Сергей Купряшов - Вести из похоронного автобуса. Или мёртвые ду… мы. Том 2

– Не отрицаю, – согласился Блэк, – А, отчего ж тогда, молодые – то мрут? И чаще всего, ведь – самые лучшие и талантливые!

– А ты не знаешь?! – искренне удивился Уайт, – Так это же им Господь «условно – досрочное» выписывает… Из этого ада! За примерное поведение и дела добрые.

– Нарядно нарезаешь, братан! – согласился Блэк, – А ведь есть же, бля и те, которым в этом аду, в самый раз – ништяк, – и немного подумав, спросил, – Догадываешься, кому в аду, кайф?

– Знамо дело… Чер… тям… – почти шёпотом произнёс Уайт и в салоне катафалка повисла глубокая, многозначительная пауза, – Так вот, возвращаясь к нашему разговору… На добрые дела – сил нужно немерено. Это вон, грех – дело тупое, а значит и нехитрое. И копятся, копятся, грешки – то наши, день за днём…

Уайт быстренько, чтобы не потерять кураж, закурил, схватил свой смартфон, сотряс им воздух и продолжил:

– Интересную эпоху мы с тобой застали, братан! Вот помнишь, раньше, в юности нашей, комсомольской… Ведь, пол района обежишь, чтоб позвонить кому – то. А в будке той, телефонной – либо трубки нет, либо – насрано, горкой. А теперь, мы даже представить себе не можем, как без этого, вот… гад… же… та, жить!

– Я – то… хорошо представляю, – возразил другу Блэк.

– Нее… ну, ты – то, понятно – бездельник! А вот, если мне, деловому человеку в Америку позвонить срочно нужно?! Да ещё и с видео…? Сигнал – то, за мгновение туда долетает и всю инфу передаёт! И, сразу же, возникает вопрос! Неужто, организм наш – тупее смартфона?! И тут же, ответ, сам собой, напрашивается… Однозначно, тело человеческое – куда совершеннее этого куска пластмассы! Вот и получается, что Душа – самая совершенная «флешка», созданная Богом, для накопления грехов наших и дел праведных. А её, «флешку» – то, эту, положа руку на сердце, периодически «обнулять» надо! Освобождать от скверны всяческой! И, ни как – нибудь! А, посредством самого искреннего покаяния, за содеянное. Можно даже не у попа, а просто так… По совести… В поле… В небеса, глядя! А коли, не обнулишь вовремя – так и прибудешь, однажды, в Царствие Небесное, не как Ангел белокрылый, а как мешок с говном. Плюхнешься и растечёшься вонючей слизью у врат райских. И, конечно же, не примут тебя в таком непотребном виде в райские кущи, а просто сметут поганой метлой, брезгливо, в ад, где миллиарды таких, как мы с тобой, говнюков, пребывают в вечном томлении духа.

– А мы – то тут, причём? – удивился Блэк.

– Ну… это я так… К примеру… Не обижайся! Наливай, давай!

И пока Блэк разливал по стаканам водку, Уайт подвёл жирную черту под своими душекопательными изысками:

– Слабо верится мне, Серёга, что Господь создал такую сложнейшую субстанцию, как Душа, чтобы она прожила, как мотылёк, отмерив собой, всего лишь ничтожное мгновение одной человеческой жизни и унеслась бесславно в небытие.

– Ну, тогда и скажи мне, если ты такой умник, что там за гранью – то? – без всякой надежды на ответ, спросил Блэк.

– Да Бог его знает. Доживём – увидим! Своими… Собственными… Глазами… – загадочно заключил Уайт.

Стаканы у наших ребят – «правильные», гранёные, с ободком, самые настоящие, двухсотпятидесятиграммовые. Из «застойной» эпохи. Так – как, у них всегда литр, то простые арифметические расчеты позволяют понять, что во время их традиционных встреч, они выпивают три раза по 166,66666667 граммов водки на нос, и по литру пива. Это и есть годами выверенная доза, границы которой друзья стараются не нарушать, в угоду прозрачности мыслей и качеству артикуляции.

