Валерий Черных - О счастье жить в стране развитого…

На лестничной площадке перед квартирой Мони Алик остановился и принюхался: ноздрей коснулся дразнящий запах сочных домашних котлет. «Похоже, маман приехала», – с грустью подумал он. Кольцов не очень любил встречаться с матерью Мони: приходилось выслушивать её жалобы на бестолковость сына, на тяжелые времена и ностальгические воспоминания о том, как хорошо жилось раньше. Только сейчас деваться некуда. Его скарб находился за обшарпанной дверью и путь к нему лежал через встречу с матерью друга. Между тем от сытных ароматов рот медленно заполнялся слюной. Он сглотнул и вдруг вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера. «Блин! Все-таки Людмила Федоровна очень кстати. Котлеты у нее просто волшебные», – прикинул он и решительно нажал кнопку звонка.

Засов клацнул. Перед ним стояла незнакомая девушка. После секундного замешательства Алик открыл рот, чтобы спросить Моню, но девушка нырнула вглубь квартиры, оставив дверь открытой. Несколько озадаченный, Алик вошел и направился на кухню, откуда доносились голоса.

Моня, с голым торсом, сидел за столом в той же позе, что и утром, а у плиты суетилась Света. Немудрено, что Кольцов не узнал ее в полумраке прихожей, она выглядела совсем иначе, чем вчера. От разбитной размалеванной девахи не осталось и следа: волосы собраны в тугой узел, практически отсутствует макияж, спортивный костюм обтягивает стройную фигурку, подчеркивая идеальную форму груди. Света ловко управлялась с кухонной утварью: периодически помешивала в кастрюле и переворачивала котлеты на большой сковороде, и еще попутно умудрялась что-то живо объяснять Моне, энергично размахивая шумовкой. Алик прислушался.

– Сережа, конденсаторы не лепят в такие схемы. Они там просто не нужны.

Моня согласно кивал головой, иногда бросая косые взгляды в сторону плиты и нервно сглатывал слюну. Наконец девушка выключила газ, сполоснула руки над мойкой и объявила:

– Все! Мне надо домой бежать. Хлеб сами купите.

Она чмокнула Моню в щеку и выпорхнула в прихожую. Хозяин квартиры рванул за ней, едва не опрокинув стол.

– Света, постой! Ты когда появишься?

– Когда опять кухарка и прачка понадобятся, – весело пошутила она. – Позвоню завтра, ну и ты звони, если что, – добавила она, убегая.

Алик, подгоняемый чувством голода, налил себе борща и попытался примоститься на заваленном радиодеталями столе. Моня быстро сгреб запчасти в сторону и тоже налил себе полную миску. Они молча махали ложками, пока не выскребли все до дна. Алик тут же положил себе две котлеты, сунул в рот первый кусок и блаженно закрыл глаза.

– Почти как у твоей мамы, – оценил он стряпню девушки.

– Круче, – буркнул Моня с набитым ртом.

Он метал котлеты прямо со сковороды, засовывая их в рот целиком и, как казалось со стороны, глотал, не пережёвывая. Понаблюдав за процессом, Алик поинтересовался:

– Серега, а что она там про конденсаторы грузила?

– Так Светка ж на физфаке учится. Третий курс.

– Коллега?

– Ага. И не меньше меня рубит в этом барахле, – указал Моня на разобранный магнитофон. – Паять толком не умеет, а так сечет. Оказывается, мы с ней в универе пересекались. Она на меня еще тогда глаз положила.

– Даже так? – удивился Алик. – А она что, местная?

Сергей постучал себя по лбу.

– А ты думаешь, продукты откуда? Шиш бы она успела после пар затариться и жрать нам приготовить. Из дома захватила – и ко мне. Живет здесь рядом, через квартал.

– Круто. Ты-то сам, не думаешь восстанавливаться?

Сергея Монина полгода назад турнули с третьего курса физфака, за фарцовку. К тому времени у него был налажен крутой бизнес по ремонту электроники, но он зачем-то еще пихал виниловые импортные диски студентам, прямо в университете. В столовой одного из корпусов он попытался продать незнакомому парню винил с записями группы «Queen» за сто пятьдесят рублей. Парень очень хотел купить, но в кармане имел лишь девяносто. Моня согласился скинуть, отдать диск за сто двадцать, но дальше стоял твердо. Наконец покупатель, который был комсомольским активистом, понял, что сторговаться не получится – и незадачливый фарцовщик оказался в кабинете декана факультета. Руководству не нужен был скандал, поэтому Монина слили по-тихому, без милиции, не вынося сор из избы. Все попытки матери договориться с ректором ни к чему не привели, зато сделать из сына идиота у нее получилось. Конечно, мозги ему никто не отбивал, просто в медицинской справке, купленной Людмилой Федоровной, значилось такое крутое заболевание, что по прошествии времени парень даже имел проблемы с получением водительских прав. Можно было бы обойтись и менее радикальными мерами, но Серёгина маман привыкла действовать наверняка. Она умудрилась запихнуть сына на пару недель в психушку, зато теперь он имел на руках белый военный билет и справку дурака.

– Смеешься? Я в этой вашей бурсе только из-за армии болтался, а так мне диплом, как мертвому припарка.

– Это почему только из-за армии? – не понял Алик.

– Да потому. Когда этот ходячий Пантеон, руководители наши гребанные, в Афган полезли, мне пофиг было – четырнадцать лет всего. Да и мамка сильно не переживала: мало ли где наши войска стоят. Потом у ее подружки сына в цинке привезли, потом еще и еще у кого-то. А мне уже шестнадцать стукнуло. Маман дергаться начала, даже на короткие рейсы перевелась, чтобы меня, балбеса, контролировать. Учиться заставила и присела на уши. С утра до вечера мозг компостировала, мол, без высшего образования забреют и в кирзовые сапоги обуют. Я, конечно, упирался, как мог. Мне тогда уже серьезные бабки платили за ремонт техники, больше нее мог зарабатывать, а пришлось за учебники садиться. Хорошо еще хоть с головой порядок, так что аттестат у меня достойный. Ну и физик наш от меня фанател. Тебе говорит, Монин, нужно на физфак поступать, с такими-то мозгами. Вот маманя и заперла меня в универ. Ты ж ее знаешь: если чего решила – или по ее будет, или прибьет. А на хрена мне инвалидность? – Моня рассмеялся. – Да и если честно – мне нравилось учиться. Вот, Светку заарканил. Не зря время провел.

«Кто кого заарканил, это вопрос», – подумал Алик, а вслух шутливо поинтересовался:

– Это ты в справочнике по электронике про Пантеон вычитал?

Такое обозначение бывшего руководства страны показалось ему точным и остроумным.

– Ни в каком. Это матушка придумала. Она вроде тебя: такое может отмочить, не задумываясь! У нее же филфак педагогического.

Алик быстро представил Серегину маму у школьной доски – и поежился. Эта крупная женщина с квадратной фигурой и сильными, не женскими руками, с грубым командирским голосом, никак не вписывалась в образ скромной учительницы.

– А почему в проводницы пошла?