Н. Храмов - Звукотворение. Роман-мечта. Том 2

– Говоришь, не кусаешься?!

Оба рассмеялись – злой, ненасытный, колдовской смех наполнил комнату… Сергей же Павлович сквозь потоки бурные этого хохочущего выплёскивания наружу двух дьявольских душ как бы краем глаза, увидел вспышечно : себя, привязанного колючей проволокой к забору… супруга Анастасии Васильевны, избивающего его, тогда ещё мальчика Серёжу, за то, что развалил высокую башенку из кубиков… и – последнее – девочку в беленьком платьице на солнечноизумрудном косогоре с кринкой парного молочка в одной руке и невидимым белым же платочком – в другой: машет, машет ему пацанёнку то ли приветствуя, то ли навсегда прощаясь…

Он понимал и не понимал: или Светланка проверяет его на верность, на прочность… или, разочарованная, одинокая, сама бросилась с головой в омут родимый, надёжный… из памяти сердца в предательский сон наяву. В безумье своё и – его.

«ЗЕМНАЯ СОНАТА», говорилось уже, состояла из четырёх огромных частей: «ЧЕЛОВЕК», «РОДИНА», «МИР», «БОГ».

«ЧЕЛОВЕК»

Вот мы и подошли к главному: что это такое – Человек??? Кажется: куда как проще постичь самого себя, осмыслить, а если требуется, и переосмыслить путь пройденный (найденный ли?!], разложить по полочкам натуру собственную, понять и оценить непредвзято всё, с тобой связанное, соизмерив силы, отпущенные «свыше» на преодоление вёрст предлежащих, с теми силами и ресурсами внутренними, которые затратил, продолжаешь тратить, шагая за путеводной звездой ли, к очередному рубежу… Да-да, разложить, оценить и при всём этом наверняка испытать противоречивые чувства! Куда как проще создавать, каждодневно выковывать характер свой, а не только наблюдать со стороны, фиксировать в дневниках, архивах, на скрижалях символических превратности долюшки, замысловатые перипетии, движения спонтанные привходящих каких-то моментов, нюансов, обстоятельств… Наконец, если и наблюдать, анализировать импульсы, течения, алгоритмы и многое-многое прочее, то не просто заведомо обрекая душу на пассивную созерцательность и философичность.

Ан, нет! Видит око, да зуб неймёт! Потому что каждый из нас гораздо сложнее, непредсказумее. И более чем предвзято подходит к оценке личностных качеств, свойств. Поддаётся, давно поддался искусительнейшему из искусительнейших кругу замкнутому: согрешил – покаялся, вновь согрешил… Не потому ли боимся смотреть в зеркало и вникать в сущность отражённого там двойника? Разумеется, кроме тех случаев, когда наводим марафет на лице (особенно относится сие к прекрасному полу!] перед выходом в люди, в свет. Православная религия говорит о семи смертных грехах… Но ведь по большому счёту грехов этих больше – любая добродетель несёт в себе и возможность того, что… переборщил с нею человек, от чего набивает оскомину, становится невыносимой и постепенно делается «хуже горькой редьки» она!! Ладно, если бы только так, но для многих минус этот кажется огромным пороком, с которым, с возможными последствиями которого приходится и считаться, и бороться…

В предыдущих строках в той или иной степени поднимался вопрос: чего же больше в человеке – добродетельного или греховного, звериного, иначе говоря, животного – или высокого, подлинно одухотворённого? Иногда кажется, и даже не кажется… реально проникаешься убеждённостью стопроцентной, что в любом смертном имеется буквально всё, ведь мы совершенно одинаковы: любим, страдаем, творим, искушаем друг друга несбыточными надеждами, мстим, рыдаем, самообольщаемся, мечтаем, хохочем до упаду, потакаем слабостям, порокам – врождённым и приобретённым, лжём, завидуем – и при этом на что-то ещё рассчитываем, к чему-то заветному стремимся изо дня в день!.. Мы – капли воды! Неотличимы внутренне, хотя разнимся внешне. И одиозны, и гнусны. И одержимы, и окаянны… Перечисленными и неназванными гранями, сторонами характеров обладает каждый, только… в разной степени и при неодинаковых обстоятельствах, что, собственно, и выделяет личность… Делает её индивидуальностью.

