Л. Григорян - Под созвездием Козерога

– Ну раз Мансур сказал, садись, – сказал я.

Он сразу с места влетел в кабину.

– Извини, – говорю, – за грубость, на трассе менты достали и не спали вовсе.

– Да ладно, брат, сочтемся, поехали.

Начали движение. Сама стоянка находилась во впадине. Поднявшись на косогор, я увидел номера Мерса, но они не читались – было далеко.

– Едем за ним, – сказал мой пассажир.

– Едем, – ответил я.

Сам я уже точно понимал, что впереди нас ждут большие неприятности. Интуиция всегда была начеку и заранее сигнализировала об ожидаемой опасности. Ребята говорили, что у меня чуйка, как у собаки и я никогда не пропаду. Между тем мы выехали на перекресток, свернули направо, выехали за город, и дорога повела нас между полями.

Надо заметить, все поля были убраны и ухожены, сегодня, 12 апреля, день космонавтики, было тепло, сухо. В этой республике я был много раз и знаю ее неплохо, однако этот участок я видел впервые. Проехав километра полтора-два. Мерседес остановился, из него вышли двое, открыли багажник и стали что-то там разглядывать.

– Что там? – спрашиваю у пассажира.

– Не знаю, – отвечает, – пойди, посмотри, может, помочь надо. Я посидел немного, поставил машину на ручник, попросил Ашота сидеть в машине и не выходить не за что, пока я сам не скажу. Сам пошел посмотреть. Эти двое стояли перед багажником, глубоко опустив в него свои головы. В этой позе так и стояли, когда я приблизился к ним. Только я подошел, они как по команде вылезли из багажника и направили на меня оружие – это были два новеньких Макарова. Я сам хорошо знаком с оружием и Макарова знал хорошо, даже если это был муляж, то очень хорошего качества. Я так и стоял на месте, не зная, что надо делать: бросаться на одного из них и попытаться отобрать у него оружие? Так может, он сам из тех, которые отбирают оружие? Время летело с бешеной скоростью, пульсируя у меня в висках. Первым из этой ситуации вышел Мансур.

– Не шали, армян, посмотри туда.

Я обернулся. Пассажир, сидевший с Ашотом, держал пистолет у его виска.

– Я все-таки не понимаю, что дальше, если вам нужны деньги, можете забрать, если вам нужна машина, тоже забирайте, – сказал я.

Они разошлись в разные стороны, и теперь расстояние между мной и Мансуром было как минимум три метра. Пытаться достать кого-нибудь из них было рискованно. Надо сказать, что у второго дрожала рука, в которой было оружие, думаю, он может выстрелить просто так, от страха. Страх – самое опасное оружие.

– Армян, – снова заговорил Мансур, – скажу тебе честно, я боюсь тебя, мы думали, поедет Марат, а поехал ты. Тебе лучше не дергаться.

Обстановка сама собой разрядилась, и уже не чувствовалось того холодка на спине. Многие, кто попадал в неприятности, наверняка помнят этот предательский холодок, который вроде как бы не мешает, но твердо дает знать, что он есть и находится у тебя за спиной, сковывая движения.

Он махнул рукой, находящийся в кабине пассажир вывел Ашота, и они медленно двигались к нам.

– Давай залазь в багажник, – скомандовал мне Мансур.

– Зачем тебе это? Давай поговорим здесь и сейчас решим все вопросы.

– Залазь, не доводи до греха, я тебе уже говорил, что боюсь тебя.

Я уже твердо понимал, что если и была возможность разобраться с ними, то я ее упустил. Тут подошел Ашот и чуть не плача попросил меня соглашаться с ними и не спорить.

– Мансур, – говорю, – мне сейчас трудно сказать, чем это все закончится, но знай, что если у меня будет хоть секунда времени, ты пожалеешь о своем поступке.