– Вот, «девяностые», лихие были! – с восторженной грустью в голосе продолжил Уайт, – Нет – нет, кого – нибудь, да и «завалят». И не раз в год, как сейчас, а три раза в неделю, как минимум. Денег – море было…

– А, ты по прошлому – то, особо не тоскуй, – криво усмехнулся Блэк, – В прошлом, не только «девяностые» были, а ещё и весь век двадцатый, почти. А то накаркаешь… Вернутся времена «весёлые»… Разграбят, развалят всё до основания, а затем, по – новой строить начнут… из говна и палок. И видать, недолго осталось. Нищий чел – опасный чел! В природе – всё по спирали. Всё – возвращается.

– Верно толкуешь, – вздохнул Уайт, – Обещали же когда – то большевики, что денег не будет. Вот и пришло времечко…

– У меня их давно уже нет. Да и «бычки» в подъезде закончились, – посетовал Блэк.

– Ну, так работать иди, мил человек! – искренне возмутился Уайт.

– Что – то не очень хочется… бесплатно, – огрызнулся Блэк и умолк.

После недолгой паузы Уайт философски, назидательно подняв указательный палец, изрёк:

– Если будешь убивать время – время убьёт тебя! Харэ, дурака валять! Завтра со мной поедешь!

– Может и правда, харэ? – немного подумав, согласился Блэк, – Поедем!

А в этот час, на одном из городских бульваров появились две прекрасные дамы: одна – яркая блондинка, другая – жгучая брюнетка. Невооружённым взглядом можно было определить, что они сёстры и причём – близнецы. Оглядев сверкающую огнями новогоднюю ёлку, стоящую прямо посреди замёрзшего пруда, по ледяной поверхности которого скользили на коньках раскрасневшиеся от мороза горожане, от ма́ла до вели́ка, блондинка тихо произнесла:

– Люблю я этот город. Душевных… много…

– Если бы… ни гости эти… – добавила брюнетка.

Странные дамы присели на заснеженную скамейку, мимо которой трусцой бежали двое, в одинаковых ярких спортивных костюмах: женщина (почти бабушка) и мужчина (почти дедушка), показывая всем своим видом превосходство здорового образа жизни над губительным её прожиганием.

– И не курят, небось… – хищно улыбнулась блондинка, глядя им вслед.

– И не пьют, поди… – добавила брюнетка и, хитро взглянув на сестру, достала из сумочки маленькую старинную золотую фляжку.

Пока «спортсмены» совершали очередной круг, дамы сделали по глотку и продолжили свою странную беседу.

– И вот, куда бегут только? – задумчиво произнесла блонди, – Сидели бы дома. Инфаркты и тромбы, они, что в квартиру нагрянут, что здесь догонят. И в чём разница? У каждого – час свой!

– Не скажи, – тихо отозвалась брюнетка, – Уж лучше добежать до него трусцой, нежели докатиться в инвалидной коляске. А это уже – вопрос качества жизни, и уж никак, её продолжительности. Потом, после нескольких секунд паузы, спросила, – Ты… точно… решила?

И, в тот момент, когда спортивная парочка поравнялась со скамейкой, блондинка сделала ещё один небольшой глоток из золотой фляжки, открыла крышку старинных золотых часов, посмотрела на золотой циферблат и со словами: «Да! Хватит уже ему… тут…» – сложила указательный и средний палец в виде пистолета, направила на бегущего мужчину, тихо произнесла «пуфф» (после чего, послышался еле уловимый звук, срезающей траву, косы) и мужчина, схватившись за грудь, сначала перешёл на медленный шаг, затем тихо опустился на сугроб и мгновенно замер. Насмерть перепуганная женщина наклонилась над ним, взяла за руку, пытаясь нащупать пульс, и отчаянно закричала: