Виктор Кабакин - Пешеходное море

Когда я изучал уголовное дело, то обратил внимание на одно обстоятельство: три убийства были выявлены на востоке столицы, затем два – на западе. Следующие три – на юге. И лишь одно, самое последнее – в северной части столицы. Догадка, как молния пронзила мой мозг: преступник или преступники совершали в каком-то районе серию убийств, затем в целях маскировки или по иной причине перебирались в другую часть города. Значит, следующее убийство, скорее всего, следует ожидать снова на севере.

Я немедленно доложил о своих размышлениях руководителю следственно-оперативной группы. Он внимательно выслушал меня и одобрительно хмыкнул. Круг поиска сузился, на север столицы были брошены основные оперативные силы…

В конце концов, преступник был обнаружен именно на севере столице. Я был чрезвычайно горд: мои соображения оказались конструктивными. Это была первая серьезная победа в моей только-только начавшейся профессиональной биографии. Я добился того, чтобы меня включили в группу захвата, которая направлялась на задержание убийцы. Это был незабываемый и драматический момент. Несколько часов мы сидели в засаде в квартире, которую снял предполагаемый убийца. Пребывали в страшной волнении: придет или нет. По оперативным данным, обязательно должен был здесь появиться. Но как часто разные случайности вмешиваются в намеченные планы и роковым образом проваливают их! В этот раз нам повезло, убийца пришел и был пойман.

Я встретился ним с глазу на глаз в районном отделе внутренних дел, куда он был доставлен сразу после задержания. И мне предстояло осуществить первый допрос. Я очень волновался, так как впервые передо мной оказался настоящий, матерый убийца. Внешне, он меня разочаровал: ничего бандитского в нем не было. Худощавый мужчина, лет сорока пяти – пятидесяти, с интеллигентным даже лицом. Обычно при задержании люди нервничают, начинают кричать, что они ни в чем не виноваты, требуют немедленного освобождения или адвоката. Этот вел себя весьма спокойно. Более того, разговаривая, он смотрел на меня так, как старший и более опытный человек нередко относится к неоперившемуся юнцу: с легкой снисходительной усмешкой. Это сильно раздражало меня, и я прилагал массу усилий, чтобы внешне оставаться спокойным.

Однако мне даже не пришлось, как говорят следователи, его «раскалывать». Он и не скрывал, что совершал преступления. На вопрос, зачем он это делал, убийца дал объяснение, поразившее меня своей циничностью.

Оказалось, в молодости он поступал в институт, тщательно готовился и был уверен в своих знаниях. Однако на приемных экзаменах его специально «завалил» преподаватель. В институт же за приличную взятку прошел другой кандидат, далеко не блиставший интеллектом. Будущий преступник клятвенно поклялся, что жестоко отомстит. И вскоре совершил убийство, но, как выяснилось, жертвой, по случайности, оказался другой человек.

Убийцу приговорили к десяти годам. Но, находясь в колонии, он постоянно думал о том, что, освободившись, все равно совершит акт мести. Это стало для него своего рода смыслом жизни. Справедливость должна восторжествовать даже спустя много лет – так объяснил причину своих действий этот странный тип. Глаза его при этом горели ровным холодным огнем. Освободившись условно-досрочно из-за примерного поведения, он долго готовился к преступлению. И добился своей цели.

Я оторопело глядел на убийцу: а другие жертвы здесь причем? Не причем, спокойно объяснил тот. Однако когда он сидел в местах заключения, то сестра написала ему о том, что при поступлении в вуз с нее требовали огромную взятку, но денег не было и ее, естественно, не приняли. Вот тогда он и решил взять на себя «благородную» миссию Робин Гуда и самому вершить правосудие. Если не он, то кто очистит общество от казнокрадов, коррупционеров и прочих сволочей.

…Следствие по убийствам ученых длилось несколько месяцев. Преступник, между тем, был посажен в Бутырский следственный изолятор, а меня перевели на другие дела.

Спустя некоторое время Москву потрясло новое известие: убийца ученых сбежал из самого, казалось бы, надежного изолятора. Вместе с сокамерником. Это было ЧП вселенского масштаба. Из Бутырки не случалось побегов уже много десятков лет. Бегство было совершено профессионально: путем подкопа, проведенного к подземной системе коммуникаций. Затем через канализационный люк преступники выбрались наружу за пределами тюрьмы.

Напарник убийцы в скором времени был найден мертвым в подвале одного из домов. В том, кто его убил, сомнений не было. Удар был нанесен сзади по голове тяжелым предметом. Таким образом, сокамернику была заранее уготована роль овечки на заклятье, а убийца избавился от лишнего свидетеля. «Землекоп» – так прозвали его между собой оперативные работники – был объявлен в федеральный розыск. «На ушах стояла» вся столичная милиция. Однако преступник как сквозь землю провалился.

Я был полон возмущения и гнева. Сколько сил отдано, чтобы обезвредить убийцу, и все – коту под хвост. Из-за какого-то разгильдяя или предателя «тюремщика». Одним из виновных в чрезвычайном происшествии был признан мой старый друг Мишка Бондарев, работавший в Бутырском следственном изоляторе. В день побега он являлся ответственным дежурным того самого злополучного корпуса, в котором находилась камера беглецов.

Я позвонил ему и в сердцах высказал все, что думал. Мишка даже не оправдывался. Лишь печально констатировал, что был в тот день «подменным». То есть, случайно замещал на службе заболевшего коллегу, который постоянно работал в этом корпусе.

Может, поэтому Мишка получил тогда не самое суровое дисциплинарное наказание, каким являлось безоговорочное увольнение со службы с «волчьим билетов» – без права восстановления. Правда, Бондарева сняли с должности и лишили возможности служить в Москве. Он был переведен в отдаленный район Вологодчины. Впрочем, дулся я на Мишку недолго и скоро помирился с ним.

Я сидел за рабочим столом, и мои невеселые размышления прервал телефонный звонок служебного аппарата. Мужской голос, эхообразный и гулкий, словно из бочки, как порой бывает при междугородней связи, бодро возвещал:

– Владимир, наконец, я до тебя дозвонился. Ты где планируешь проводить отпуск?

– Пока не знаю…

– Прекрасно. Нечего долго раздумывать, приезжай ко мне в Ейск на дачу. Я сейчас здесь. Считай, что теплое море, южные фрукты, виноградное вино и сочный шашлык тебе обеспечены. Ну, как?

– А почему бы нет? – недолго размышлял я.

– Отлично. Один приедешь или с супругой?

– Один.

– Ясно. Опять поссорились. То-то я звоню тебе домой, а Людмила разговаривает с такой неохотой, словно сердится на меня. Будто не ты, а я в чем-то перед ней провинился. Ты, верно, и дома сейчас не ночуешь?