К чему сентенции, спросите вы? И без того яснее ясного картина человеческого бытия, бытия духа и глины, духа и бездушия полнейшего!

Но разве на каждый вопрос должно отвечать? Разве нельзя обойтись молчанием мудрым и ещё раз пристальным оком взглянуть внутрь «Я» своего – не на отражённую в зеркале (не кривом бы!) копию, но именно вглубь самого себя?! Что там, на дне, и не под слоем амальгамы, а во взоре взыскующем? Какими путями-дорогами шёл ты, человече, какими пробирался тропами к нынешнему рубежу, к сегодняшнему состоянию? Разворачивая незримый свиток чьих-то предыдущих стараний, инстинктов, увлечённостей, поражений и побед, памятей и заблуждений, станешь только лучше, отчётливее понимать и более поздние наслоения, многое иное, что привнесено дедами, отцами, впитано с материнским молоком! Опираясь сущностью своей на фундамент сей обширный-прочный, основательно постигнешь то, что сам выработал, воспитал в натуре своей, начиная, как говорят, с младых ногтей. Греховного, животного больше в тебе – или одухотворённого, высоко гуманного… Какой есть – такой и есть и никуда от себя не денешься!

Праздные мысли, соображения? Набившие оскомину темы? Быть может!.. И, конечно, ничего глубокого, родниково-свежего в них нет. Почему-то можно создать другую музыку – гармонию, необыкновенный поэтический образ, супермодный дизайн… можно из современных материалов на века возвести нечто уникальное, неописуемо-колоритное, а по лекалам фантастическим скроить наряд бесподобный, причудливый и функциональный сразу, однако словами затасканными, обиходными практически нельзя сконструировать качественно новую мысль о чём бы то ни было бренном и вечно старом, вечно… молодом! о жизни и смерти самого духа человеческого, смысле и бесцельности пребывания нашего под небом синим. Несправедливо это, но факт. Ибо слово каждое-любое суть открытое настежь нечто, оно подстать имени: звучит, а мы уже ассоциативно представляем облик, очертания, изнанку предмета называемого, лица, образа, идеи обозначаемых; слово – это предтеча чего-то в той или иной мере знакомого. То есть, изначально доступное пониманию, оно, слово первое, уже не ново, оно уже не сулит откровений-открытий никаких! Вот почему и пытаться нечего словесами выражать качественно прогрессивное, новое, от эврики\, искать его, это самое современное и неискушённое, на ниве глубокомудрия, философствований, логических изысканий… Тщета сует!

Тщета сует… Но коли так, следовательно, предыдущие рассуждения о том, что же это такое – Человек, представляются по большому счёту надуманными, высосанными из пальцев. Отрицать глупо. Для чего же тогда автор начал разглагольствования оные? Ведь пустопорожние оне\ И кто они – Глазов, Бородин? Плод фантазии, призраки, чьи-то отражения, воплощения – и не чьи-то, а вполне конкретных лиц, являющихся, так сказать, прототипами упомянутых персонажей? Вопросы, вопросы… несть числа вопросам, как и нет ответов на них! Однажды мудреца спросили: для чего живёт человек? И ответил старец: ДЛЯ ВСЕГО. А ведь так оно и есть. Не для счастья, которое и бывает счастьем на фоне горя, страданий, безысходности, несбывшегося… не для любви, поскольку она суть свет в душе, а свет – это единение сотен и тысяч оттенков спектра, где нашлось место даже чёрному цвету: ревности, зависти, эгоизму, собственничеству, измене и, главным образом, нравственному, духовному предательству… не для мирного творческого созидания, так как подпитывается оное потребностью самовыражения при наличии зрелой цельности и критической, выношенной на протяжении жизни всей самодостаточности, необходимости истинной независимости от тех или иных сил, кишмя кишащих вокруг и рядом… не для продолжения рода – чересчур было бы просто, по-животному… не для осмысления того, что постоянно происходит, видоизменяется в мире, во вселенной, в бесконечности бесконечностей, ибо куда уж тут нам, пигмеям, тягаться с вечностью… не для иного чего… Нет. Живём мы, грешники, ради всего этого. ВСЕГО ЭТОГО. Любой другой ответ был бы слишком узким, односторонним, до примитивизма неполным, наивным… Поверьте!