И я полез в багажник этого Мерседеса, номера которого я так и не смог увидеть. Следом за мной полез Ашот. Надо сказать, в те годы в Чечне шли боевые действия, на территории этой республики содержалось много россиян в качестве рабов-заложников, и нас могли отвезти туда, благо до нее рукой подать. Как только захлопнулась крышка багажного отсека. Мерс рванул с пробуксовкой и понесся вперед, унося нас в неизвестность. Ашот здорово напугался, и мне пришлось потратить много сил и времени, чтобы хоть как-то успокоить его. В принципе он уже успокоился, только плакал, вспоминая свою маму, которая будет долго переживать и плакать за убиенного сына. Ведь он даже не был женат и поэтому у его мамы не будет внуков от Ашота. Потом он долго доказывал мне, что я виновен в том, что у его мамы убили сына. Конечно, я понимаю все, но сейчас мне надо было найти в багажнике хоть ключ какой-нибудь. Никогда в жизни я не видал таких чистых багажников машин, там не было ничего – просто стерильно чисто. А Мерседес летел вперед, куда-то вдаль. Прошло где-то около часа, и я услышал знакомый шум, прислушался, посчитал все повороты и уже точно знал: нас катают по кругу. Стал рассказывать об этом Ашоту.

– Слушай внимательно, сейчас будет поворот направо и наверх, пробуксовка чуть вперед и направо.

Забегая вперед, скажу, что этот день космонавтики я запомнил на долгие лета. Катали нас долго, я просто потерял счет времени, даже Ашот перестал ныть. Машина сделала какой-то неизвестный мне поворот и потянулась вверх.

– Ашот, – спрашиваю я, – ты заметил, мы поехали в другую сторону?

Но он промолчал. Машина долго не останавливалась, и это меня очень беспокоило. Тогда я предложил Ашоту поменяться местами – он находился ближе к выходу, и когда нас начнут выводить, ему пришлось бы выходить первым. Все наши старания были тщетны, мы так и не смогли поменяться местами. Тогда я предложил ему притвориться, что вроде ему стало плохо и он потерял сознание. Мол, я скажу им: «Ашот потерял сознание» и вылезу первым. А там посмотрим, кто есть кто. Мы вроде договорились, но как только открыли крышку, Ашот выпрыгнул из багажника, и я остался в закрытом багажнике один. Время встало, трудно сказать, сколько я один просидел в одиночестве – мне казалось, прошло много времени. Между тем снаружи было тихо. По крайней мере я ничего не слышал.

Крышка багажника медленно поползла вверх. Я лежал и ждал, кто подойдет ко мне, но подходить никто не собирался. Раздался голос Мансура:

– Армян, не шали, вылезай из багажника.

Голос его был грубее, раздраженнее, было понятно, его что-то раздражало. Видно было, что он успел здорово поругаться. Пришлось выбираться из багажника. Выглянув наружу, я заметил, что все трое стояли по кругу. Ашота не было, на земле валялась Маратовская сумка. Обычно в этой сумке Алла, жена Марата, укладывала сменное белье, носки, трусы, майки. Я опять ощутил тот же холодок на спине. Понимая, что дело идет к завершению и надо срочно принимать решения и действовать, я заорал во все горло на того парня, у которого тряслись руки от страха:

– Ты, тварь, куда ты девал Ашота, я убью тебя за этого пацана.

Он растерялся, попытался оправдаться, что-то начал говорить, опустив пистолет. В этот момент я прыгнул на него, и мы оба покатились к обрыву, на краю которого мы стояли. У меня было несколько секунд времени, единственный, кто мог бы выстрелить, был Мансур, но он тоже не стрелял – его друг был повален на снег, и стрелять было рискованно. До края оставалось меньше двух метров. Я сделал прыжок с кувырком через голову и полетел вниз по крутому склону горы. Я практически провалился в глубокий снег, ударился об камень и полетел дальше вниз. Где-то там зацепился за какую-то корягу – это было поваленное дерево. Хотя снегу было много, после этого полета болело плечо, и все лицо было посечено ветками. Во время падения я четко слышал выстрел. Значит, он был готов стрелять, молодец, подумал я, прижимаясь к склону горы. Я лежал в снегу, а там, наверху, кто-то ругался грубым матом, обещал отыскать меня и дело довести до конца. Потом раздалось еще несколько выстрелов. Я понимал, что меня уже никто не найдет, а если найдет, то пожалеет об этом. Настала гробовая тишина, слышно было, как завелся мерс, и машина уехала.