Пенни Рид - Успех или борода

Из Марты могла получиться прекрасная актриса, но она раздумала пробовать себя на этом поприще, когда мой первый фильм стал хитом. Сестра сразу заявила, что с удовольствием возьмет на себя руководство моей жизнью, и стала моим менеджером. Обычно я не знала, как ее благодарить, но за последний год отношения между нами очень натянулись.

Я твердила ей, что мне нужно отдохнуть. Марта твердила, что я должна подождать до окончания очередных съемок, причем я слушала эту песню на протяжении трех последних фильмов.

– Марта, ну что ты, в самом деле, мне двадцать пять лет! Мы прилетели в Теннесси каких-то пять часов назад, а водить я умею! – Вот только в картах не разбираюсь, хоть ты меня режь… – И что означает «мы», которые посходили с ума?

– Когда я не смогла до тебя дозвониться, я позвонила маме и папе.

– Уй-й-й-й…

Я очень люблю свою маму, но она из тех родительниц, которые по воскресеньям заставляют своих чад смотреть «Их разыскивают в Америке» [5] America’s Most Wanted – американская телевизионная программа 1988–2012 годов. ( Прим. ред .) . Когда сериал закончился, она сажала нас перед старым видиком и включала записанные повторы. И в конце каждой серии непременно говорила: «Вот поэтому никогда не говорите с незнакомцами, не то вас и не найдут никогда!»

– Только не говори, что мама позвонила в полицию!

– Нет, в полицию она не звонила…

– Слава богу!

– Мама позвонила в ФБР.

Я застонала, прикрыв глаза.

– В ФБР ей ответили, что нужно подождать двадцать четыре часа, прежде чем заявлять об исчезновении человека. Тогда мама позвонила Дженни.

Дженни – это мой агент.

– Что? Зачем?

Агент у меня просто прекрасный, но, как всякий прекрасный агент, она еще и донельзя прагматичная особа. Если бы меня похитили, Дженни бы опечалилась и пришла в восторг (опечалилась по понятным причинам, а восторг от бесплатной рекламы).

Марта зашуршала какими-то бумагами.

– Дай-ка я ей сброшу сообщение, а то Дженни собралась уведомлять студию и местную полицию.

Я засопела, шлепнув себя пятерней по лицу.

– Я же тебе позвонила, как только приехала. Ты что, не получила мое сообщение?

– Но ты не отвечала по мобильному!

– Здесь мобильный не ловит!

– Это неприемлемо, я должна иметь возможность с тобой связаться! У меня тут с десяток сценариев, на которые тебе нужно взглянуть. Ты уже несколько часов не проверяла почту. Дженни хочет знать, приедешь ли ты в Лондон на премьеру нового фильма Кейт и кого с собой возьмешь. Билеты и отель еще не заказали, потому что ты должна сказать мне даты. Еще ты до сих пор не дала мне разрешения на посты в соцсетях на июнь. Esquire прислал выбранные иллюстрации и редакционную статью тебе на утверждение, «Криэйтив» просит твоего участия в кампании за…

– Марта, замолчи. Вот просто замолчи. – С каждым словом сестрицы у меня ощутимо поднималось давление. – Ничто из перечисленного не критично и не представляет собой нечто из ряда вон выходящее. Я предупреждала, что у меня тут творческое уединение. Я говорила, что хочу отдохнуть.

Марта точно захлебнулась на несколько секунд и после нечленораздельных звуков наконец призналась:

– Я думала, ты это не всерьез.

– Что?!

– Ты постоянно говоришь, что хочешь отдохнуть, при этом перерыва не делаешь!

Мясо сердито зашипело, и я выключила газовую конфорку.

– Я говорила об этом всерьез последние шестьдесят раз и теперь беру перерыв.

– Сиенна, дорогая, – нерешительно начала Марта, будто растерявшись. – Детка, послушай, ты же знаешь, я хочу для тебя как лучше. Ты же знаешь, что я тебя люблю!

– Знаю, – ответила я, не покривив душой. Марта старше меня на пятнадцать лет. Она пыталась стать актрисой, а в ожидании звездной роли работала официанткой. Буквально перед тем, как я продала свой первый сценарий, Марте предложили рольку в телешоу на сетевом канале, но она отказалась, чтобы взять на себя административную часть моей карьеры.

– Поверь, сейчас не время отдыхать. Ты потеряешь набранный темп, окажешься не у дел, и тогда все хорошее, что ты сделала для латиноамериканок и вообще для женщин в киноиндустрии, пропадет понапрасну!

Я вздохнула, устав от этого спора. Фактически я просто устала. За четыре года я настрочила двенадцать сценариев полнометражных фильмов, и все до единого у меня купили. Я потеряла счет пресс-конференциям по поводу фильмов, в которых только что снялась, снималась или готовлюсь сниматься. Я выступала перед большими аудиториями, поддерживая благотворительные кампании в защиту культурного разнообразия в кино. В данном вопросе я склонна согласиться с Мартой – это важно, и я не жалею о потраченных усилиях.

Однако раньше я любила писать, играть как актриса, смешить людей и общаться со зрителями. Сейчас я это тоже люблю, но, боюсь, скоро возненавижу.

– Я просто хочу отдохнуть, – мне самой было неприятно, как жалобно прозвучал мой голос. – Я хочу с неделю отоспаться и походить в пижаме, не опасаясь, что меня кто-то сфотографирует или влезет в дом и будет рыться в мусорном ведре и бельевой корзине.

– Детка, ты отдохнешь, обязательно отдохнешь, просто не сейчас.

У меня вырвался беспомощный смех.

– Скажи мне, что ты никого не наняла рыться в моем мусорном ведре!

– Нет, но нам нужно, чтобы тебя фотографировали. Нам нужно, чтобы ты отвечала на звонки, реагировала на просьбы об интервью и посты в соцсетях. Нам нужно, чтобы ты оставалась на виду и на связи. А раз ты будешь на виду, тебе необходима личная охрана.

Подавив раздражение, я кивнула: насчет охраны Марта права.

– Хорошо, я придумаю, как выйти онлайн, и сброшу Дейву адрес. Здесь хватит места и для него, и для остальных парней.

Планы побыть в тишине и покое можно было расцеловать в задницу. Я хорошо отношусь к своим телохранителям, но мужчины есть мужчины. Они никогда не помоют за собой посуду и не положат вещи на место.

Пытаясь не выдать своего огорчения, я пообещала Марте позвонить утром и вернулась к недожаренному мясу на плите. Фарш, конечно, не мелко нарезанная говядина, предпочтительная для тако, но я не жаловалась. Вот будь здесь мама, она пришла бы в ужас…

Только я разобралась, как снова включить конфорку, входная дверь открылась, громко закрылась, и послышался мощный ор:

– Сиенна!

Я улыбнулась. Настроение сразу поднялось от знакомого голоса.

– Я здесь, Хэнки-пэнки. Но не входи, а то я голая. И в гинекологическом кресле. И мне удаляют родинку.

– Не голая ты! – Его грудной смех ласкал слух.

Хэнк появился в дверном проеме справа от меня.

Я взглянула на него. Старый приятель прислонился к дверному косяку, заправив большие пальцы в шлевки джинсов. Асимметричная счастливая улыбка превращала его обычно равнодушное лицо в красивое.