Денис Грушевский - Прогулка по садам Хорса

Договорить крестьянину не дали. Отцы-подлецы устали терпеть подобные принижения, ввиду чего по команде раввина стали землепашца окружать.

– Ну, держись, фига марокканская, – напирал с правого фланга мулла. – Под корень укоротить язык сказителю-вредителю! Слезами горькими сейчас умоешься, паскуда!

– Допрыгался, смерд?! – поп наваливался прямо в лоб. – Сейчас мы махом покончим с таким воспалённым и запущенным аппендиксом как ты. В труху сыпучую нашинкуем.

– Правильно, – ребе-джан подначивал остальных. – Такой срез общества нам без надобности. Живо вяжите этого крамольного чревовещателя, а уж там разберёмся, с какими злыми духами он на короткой ноге якшается.

Призыв раввина в данную минуту был нужен, как алкашу повод выпить. И без призыва набросились духовники на оборванца, да для начала принялись того лупить, словно садист-второгодник младшеклассника, отказавшегося подчиняться. Вдоволь наподдавав пинков да затрещин, бедолагу начали запрягать в его же телегу. Прочными джутовыми верёвками стянули по рукам и шее, а для отведения оглобель от превратившегося в гужевого, двуногого по старинке использовали дугу.

– Битый ишак бежит быстрее лошади, – стебался мулла во время запрягания. – По всем канонам шариата повинен казни лютой.

– За одного битого двух небитых дают, – соглашался поп.

– Не ной! – злорадствовал раввин. – На то и бьют, чтобы больно было. Чтобы битый пёс догадлив стал.

Вся троица поводырей с нескрываемым восторгом забралась в телегу. Звонко рассекая воздух, свистнула плеть. Тронулись.

* * *

– Но!.. Но!.. Пошёл! – орал громче остальных поп, в который раз занося плеть над истязаемым. – Резвее, ленивая твоя задница! Пошевеливайся! В конце пути тебя ждёт отличный сноп сена в качестве награды.

– Голь перекатная позабыла своё место на этой грешной земле, – жужжал рядышком имам подобно майскому жуку. – Ничего, мы ей напомним…

– Шаныга подорожная, а туда же, – язвил раввин. – Цепочки из фальшивых притязаний удумал выстраивать. Гляди-кась, какой правильный нашёлся!

Крестьянин, никак не реагируя на эти враждебные выпады «божьих» деспотов, знай себе тянул аркан, наброшенный на его шею. Тянул молча, даже зубами не скрипел. Казалось порой, что ему и вовсе по душе данная катавасия. Так, обливаясь потом, был преодолён первый километр, а за ним и второй. И вот, на рубеже границы хлопкового и макового полей, тяговое устройство вдруг снова посмело расширить пасть и печально запело:

На этот раз весельчаки – религиозные деятели, не опрокинули телегу от взрыва хохота, а молча выслушали и молча же проглотили. Один лишь поп не удержался и передразнил землепашца уже своим стишком:

Греховоднику ослу – Анафему! Анафему!

Крестьянин лишь усмехнулся и далее замолчал. Тем делом, петлявшая дорожка уткнулась в перекрестье. Что за чудеса? По одному из притоков тропы двигалась молодая бабёнка с коромыслом через плечо. Подойдя ближе, выяснилось, что это была соседка крестьянина – Сдобушка, она же бабец хоть куды. К своим неполным двадцати годам, Сдобушка вымахала в такую дурнину, что легко и просто разоряла гнёзда шершней голыми руками, перешибала ладонью пополам бревна с одного удара, с рогатиной ходила на медведя, а ноги брила топором – одним словом являлась грозой всех деревенских мужиков. Вот и сейчас предстала Сдобушка с коромыслом, на котором болтались отнюдь не обычные вёдра, а сорокалитровые алюминиевые фляги, причём само коромысло, подобно пушинке, тащила девица всего на одном плече. Угадали ведь двадцать лет тому назад родители с именем. Недаром говорится, как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Сдобная получилась Сдобушка, чего греха таить. Буквально на лбу у Сдобушки было прописано, что она Сдобушка. Кровь с молоком – ещё мягко сказано. Клубника в сметане тоже чересчур ванильно. Сталь поджаристая больше всего подойдёт, но и это определение до конца не раскроет весь термоядерный потенциал девицы. Так вот, увидав подобное зрелище, Сдобушка застопорилась как вкопанная.

– Тпру-у-у! – раввином была дана команда остановить телегу.

С минуту Сдобушка соображала чего-то, а затем выдала следующее:

– Эй, соседушка, ты куда это библейский проект тащишь?

– Ещё одна! – недобро блеснул огонёк в глазах ребе.

– В юбилейный раз повторяю вам: не туда мы путь держим, – с испугом косясь на Сдобушку, пробормотал мулла. – Похоже, что заплутав, мы попали-таки в те самые коварные земли, где проживают Гоги и Магоги, среди которых нет ни единого верующего. Святой Зулькарнайн отделил народы Яджудж и Маджудж от всего остального человечества непреступной стеной – милостью Аллаха. С тех пор эти насылающие порчу племена перегарычей и опохмелычей не могут вырваться наружу, а другие люди не могут проникнуть к ним. Правят этими племенами не мурзы и баи, как положено, а некие Аль-Мариду – джинны-гиганты с огромными телами. И вот судя по всему, шайтан запутал наши дороги так, что мы оказались аккурат на проклятых землях… Неужели пришли те времена, когда стена пала? Вах! Вах! Вах! Чует моё сердце: секир башка нам тут делать будут…

– Куда-куда… Навстречу радуге-дуге! – отшутился меж тем землепашец, отвечая своей соседке.

– А чего не наоборот? Ты в телеге, а библейский проект в упряжи, однозначно смотрелись бы со стороны не в пример лучше, – зевнув, Сдобушка проглотила пчелу.

– Ты не понимаешь, – терпеливо давал разъяснения землепашец. – То я их тащу куда надо, иначе будут задавать направление они. Чуешь разницу?