Сергей Купряшов - Вести из похоронного автобуса. Или мёртвые ду… мы. Том 2

Уайт развернулся и как оплеванный, побрёл восвояси.

– Ну, надо ж было так обосраться, – после недолгого молчания, с досадой вымолвил он.

Еле сдерживая накатившийся хохот, Блэк только и сумел выдавить из себя:

– Дааа… Свадьбы не будет…

– Я и не думал, что ты такой мудак. Вот, хули ты ёрничаешь? В коем веке раз, встретить такое чудо и растянуться на льду, как говно, в самый неподходящий момент, – отчаянно возмутился несостоявшийся ухажёр.

– Не судьба… – прыснул Блэк и «укатился», от смеха, за угол.

– Бляяя… ну просто, как говно, ёб… твою… мать… – стыдливо заулыбался Уайт и тоже, прыснув, укатился за угол вслед за другом.

Пока они смеялись, очаровательные подружки бесследно исчезли, оставив в душах закадычных друзей, отягощающее, своей несбыточностью, впечатление.

Быстро оправившись от нелепейшей ситуации, Уайт неожиданно заявил Блэку:

– Сейчас небольшая экскурсия по кулуарам твоего нового места работы и на сегодня тебе, братан, за глаза впечатлений хватит.

У задней двери этого мрачного заведения, не привлекая внимания любопытствующих, в зелёных «робах» с окровавленными фартуками и в резиновых перчатках стояли: судмедэксперт Фыриков, в многократно треснутых роговых очках, и санитар Кумаркин. Без очков, но с умным видом. Они стояли молча, глядя в никуда и странным способом курили, держа сигареты при помощи хирургических зажимов.

– Привет сотрудникам внутренностей тел! – поприветствовал Уайт, вынимая из пачки сигарету, – Как дела ваши скорбные? Олигархов, случайно, не завозили?

Санитар Кумаркин попытался услужливо подсунуть ему под нос свою окровавленную перчатку, с такой же окровавленной зажигалкой, но Уайт брезгливо отшатнулся и достал свою.

– А, их нынче пачками не возят. Чай, не «девяностые». Сам знаешь, олигархи теперь – товар штучный! – с грустью отметил Фыриков и глубоко затянулся.

– Знакомьтесь. Сосед мой. Серёга. По жизни, друг. Со мной теперь работать будет, – заявил Уайт, похлопав Блэка по плечу. Он, вообще – то, писатель хороший и поэт, но… жизнь заставила… В подъезде «бычки» закончились.

– Значит, не очень хороший, – пробурчал себе под нос Кумаркин, недоверчиво глядя на Блэка, как на заклятого врага российского похоронного дела.

– Тебе ль судить об этом, Кумаркин?! – неожиданно возмутился Уайт, – Что ты видел в своей жизни, кроме иглы кривой и тупого скальпеля?! Ты забыл, Кумаркин, где мы с тобой, друг мой, живём?! В антимире, живём! Разве неведомо тебе, мудила, что у нас в стране плохо, то – хорошо, что грешно, то – зачётно?! А, уж если уж совсем честное что – то, то однозначно – порицаемо и обязательно – «не формат»! Поэтому, ты думай головой своей, прежде чем рот открывать! Лучше, мне вот, что скажи, драгоценный… Ты покойников боишься?

– А хули их бояться то?! – недоумённо спросил Кумаркин, – Меня за двадцать лет, ещё ни один не укусил.

– Да и меня, ни один никуда не послал, – доложил Фыриков, – А ты, с какой целью интересуисся?

– Да вон, Серёга говорит, что боится, – «предал» друга Уайт.

– Ну, это… до первых денег, – повторил слова Уайта, Фыриков.

– Вот видишь, что тебе люди опытные толкуют, – улыбнулся Уайт, – Ладно, работайте. Не будем мешать.

– От работы кони дохнут, а мы уже второй год без отпуска, – осторожно заметил Кумаркин.

– Снова в Турцию потянуло? – хитро заулыбался Уайт.

Фыриков в этот момент, почему -то, сильно засмущался.

– Да какая там Турция? Не те времена. Не с кого копейки взять. Одна голь перекатная, – пожаловался Кумаркин.

– Ну, ты уж совсем бедного то, не включай! Золотишко – то, зубное, поди, ещё попадается? – хитро подмигнул в ответ, Уайт.

– Всё! Закрылся «клондайк». Одна пластмасса прёт. Золото нынче не в моде. Если только у цыган и «чурок»… Но они, блядь, живучие, – посетовал Фыриков.

Отойдя на расстояние неслышимости, Блэк поинтересовался:

– Что это его разговор про Турцию так сильно смутил?

– А ты не знаешь?! Три года назад дело было. Ты тогда со своей Светкой в деревне жил. Здо́рово она с тобой тогда обошлась… И надо же было на кого тебя променять…?! На шабашника – строителя! И даже не просто по любви, что было бы вполне объяснимо. А просто так, за деньги, заметь, небольшие совсем.

