Анастасия Головачева - Время собирать урожай

Гуляли они недолго, прежде чем женились. Кажется, пару месяцев. Уж слишком отец влюбился в мать, хотел ее присвоить окончательно, поэтому мысль о законном браке была для него очень даже привлекательной. Алина, желавшая жить в нормальной квартире, пусть и со свекорами, которых она тогда еще не знала; желавшая иметь статус замужней женщины, а не проститутки; желавшая… В общем, Алина недолго думая согласилась. Они расписались без платья и торжества, просто устроили небольшую попойку в кругу знакомых, а потом отец привел новоиспеченную жену в свой дом на Буровую, чтобы познакомить с семьей. Дедушка и бабушка слышали о свадьбе впервые. Они были в шоке от новости и от невестки. Молодая, в вызывающем наряде, Алина произвела на консервативных родителей не самое лучшее впечатление. Дед был весьма сдержанным мужчиной, поэтому не стал выставлять напоказ накатившее негодование. А бабушка (глупая, неужели тебе и без того было мало побоев) открыто показала свою неприязнь к Алине, за что пала в глазах отца в еще большую немилость.

Папа и мама поселились в самой большой комнате, которая раньше принадлежала дяде Вите, а его выгнали в каморку, больше похожую на чулан; взяли в кредит на деда большой кожаный диван, шкаф-купе, телевизор, стереосистему и начали наслаждаться совместной жизнью. Мама сразу почувствовала себя полноправной хозяйкой в доме. Бабушка старалась первое время выпроводить наглую невестку с кухни, но все ее кампании проваливались, натыкаясь на жесткий отцовский кулак.

Как же хорошо жилось молодоженам! Работать не надо, деньги, одежда, еда, алкоголь, сигареты – все это есть! Их время занимали тусовки, походы в гости, приглашение гостей к себе. Седой и Алина были любимцами всех пьющих и гулящих семей в округе! Сначала только семей, потому что первое время папа боялся звать в гости холостых друзей: не дай бог положат глаз на его возлюбленную жену, да и за ней он знал такую черту, как ветреность. Потом смешались все, ведь пьянка не имеет разбора и здравого смысла.

Есть люди с нестандартным мышлением. Это могут быть как гении, так и отбитые придурки. С гениями я, к сожалению, не встречалась, а вот второй вариант мне очень хорошо знаком. Нормальный человек никогда не поймет мотивов поступков, причин умозаключений таких вот индивидуумов. А этим индивидуумам, к слову, кажется, что все у них вполне логично. Таков и мой отец, поэтому родители его всегда ходили биты, деньги пропиты, а друзья-пьяницы сыты.

В конце лета мама начала чувствовать недомогание и тошноту. Это состояние отличалось от похмелья, и она быстро поняла, что к чему. Алина с негодованием вспомнила первую беременность и с досадой провела параллель с нынешними ощущениями. Задержка лишь усугубила неприязнь от ее уверенности в моем зарождении, а десятирублевый тест и вовсе разбил все ее надежды на беспечное прожигание ближайшего будущего в пух и прах. Мама не ждала меня, увы. Недовольная, с кислым лицом,изрыгающая брань, Алина пришла к отцу:

–Эй, Олег, у нас проблемы, – грубо сказала она вместо пожелания доброго утра.

–Какие? – отозвался отец.

–Кто-то вовремя не вытащил, – фыркнула она, падая на кожаный диван.

–Не понял, – Седой попытался напрячь мозги, но тщетно.

–Мы залетели, дурень! Не понял он! – гневно выпалила моя мать.

Седой немного помолчал, пытаясь осознать смысл ее фразы. Как только до него дошло, он заулыбался, засиял, а на глазах выступили слезы счастья. Жестокий, эгоистичный, прожигающий жизнь, как он мог быть так сильно рад появлению ребенка? Но Седой был намного глубже, чем казался на первый взгляд. Все его проблемы, страдания переживания крылись в самом сердце его подсознания, имели особенные причины, ведомые только их хозяину или, наверное, хорошему психиатру. Почему Седой был так рад мне? Все просто: он чувствовал одиночество, изо дня в день корябавшее его душу. Семья, любимая женщина, толпы друзей – это все было чужим. Никто не любил Олега по-настоящему. В моем рождении он видел свет надежды на любовь, которую потом никак не желал отпускать.

–Так это же прекрасно! – с чувством выдохнул отец.

–Пф, да ну! – негодовала она. – В мои планы такое не входило.

Седой все сидел, слушал, как громко и часто бьется его сердце. Ноги дрожали, руки вцепились в подлокотники. Он мог лишь улыбаться.

–Ой, Олег, – голос матери был все еще грубым и злым, – тебе сплохело что ли? Очнись уже и скажи что-нибудь!

–Да что сказать, Алин? Я так рад…

–Да к черту твою радость! – уже кричала она. – Делать-то что?!

–Не понял, – отец встряхнул головой, пытаясь вразуметь, что от него хочет взбешенная жена, – что еще с этим можно делать? Рожать!

–Да я не собираюсь рожать!

–Алин, – он улыбнулся придурковато, встал и двинулся к ней, – у тебя психоз из-за положения. Успокойся, не неси чушь. Родим! Еще как! У нас будет малыш! Или малышка. Всегда хотел девочку, кстати. Это же чудо!, – лепетал он, протягивая к жене руки, чтобы обнять.

–Да ты сдурел, старый?! – мама ударила его по рукам и вскочила. – Я не собираюсь рожать.

Папа прокрутил в голове ее слова еще раз. То, что до него дошло, очень сильно ему не понравилось. Ему глубоко за тридцать, они женаты, любят друг друга, есть жилье, доходы. Почему не рожать? Многие люди борются с бесплодием, в надежде завести ребеночка, а эта кошка залетела от первой осечки и хочет убить их дитя?! Невероятная глупость. Седой нахмурился, сдвинул брови и пристальным взглядом просверлил мою мать.

–Алина, ты хоть понимаешь, что сейчас говоришь?

Папа злился. Очень злился. А когда он злился, гнев владел им абсолютно. Каким бы ублюдком, подонком ни был мой отец, но ребенка он действительно хотел. Седой был четко уверен на тот момент, что дитя, которое родится у них, будет желанным, родным и дорогим. Он готов был дарить ребенку свою несуразную отцовскую любовь. В его душе давно теплилось родительское чувство, оставалось его лишь на кого-то выплеснуть. И, о счастье, мама приносит новость о том, что в ее животе расту я! Как это прекрасно! Но, подождите, еще она приносит новость, что я ей вовсе не нужна. На что это она намекает? И как ему жить с женщиной, которая плевать хотела на их совместный плод любви? В его душе было посеяно зерно ненависти к жене, такой же твари, как и его мать, которая никогда его не любила. Он не мог желать своему ребенку такой же участи. Надо было перевоспитать Алину, выбить эту дурь из ее головы.

–Аборт, – твердо произнесла эта женщина, – я говорю про аборт. Нужны деньги. Сегодня же поеду. Срок нормальный. Избавимся от него, – так холодно она говорила о своем ребенке, – и дело в шляпе.

Понимание накатывало на отца ледяной лавиной. Какое разочарование огрело его обухом по голове в тот момент! Эта женщина, которую он так горячо полюбил, хочет убить их ребенка! Мысли, слившиеся в его голове воедино, дорисовали картину целиком, и гнев овладел им.