизации казачьего «служилого народа», произошёл при императоре Николае I. Царь, с увлечённостью не наигравшегося в детстве ребёнка, стремился унифицировать всю подвластную ему страну, превратив её население в одинаковых «оловянных солдатиков». А поскольку Казачий Народ с его традициями и обычаями, резко отличавшимися от традиций и обычаев великороссов, никак не вписывался в такие мечты ставшего взрослым самодержца, он повёл наступление на казачью самобытность, пожелав лишить казаков возможности считать себя хоть даже и «служилым», но всё-таки Народом.

Прежде всего, был изменён порядок казачьего управления. Указом от 2 октября 1827 года атаманом всех казачьих Войск был поставлен наследник престола. На местах ставились его представители, получившие название «нака́зных атаманов» (то есть поставленных по наказу, распоряжению свыше, а не по традиционному для казаков избранию). Они назначались из лиц неказачьего происхождения – атаманы Войск казачьего происхождения были отныне вообще запрещены!

Далее последовал следующий шаг – введение Казачьего Народа в статус специально для него придуманного нового российского сословия – «военного» или «казачьего». Но этот шаг был произведён не одномоментно, поскольку потребовалось хоть как-то его обосновать. Таким «обоснователем» стал военный чиновник Владимир Богданович Броневский. В 1833 году он был уволен со службы в чине генерал-майора и теперь ему предстояло сделать очередной подвиг во имя царя. Ещё будучи директором Пажеского корпуса, Броневский занимался активной литературной деятельностью, но главное его творение – «История Донского Войска, описание Донской Земли и Кавказских минеральных вод», изданное в Санкт-Петербурге в 1834 году, – оставило весьма громкий и очень скандальный след. Ведь именно эта работа Броневского явилась оправданием и обоснованием введения Казачьего Народа в рамки российского сословия.

«История Донского Войска» появилась на свет вслед за годами неравной борьбы донских атаманов А. К. Денисова и А. В. Иловайского с могущественным царским министром Чернышёвым и потому уже являлась, даже без оглядки на внутреннюю политику царя, как сказали бы сегодня, политическим заказом. Фактическое и формальное покорение Дона в начале XIX века было закончено. Теперь предстояло только унифицировать казаков до состояния, общего в империи – «страны рабов, страны господ», как её охарактеризовал М. Ю. Лермонтов в одном из своих стихотворений.

Для такой «благородной» цели призвали на помощь подтасовку исторических фактов, которую угодливо выполнил услужливый царедворец Броневский. Материалы по казачьей истории, собранные добросовестным казачьим историком В. Д. Сухоруковым, были переданы Броневскому на обработку и последний, сохранив все фактические данные, придал им верноподданнический и русификаторский дух. Сам Сухоруков, ознакомившись с книгой Броневского, не признал в ней своей работы и назвал её «смесью пространных нелепостей», «грустной компиляцией со всех сочинений, в которых что-нибудь говорилось о Доне», а также «спекуляцией» и «пакостью».

В своей фальсификаторской работе Броневский одним махом разрешил проблему древности Казачьего Народа, разрубив казачьи поколения на «казаков татарских», исчезнувших вдруг, без следа, и «казаков русских», народившихся так же неожиданно на месте первых в середине ХVI века из числа московских беглецов.

Несмотря на отсутствие всякой научности, «версия Броневского» получила признание у большинства русских историков. Видимо, по тем же самым причинам, по которым подавляющее большинство нынешних русских патриотов, державников и националистов упорно настаивает на том, что казаки – это русские, а тех, кто говорит иное – они записывают в «предатели Русского народа», «сепаратисты» и «агенты американского Госдепа».

Вопреки критике авторитетного русского историка XIX века Н. А. Полевого, выдвинутая теория в той или иной степени нашла в дальнейшем отражение в работах таких известных исследователей, как С. М. Соловьёв, Д. И. Иловайский, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов. Фактически эта теория оправдывала все предыдущие и дальнейшие действия царского правительства по манипуляциям в отношении казачества – то выводили из его состава часть людей, то включали в него целыми группами инородные по происхождению слои населения. Действительно, а чего было церемониться, если это не отдельная народность, а лишь собравшаяся по профессиональному признаку группировка?

В общем, как говорится, дело было сделано и царю можно было уже смело продолжать то, ради чего он Броневского и использовал. И на следующий год после выхода книги в свет вышло распоряжение правительства: казаков отныне указано было считать не «военно-служилым народом», а «военным сословием». Как следствие, в том же 1835 году, когда казаки стали сословием, было упразднено и старое географическое название «Земля Донских Казаков». Вместо него было введено административное именование казачьей родины – «Земля Войска Донского».

Как будто издеваясь над собственным изобретением, Николай I учудил «записать в казаки»… цыган! И в 1839 году все цыгане скопом были зачислены в «казачье сословие»! Разумеется, большинство их сразу ушло куда глаза глядят. Но всё же цыгане составили почти четверть бывшего тогда, но вскоре ликвидированного Дунайского Войска!

* * *

Итак, завершив краткий экскурс в историю, мы вновь возвращаемся в начало ХХ века. И для этого периода мы констатируем, что многочисленные «выведения из казачества» целых слоёв казачьего населения и «введения» в него больших групп совершенно чуждого, даже инородческого населения в рамках официально проводившейся политики «разэтнизации» дали основания для российских историков и того, и более позднего времени заявлять о «полиэтничности» казаков. Однако в народной казачьей среде продолжала сохраняться память и убеждение в своей этнической особости, отличности от иных народностей Российской империи. В результате таких разновекторных тенденций мировоззренческого самосознания – имперской и народной – казачество в начале ХХ века оказалось в неком промежуточном, пограничном состоянии между сословием и народностью. Юридически это было сословие. Со своими особыми, отличными правами, привилегиями, обязанностями. А по самоощущению, по ментальности казаки оставались народом, осознающим своё этническое единство, независимо от статуса и места в имперской иерархии своих отдельных представителей.