Мария Косовская - Козлиха

– На год нас старше?

– Ага. Помнишь, в том году ее в реанимацию из школы отвезли? Это ее Потникова избила. За волосы об унитаз.

– Ужас! И что, Потниковой ничего не было?

– А че ей будет?

Саша сидела хмурая и задумчивая.

– Ну а Анаковская чем Потниковой помешала? – через некоторое время спросила она.

– Какого-то парня отбила.

– У Потниковой?

– Да не! Ты че! За это ее бы убили. У другой какой-то девки, которая с Потниковой дружит.

– Ясно. На эти дискотеки лучше не ходить.

– Да ладно тебе, не ссы! – Ленка улыбнулась. – Ты же со мной.

– Ой, а ты прям сила.

– А то! – и она хищно улыбнулась, обнажая мелкие белые зубы, измазанные карамелью.

Подруги не виделись все лето. На каникулах Ленка жила на другом конце города у бабушки в маленьком, кривом и просевшем от времени бараке. За железной дорогой сохранились две улицы таких домов, огороженных собранными из чего попало заборами. Там бегали куры, брехали собаки, мычали коровы и хрюкали поросята. Это был кусочек другой, полу-деревенской, полу-пролетарской, по-барачному неряшливой жизни. Район так и называли – бараки. Там Ленка тусовалась со взрослыми подругами, которые жирно обводили черным карандашом глаза, начесывали плотным шаром высветленные до желтизны волосы, носили косухи в заклепках и терпеть не могли таких как Сашка, которая «много из себя строила». Поэтому летом Воронина с Сашкой не дружила, тем более, что дружить через весь город было неудобно.

Ленка хлебала чай громко и быстро, а допив, встала налить ещё. Была она широка в кости, с полными бедрами, но тонкая в талии, а ее шея переходила прямо в плечи плавно, почти без углов. «Наверное, это и называется «покатые», – думала Сашка, рассматривая Ленкину фигуру. Если самой себе Саша казалась похожей на вешалку, то Воронина ей напоминала бутылку вина «Молоко любимой женщины». А с распущенными волосами она даже походила на Деву Марию с этикетки. Её темно-русые слегка вьющиеся волосы как покрывало обрамляли овальное Ленкино лицо с маленьким носиком, веснушками и карими глазами.

– А если Потникова меня будет бить, заступишься? – Сашка еще не до конца растопила в себе обиду за то, что Ленка за лето ни разу не позвонила ей.

– Че я, дура, что ль? – по-простецки сказала Ленка.

Саша горько вздохнула и сунула в рот сладкий кусок нуги.

– Слушай, – сказала она, когда удалось разлепить рот. – А ты не боишься, что эту нугу не просто так выкинули? Может, она радиоактивная?

– Кто ж знает! – флегматично сказала Ленка. – Говорят, сбой в производстве. Мать два рюкзака приперла. Вот скотиняка ломовая!

– А откуда их прут-то?

– Из Ступино. Там на свалке две кучи: в одной – «Сникерс», в другой – «Марс».

– И не охраняется?

– Как же! С собаками! Но кого ж это остановит? Да че ты все спрашиваешь? Сама съезди и посмотри.

– Мама запретила.

Они молча допили чай, Ленка начала мыть посуду, а Сашка ерзала на неудобной табуретке и набиралась решимости заговорить о Денисе.

– Ты че, летом у этого, у грека работала? У дяди Георгиса? – спросила Ленка. – Видела тебя на рынке пару раз.

– Чего не подошла?

– Да как-то некогда было, – Ленка сделала вид, что не понимает Сашкиной обиды. – Ну и че, много заработала?

– Не напоминай!

– Ты ж масло растительное продавала?

– Ага.

– И мало заработала?

– Ну так… Не очень…

– Сколько?

– Сто пятьдесят тысяч.

– Мало, – Ленка удовлетворенно отвернулась.

– Только неделю работала.

– Не понравилось?

