Гелий Уралов - Утес

Там за горизонтом у крутого поворота реки, начинал подниматься туман. Это предвещало то, что с северо-западным ветром сюда придет непогода.

Хозяин этих воздушных просторов высоко парил в небе, делая длинные плавные круги над Утесом. Большие белые пятна на его крыльях и белый хвост с тёмной каймой были хорошо различимы, с верхней площадки. А когда он пролетал, был слышен, тонкий мелодичный посвист,

– клюх… клюх.

Он был голоден. Прошло более недели после удачной последней охоты. Пролетая справа от Утеса, он вдруг заметил двух крупных сурков. Они только вылезли из своей норы, где проживало большое семейство и, прижавшись к скале, распластали вперед своё тело и желтоватые лапки. Их песочно-жёлтая цветовая шкурка сгущалась крупицами черной ряби на спине и хорошо просматривалась зоркими глазами беркута, способными видеть на расстоянии более километра.

Это был бы очень хороший обед. Беркут плавно начал планировать в их сторону и затем, как молния перешел в пике. Знающие люди говорят, что при этом скорость может достигать двести тридцать километров в час. А это падение на 80 метров за каждую секунду.

Совершенно неожиданно для сурка, беркут клювом, перебил ему артерии на шее и зацепил своими мощными когтями. Свою добычу он понес в гнездо, расположенное на скалистом труднодоступном уступе Утеса, на высоте около пятидесяти метров над рекой. Он умел это делать. Сурок был тяжелым, беркут летел с большим напрягом, взмахивая своими огромными двухметровыми крыльями. Бедный сурок, он был так доволен своей жизнью. В норе было уютно и тепло. В течение этого дня он съел очень много разных трав и корешков, был сыт, и вот теперь плыл по воздуху на обед другому, более мощному и хищному существу. Он не понимал, что всего лишь входил элементом в так называемую пищевую цепочку, на вершине которой находился беркут. Мир так устроен, что каждый ест кого–то другого, а этот другой съедает третьего и так далее до самого верха.

Орел, стремясь из-под небес стрелою,

Грозит голубке смертью злою;

Голубка ж, как овца, должна,

Кормясь, губить ростки и семена.

«–Но, это не так», – скажите Вы.

––А, люди?

А, что люди. Они еще больше жрут, уничтожают друг друга по прихоти, какого ни будь, возомнившего из себя богом, правителя и счет тогда доходит от тысяч до десятков миллионов.

Восточный берег реки был не очень высоким, но там, где она начинала свой поворот влево, каким-то образом природа возвела огромный, взрывающийся ввысь каменный Утес. Известковый камень был светлым, поэтому Утес прозвали Белым. Он грозно возвышался над местностью, а дальше за поворотом ландшафт снижался, и берег уже не имел такой высоты, какой она была на Утесе. Он значительно выдвинулся в сторону реки, и перед ним река намыла огромный естественный песчаный остров. Весенние паводки заливали его водой, а в том месте, где река соединялась с берегом, образовалась водяная прогалина, которая после схода воды, превращалось в большое озеро. Вдоль берега, где кончалась суша, озеро украшала настоящая корабельная роща из ровных вертикальных стволов сосны.

Ближе сюда, вверх по течению, раскинулись жилой поселок и престижный санаторий под одним названием – «Белый ключ» а дальше прямо по берегу озера, располагались небольшие усадебные участки. Здесь же проходила узкая дорожка, которая постепенно поднималась в сторону Утеса, а на его склоне, с давних времен бил ключ чистой хрустальной воды. Люди с любовью обустроили это место, обложили его камнями, вырезали искусственное русло в сторону озера, по которому, непрерывно стекала вниз, прозрачная вода. Это место любили все и не только люди. Попить водички сюда прибегали обитатели леса, зайцы, лисы, косули, оленята, прилетали птицы, глухари, тетерева и конечно хозяин этих воздушных просторов.

Беркут привык к здешним местам, теперь даже люди ему не мешали, более того, иногда подкармливали, приносили на плато Утеса, в определенное место, большие куски свежего мяса. И, пролетая над Утесом, он всегда, посматривал, есть ли там что-нибудь. Но, к сожалению, мясо было не всегда, и поэтому приходилось охотой добывать настоящую пищу.

Он с трудом подлетел со своей тяжелой охотничьей добычей к гнезду на скалистом труднодоступном уступе Утеса и сбросил в него обеденного сурка. Это гнездо было основным, оно достигло трех метров в диаметре и двух в высоту. Таких гнезд у них с его спутницей, по их беркутиной жизни, было несколько. Они находились в пределах их завоеванной семикилометровой территории. Птицы вместе жили уже много лет. Сегодня подруга занималась хозяйством в другом гнезде, но вскоре должна была прилететь сюда, чтобы вдвоём пообедать.

Наташа проснулась. Через зашторенные окна веранды, в свободные от занавесок стекла, пробивались яркие солнечные лучи. Вставать не хотелось. Под легким вафельным одеялом Наташа потянулась, заложила руки за голову на смятую и теплую подушку, и с огромным удовлетворением почувствовала, что она дома, что она на каникулах и не надо никуда спешить по делам, а впереди целых три месяца отдыха. Дверь веранды приоткрылась, и вначале просунув мордочку, а затем и весь корпус, через нее вошел серый, ангорской породы, пушистый кот Тишка. Он потянулся, изогнул спину дугой, и широко раскрыв рот сладко позевнул. Затем Тишка посмотрел в сторону Наташи и, мягко ступая на подушечки своих лап, подошел и впрыгнул на стоящий рядом табурет. Он еще раз посмотрел на Наташу и видно чем-то очень довольный свернулся в клубочек и сладко заурчал.

– Родной, мой, – всплеснула руками Наташа.

– Узнал?!

Она схватила Тишку к себе в постель и, поцеловав его в холодный влажный нос, стала нежно гладить и прижимать к своей груди. Тишка продолжал урчать. Вчера Наташа приехала поздно вечером на проходящем пароходе, и не успела толком поговорить с отцом, теперь ей очень захотелось этого, но отца видно не было дома. Он работал недалеко, озеленителем в соседнем санатории. Наташе надоело ласкать Тишку, она спустила его на пол, встала с кровати и, в коротенькой ситцевой рубашке, ступая босиком по желтым покрашенным половицам, вошла в дом. В передней комнате, служившей одновременно кухней и столовой, на столе для нее был приготовлен завтрак, покрытый белой салфеткой. Наташа отвернула краешек и посмотрела, что там? Под салфеткой были вареные яйца, кружка молока, краюха серого пахучего хлеба, творог. Она покрыла завтрак и прошла в соседнюю комнату.

На стене у старого буфета, висел большой портрет Наташкиной матери.