Владимир Мамута - Портрет

Мои-то братья остановились, не приняв этот новый мир, а я всё пытаюсь удержать побольше песчинок, утекающих через пальцы, давно потеряв целое.

И вот, я один теперь перед Богом, и никого нет между Ним и мною, и может быть я, из трёх, один прижился в этой очередной России, вывалявшейся, как поросёнок, в общечеловеческих ценностях, потому, что я – худший из трёх. Мои ценности приземлённей, к разной дряни я терпимей, и проживаю свои дни, как космонавт – наблюдатель на чужой планете, в ожидании спасательной экспедиции… И у меня слишком много ценных и полезных вещей, от которых я не могу отказаться, как полноправный вкладчик новой пирамиды… из песка. И если меня спросят когда – нибудь о том, какими были мои братья, и каким был я – я не напишу роман, потому что для этого нужно быть мудрецом, или сделать вид, что ты мудрец, а я не мудрец, а наблюдатель. Я и повесть не напишу, потому что для повести нужно придумать красивый финал, а я не хочу придумывать и врать. Так… Разве что сказку, с дешёвой моралью в самом конце…

Эй, внучок! Ну, чего ты там ещё не видел в своём смартфоне? Игра с говорящими какашками – ниндзя? Ну хоть бы со Змеем Горынычем, Святогором – Богатырём, или даже говорящими мочалками… Что? Не актуально? Были уже такие, сто лет назад? Так тебе всего-то шесть, откуда знаешь-то? Ни фига себе, точно помнишь… Слушай, давай я тебе, что ли, сказку расскажу. Про трёх братьев—охотников, не слышал? Ещё бы… Дело-то было не каких – нибудь сто лет назад, а в глубокой древности, когда люди, если хотели песню, не наушники в уши запихивали, а собирались и пели , и даже на разных музыкальных инструментах сами пальцами играли, и, того мало, просто так пели, для себя, не собираясь, и не в микрофон, чтобы перед соседями хайпануть, а потихоньку, чтобы никому не мешать. Да не, не гоню… серьёзно, было так когда-то… Отдохнуть – не в Турцию на самолёте летели, чтобы всё включено, а в лес на электричке ехали, а потом пешочком, с рюкзачком, и там, у костра… Нет, вовсе не психи! Когда хотели пообщаться, не в чат писали, а шли в гости. Разговаривали, пели песни с интересными словами, танцевали там… Нет, не перед камерой, для трансляции, а друг с другом, для удовольствия. И на окнах занавески задёргивали, чтобы никого не смущать… Книги читали – тоже для удовольствия. Новости из газет узнавали. Что ещё… ну, телек ещё был… Что? Ну, как тебе объяснить про газету… Такая большая бумага, тебя в неё завернуть можно – а на ней буквы, фотографии… Каждый день новая бумага печаталась… Зачем – зачем, не отвлекай, потом отдельно расскажу. Так будешь слушать? Ну давай, слушай тогда…

Дело было, как я и сказал, в глубокой древности, в Тридевятом царстве, и было это царство не за тридевять земель, а прямо на этом самом месте, где ты сейчас в какашки играешь. И было это царство самым большим во всём мире, и таким сильным, что победило в самой большой войне, которая только была на земле, потому что люди в этом царстве очень свою землю любили, и друг друга любили, и когда на них напали… нет, не зомби, хотя типа того… то сражались, жизни своей не жалея за други своя… Да нет, не за друганов, а за товарищей, это другое, я отдельно потом расскажу. И про войнушку тоже… Очень много тогда людей погибло… Да нет, жизнь у каждого только одна была, не как сейчас. Война эта была совсем в незапамятные времена, а наши братья – охотники родились уже после неё, просто… в древние времена. Жили они, поживали, росли, учились, потом работать начали… Да нет, не зарабатывать, а работать, это другое, я отдельно потом расскажу…