– Ну, как сказать, – Саша, ссутулившись, стала отковыривать от стола декоративную кромку. – Дядя Георгис меня изнасиловать пытался.

– Да ты что?! – Ленка села на табурет и вперилась в Сашку. – Стол мне только не порти.

– Никому, ладно? – Сашка спрятала руки между колен.

– Блин буду!

Ленка требовательно, с ожиданием смотрела на Сашку, слегка приоткрыв маленький рот. Сашка молчала.

– Рассказывай.

– Че рассказывать-то? – Сашка вздохнула и потерла руками лицо. – Ой! Я же накрашена. Не размазала?

– Ты мне зубы-то не заговаривай. Сказала гоп, давай прыгай.

Сашка посмотрела с мученическим выражением, под глазами пятнами темнела тушь.

– Мне Армен гирей в голову попал, – начала она.

– Как гирей в голову? – перебила Ленка.

– Я наклонилась масло наливать, а они гирю на два килограмма друг другу перебрасывали. Гиви с Арменом.

– Зачем?

– Ну, у них одна на двоих была, – нетерпеливо пояснила Сашка. – Мне кожу на лбу рассекло. Кровь потекла. А дядя Георгис приехал товар забирать. Я тебя, говорит, до дома должен довезти, у тебя производственная травма.

– А Гиви с Арменом че? Их же за это под суд!

– Гиви с Арменом фруктов мне надарили, арбуз дали. И дядя Георгис меня подвез, значит. Возле дома высаживает и говорит: «Я тебе премию за геройство хочу выписать. Только ты ко мне за ней вечером приди». Я и пошла.

– И че, даже не догадалась?

– О чем? Ты же знаешь, как у нас с деньгами.

– Ну и дальше-то что?

– Прихожу к нему. У него дом свой на Новой улице.

– И че? Че? – Ленке не терпелось.

– Стол накрыт. Дядя Георгис шампусик открыл: «Угощайся», – говорит. Я выпила немного, конфетой заела. «Рафаэлло» – мои любимые. А он спрашивает: «Сколько тебе надо?» Я говорю: «Не знаю, сколько дадите». А он: «Зависит от тебя». И ширинку расстегивает.

– Афигеть! И че?

– Я хотела сбежать. А дверь заперта. Давай вокруг стола бегать. Он за мной. «Я тебя поймаю, – говорит, – моя козочка». А у самого болт из штанов торчит.

– Че, большой?

– Огромный!

– Ужас! Ну и че?

– Он стол к стене придвинул, поймал меня, на кровать бросил. Сам сверху навалился, и вдруг как-то задергался, глаза закатились, и слюна изо рта потекла. Прямо мне на лицо.

– Кошмар!

«Скорую, – хрипит, – вызови». Я его столкнула, ключ у него из кармана вытащила и бежать. Пока бежала, думала, вызывать скорую или не вызывать.

– И че?

– Вызвала, – Сашка вздохнула.

– Фуф! Вот ужас! Ну а че с ним-то?

– Да кто его знает. Приступ, может, сердечный. Откачали. Видела недавно на рынке. Какой он мерзкий! Фу! Жирный! Губы вывернутые, вечно слюнявые. Ненавижу!

– Тебя прям бог уберег, – голос у Ленки слегка дрогнул.

– Я в бога не верю, но знаешь, мне кажется, есть какая-то сила, которая меня оберегает. Просто мне такое унижение было бы не пережить, понимаешь? Если бы это случилось, я бы…

– Матери не рассказывала? – перебила Ленка.

– Не. Ты че! Она с ума сойдет.

Ленка встала, случайно задев ногой бутылку под столом. Густая черная жижа медленно растеклась по полу, завоняло керосином.

– Мать убьет, – испугалась Ленка. Схватив с раковины серую тряпку, она подняла бутылку и стала усердно затирать пятно.

Сашка молчала. Вынырнув из тревожных, смутно будоражащих ее воспоминаний, она огляделась, будто увидела Ленкину кухню впервые.