Ольга Шумкова - Домой

Бродя по квартире, он злился на то, что провел вечер не так, как было задумано. Чертов мальчишка со своими разговорами, думал он, все испортил, и сам же улыбался – при чем тут ребенок, ну спросил, что же теперь!

Он сел к столу, и снова перед глазами встал теплый родительский дом.

***

Володя шел, останавливаясь на каждом углу. Как хорошо, как светит солнце! И не скажешь, что еще только середина марта, снег уже начал таять, кажется, что тепло.

Володя толкнул тяжелую дверь, вошел и застыл. Штемберг стоял и смотрел прямо на него. Володя посмотрел на стенные часы – все хорошо, пришел он вовремя. Он опустил глаза и оглядел себя – и с формой все в порядке, пуговицы на месте, ботинки начищены… Он неловко поздоровался, не зная, что делать дальше. Штемберг рассеянно кивнул:

– Здравствуйте, Альберг.

Володя прошел мимо и скорее побежал в свой класс. Около лестницы он обернулся. Директор, не меняя позы, смотрел на дверь.

Володя выдохнул.

Не успел он положить вещи в парту, как в класс вошел учитель математики. Класс испуганно примолк. На учителе не было лица – бледный, с покрасневшими глазами, он дрожащими руками поправлял пенсне. Оглядев класс, он тихо произнес:

– Откройте ваши книги на странице сорок и делайте задачи.

Дети, растерянно переглядываясь, зашелестели страницами. Володя смотрел на условие, но ничего не понимал. И тут послышался робкий голос:

– Аркадий Павлович, что-то случилось?

Учитель посмотрел на говорившего, покачал головой, вздохнул:

– Да, дети. Сегодня из полевого госпиталя домой привезли Витю Катаева.

Класс оживился:

– Он что, был ранен?

– Боевое ранение?

– Ой, а у него и медали есть, наверное?

Учитель вдруг издал какой-то странный звук – как будто всхлипнул. Дети испуганно примолкли. Учитель оглядел их и с трудом заговорил:

– Да, он был ранен. Он вернулся домой без обеих ног… и он ничего не видит.

Володя почувствовал, как бешено бьется сердце, а в животе противно дрожит. Рядом кто-то всхлипнул. Учитель отвернулся к стене, его плечи вздрагивали. Потом он овладел собой:

– Вот такая грустная история, дети. Ну что же, решайте задачу.

Урок прошел кое-как. Володя никак не мог унять дрожь, он смотрел на задачу, не понимая смысла. Наконец прозвенел звонок, и учитель быстро ушел.

Дети сидели притихшие. Шурка неуверенно выговорил:

– Зато он герой.

– Но… ничего же не видит. И без ног.

Володя закрыл глаза. Как это – ничего не видеть… никогда, ничего, не видеть родителей, дом, речку, лес… Темнота, кругом всегда одна темнота! А как ходить – наощупь? И тут дошло – и ходить Витя тоже не может. Захотелось плакать, но как плакать при всем классе?

Остальные уроки прошли кое-как. О произошедшем уже знала вся гимназия, на переменах перешептывались:

– Но ведь он все равно герой!

– Конечно, герой!

– А на войне всегда ранят.

После уроков Володя побрел домой, не разбирая дороги. Иногда он останавливался и закрывал глаза, пытаясь представить, как это. Что теперь может делать Витя? Лежать? И не просто лежать, а в полной темноте? Читать он не может.

Он ничего не может!

Вспомнился их с Шуркой история. А если бы Шурка тогда убежал? А если бы и Володю за собой потянул?

Война не для детей, сказал тогда Арсений Васильевич. Но ведь сколько взрослых – вот, на углу Фонтанки, куда они с Ниной иногда носят корзинку – там сидит инвалид, без ног, на такой маленькой тележке. Но он видит. А тот, другой – у Троицкого собора?

От ужаса все путалось в голове. И Володя, еле сдерживая рыдания, побежал к дому.

Дверь лавки была открыта, и он, толком не понимая, что делает, вбежал внутрь, увидел Арсения Васильевича, бросился к нему, обхватил обеими руками и расплакался.

Лавочник от неожиданности уронил бумаги:

– Володенька! Что ты, мальчик мой? Господи… ну, что сделалось, мой хороший? Николай, встань вместо меня тут…

Он увел мальчика в контору, усадил на диван, сел рядом, обнял, гладил по голове, приговаривая:

– Что сделалось с моим мальчиком? Ну, не плакай, никому тебя не дам… ну, маленький мой…

Наконец Володя оторвался от его груди. Арсений Васильевич осторожно вытер ему лицо:

– Дома что-то, малыш?

Володя помотал головой.

– Обидел кто?

– Нет… Арсений Васильевич! Помните… когда у нас мальчик убежал? Ну, на фронт?

– Помню.

– Он вернулся… он без ног… и он не видит ничего!

Арсений Васильевич сглотнул:

– Боже мой …

Володя снова уткнулся ему в грудь. Арсений Васильевич машинально погладил его по голове. Володя прошептал:

– Мне страшно.

Арсений Васильевич крепче обнял его:

– Бедный ты мой мальчик… и сказать-то мне тебе – нечего. Что же он наделал, дурачок… Ну, не плачь больше, сынок. Ничего не поделаешь.

– Как он теперь будет?

– Плохо будет, Володя. Ну, потом приспособится. И слепые ведь живут, и калеки…

Дверь распахнулась, вбежала Нина.

– Папа, что с Володей? Что с тобой?

Володя почувствовал, как к глазам снова подступают слезы. Арсений Васильевич вздохнул:

– Ниночка, потом расскажу. Иди домой, Володя придет сейчас.

– Папа!

– Ниночка, с Володей все хорошо.

Нина кивнула и тихонько вышла из конторы. Арсений Васильевич внимательно посмотрел Володе в глаза:

– Я тебе сказать хочу, Володенька. Береги себя. Когда что затевать будешь – всегда помни, что у тебя папа, мама, сестренки. Понимаешь? И Нина вот за тебя переживает. И я. Подумай сто раз, потом сделай. Хорошо?

Володя кивнул:

– Понимаю.

– Ну, иди к Нине.

Володя поднялся наверх. Встревоженная Нина встречала его в дверях, молча взяла за руку, провела к себе в комнату. Там Володя рассказал Нине про искалеченного мальчика. Нина слушала, всхлипывая.

– Нина, как он теперь будет?

– Я не знаю… – всхлипнула Нина, – не знаю. Это даже представить-то страшно.

Володя с шумом втянул в себя воздух, стараясь сдержать вновь подступившие слезы. Нина сочувственно смотрела на него:

– Да не стесняйся ты меня!

Володя снова заплакал, Нина тоже.

Наконец, он поднялся:

– Я пойду, мама ждет уже.

Мама была чем-то встревожена и не обратила внимания на заплаканного сына. Володя быстро скользнул в свою комнату, сделал уроки. Мама позвала ужинать, Володя отказался – сказал, что немного болит голова, он лучше пораньше ляжет спать.

Всю ночь ему снились кошмары – вот он после ранения ползет по полю, ничего не видит, не знает, куда ползти. Володя просыпался с бешено бьющимся сердцем, лежал некоторое время, вставал, ходил по комнате, потом ложился снова, засыпал – и снова полз куда-то в полной темноте.

Утром он проснулся совсем больным. Попытался было отговориться от гимназии, но мама, потрогав лоб, решительно отправила его из дома.