– Да ладно. Забей. Дело прошлое, – занервничал Блэк.

– Нет уж… Дослушай меня до конца, чтоб не обидно тебе, талантливому человеку, было, что обошлись с тобой так… Чисто по – блядски. Какие стихи ты ей посвящал! Какие песни пел! Ну и что, что не было у тебя денег. Люди, которые истинно любят, любые времена вместе переживут. А она себе так решила… что лучше хуй во рту, чем пизда на паперти.

– Да хорош тебе, Серый! Не трави душу! – взмолился Блэк.

– А вот, хуюшки… «Коль пошла такая пьянка», я всё скажу, что на душе накипело. Честно скажу тебе, корешок ты мой драгоценный… Для многих баб, член наш, ассоциируется с волшебной лампой Аладдина. Типа, потёр немножечко… покрутил ласково и получи всё, что твоей меркантильной душонке угодно. А ещё, скажу тебе по секрету, через таких вот блядей – бесы материализуются и манипулируют нами… дураками влюблёнными. Кстати… видел тут её недавно… Светку твою… Честно говоря… не очень выглядит. А всё, почему?! А потому что, согласно истине, кто хочет получать всевозможные материальные блага через свою «горячую точку», тот в итоге всегда получает хуй… Сначала в прямом, а потом… обязательно (!) …и в переносном смысле! И под каким «соусом» ни подавай, всё это – банальное предательство и измена. Да и вообще не люблю я людей, которые не знают слово «прости».

– Да, хорош тебе про Светку… Я про неё и так всё знаю. Переболел уже ей. Ты лучше про этих вот расскажи, что хотел…

– Ах, да! Короче… они, два этих долбоёба с директором нашим по какому – то поводу разжопились, нажрались и исчезли с концами. А нас тогда трупами завалили под самый потолок. Помнишь, когда жара аномальная в городе была? Директор вызвал и приказал: найди, где хочешь и приволоки этих гадов. Я тут же, через ментов знакомых выяснил, что в Турции они. Отдыхают. И даже, в каком отеле, сказали. Ну, я и полетел…

Друзья отошли ещё дальше, но Фыриков с Кумаркиным, всё равно, похоже, поняли, что речь идёт о них и с недовольными лицами скрылись за дверями своего прозектората.

– Ну, давай – давай, лепи дальше, – нетерпеливо поторопил друга Блэк.

И Уайт, с явным удовольствием, продолжил:

– Ну и вот. Прибыл, расположился, как положено, с видом на море, все дела… Плеснул вискаря из «дьютика» и думаю: как бы мне им, гадам, покрасивей и «подружественней» поднасрать?! И тут – на тебе! Его… Величество… Случай! Смотрю с балкона – идут… И не одни… Две бабы с ними… Такие… в шляпах соломенных, «модных», в очках из «Ашана» и зубами золотыми сверкают. Короче, «склеили» они мудаков этих, наших, столичных. А те, вьются вокруг: и так, и сяк, блядь, из кожи вон лезут, дур этих ублажают. Вот, думаю, пиздец вам и настал! Сбежал вниз, затаился в кустах… Жду… Как только они поравнялись со мной, выпадаю из кустов и застываю… в подобострастном поклоне. «Испуганно» поднимаю глаза, спрашиваю, дрожащим от «волнения» голосом, охуевшего Фырикова, прикинь: «Ваше Сиятельство, Михал Петрович, милейший, Вы какими судьбами здесь, в этой убогой провинции?! Мы ж с Вами, только неделю назад вместе плыли на Вашей яхте из Ниццы в Марсель! И теперь – ТУТ?!» Видел бы ты, Серёг, эту дуру, бабу Фырикова! В её золоторотой улыбке было столько счастливой дури, что мне стало даже немного стыдно. Как будто, я ребёнка малого наебал пустым фантиком от конфеты. Но, всё равно, взял себя в руки, вспомнив о цели моего визита, и беспощадно продолжил. Ох и забавно было наблюдать, как эта тупая пизда, раззявив пасть, представляла в своих алчных лапах, удивительную птицу, цвета ультрамарин, которую она, в этот счастливейший момент её жизни, накрепко ухватила за яйца! – Уайт глубоко затянулся, выпустил огромный клуб дыма и продолжил, – Дальше, была очередь Кумаркина. Я, бля, долго тряс его руку… Потом обнял и, глядя в глаза, спросил: «Николай Иваныч, а Вы?! Миллиардер, нефтедобытчик! И тоже здесь, в этой дыре?! А, вообще – то, правильно! Вам, давно ищущим свои „половинки“ закоренелым холостякам, самое место, не там, среди избалованных, гламурных столичных девиц, а здесь, среди простых, нормальных русских красавиц, которые, в недалёком будущем, могут стать вам надёжной опорой во всём!» Ты бы видел, Серёг, в этот момент, бабу Кумаркина.