Старший брат-охотник большой завод строил, чтобы потом на нём детали для компов делать… Ну да, тогда уже компы делали, только всё больше в других царствах, а старший брат хотел, чтобы в его царстве не хуже было. Средний брат-охотник главным лётчиком был во всём своём городе, и с другими лётчиками на самолётах людей возил, и очень своих друзей – лётчиков любил, и никого не обижал, потому что считал, что нельзя друзей – товарищей ни обижать, ни обманывать… Не, не в Турцию возил, а всё больше по всему своему тридевятому царству, потому что тогда люди очень любили по небу летать, даже если и можно за три часа на машине доехать, или на поезде. Нет, не на Боингах – в том царстве самолёты свои были, и не хуже, а даже лучше Боингов… иногда. Ну, а младший брат—охотник, так – ничего особенного – на бумажках дома рисовал, чтобы потом строители на эти бумажки смотрели и знали, как им дом строить. Не Бог весть что, но тоже работа полезная. А надо сказать, что в те незапамятные, а потом и в древние времена, и заводы, и самолёты и дома были общими, хорошо ли это, или же кому-то покажется, что плохо… Братья-то уверены были, что хорошо. И жили они, в общем-то, по правилам тридевятым, похожим на Заповеди Божии, хоть о том не знали и не думали. Что? Про Заповеди, и чьи они, я тебе потом, отдельно, расскажу…

Вот, ты правильно спрашиваешь, почему это старший брат завод строил, чтобы компы делать, средний со своими лётчиками по небу людей возил, младший на бумажках рисовал – а они все братья-охотники? Это потому, что они придумали себе общее дело, чтобы почаще вместе собираться. Людям вообще интереснее живётся, если у них есть какое-нибудь общее дело. В одиночку только фигнёй какой-нибудь заниматься способнее, да хоть говорящими какашками в смартфоне управлять.

По правде сказать, придумали стать охотниками старшие братья, так как были они людьми опытными и умными, а младший брат к ним только потом присоединился, потому что хоть и домики на бумажках рисовал, а не совсем уж дурак был, да и братьев своих любил. Вот… И ездили они вместе на охоту, и ценного зверя, и редкую птицу добывали, а главное, делали это вместе, и небом синим любовались, и лесами дремучими, и полями просторными, и звёздами ночными, и солнышком ясным, и реками широкими, и озёрами глубокими. И помогали друг другу, и ничего за это не просили, а главное, много о чём хорошем разговаривали они у жаркого костра, когда ночная птица выпь плакала о чём-то на дальних болотах… И были они счастливы, потому как и работа, и охота у них ладились, и Турция не была нужна им, и другая чужая земля.

Да только набежала однажды чёрная туча на ясное солнышко. Правил в ту пору Тридевятым царством государь Михаил, сын Сергеев, хотя кое-кто и считал, что не только Сергеев… да и не столько. В общем непонятно, чей сын. И было вокруг того Михаила челяди ни счесть, и каждый из той челяди, как заметит, что народ простой на него по телевизору смотрит – так одёжу на себе рвёт, низко кланяется на четыре стороны, и клятвы даёт страшные, что мол, так люблю я народ сей и его тридевятые правила, что каждый раз плачу от счастия и умиления, и не знаю, что бы ещё такое сделать, чтобы процветало Тридевятое царство чистым яблоневым цветом. И у каждого из той челяди, на самом видном месте – под кафтаном, у сердца – грамотка заветная лежала, с именем, отчеством, фоткой и фиолетовой печатью, для подтверждения, что царедворец сей иначе жить не может, как только в неустанном рвении и заботе о царствии Тридевятом, потому что иначе жить он, с малолетства голожопого, не обучен, ну и приписано было, под красною звёздочкой, мелким шрифтом, что ежели нарушит слово он своё, то настигнет его суровая государева кара. Да только грамотки-то их, видать, подмётными оказались, и мать у них… общею была – с Михаилом-государем, и более всего на свете хотели они не царству Тридевятому служить, и вообще не работать, а зарабатывать . Наверное, они злыми магами были, потому что дальше всё, как по волшебству случилось. Михаил, который чей-то сын, через голову трижды перевернулся, о землю ударился, в общечеловека обратился, шерстью собачей оброс, бросил всё, до чего достать мог, на погибель, да и ускакал куда подальше. А у народа государева в тот же час глаза застило – у кого завистью, у кого обидою, у кого соблазном – да не счесть причин, потому как народ брошенный и обманутый уже и не народ, а так… водки попить, да подраться. И не видел тогда народ ни прошлого своего, ни будущего, а только то, что здесь и сейчас . Говорят, есть такой заговор у магов чёрных – на отвод глаз.