Николай Новоселов - Так поговорим же о любви

Но, наконец-то, настал долгожданный день. День получки. Кончились дни вынужденного «поста». А так как продукты питания колхоз дал, да и соседи—придурки натаскали, за год не съешь, на одну получку, довольно неплохую, купили в магазине водку, другую приберегли «на опохмелку». Эх, жаль, в этой дурацкой деревне и выпить-то не с кем, в Комарово-то бы нашлись, ну да давай Маша и вдвоем «врежем» по стаканчику. И раз, и два. Эх, хороша. И три. И носом в пол. У тракториста кончилась смена, сменщика нет. Ч.П.. Он к председателю. Председатель к нам. Работник его в бесчувственном состоянии на грязном половике. Махнув рукой, идет, снимает с дойки скотника и садит его на трактор.

Если в совхозах на время массовых полевых работ запрещали продажу спиртного, в колхозах, и не только в нашем, запрета не было, ибо не было в этом нужды. Запретили, на «опохмелку», когда пришла нужда, а она пришла очень скоро, нужно было ехать в город, но и там действовал «сухой закон» на время полевых работ. Но, побегав, купить можно было.

Пришла с лугов корова. Время дойки, а хозяйки нет. Потихоньку начала мычать. Хозяйки нет. Прибавила голос. На рев прибежали две соседки: –что случилось? Заходят в дом –все понятно. Которая помоложе идет доить корову; баба Настя, пенсионерка, зовет нас с собой, чтобы накормить.

Утром полстакана на опохмелку; мать шустрая и бодрая, подоила корову, отправила в луга; еще полстакана – и воопще весело дело пошло. Так, борщ сварить надо, –садимся картошки чистить, –а зачем её чистить, и так пойдет; да и мыть необязательно, сожрут, не подавятся. Так, водки полно, торопиться некуда, –маленько бы надо постираться. Замочили, намылили. Так, пусть полежит. Еще полстакашка. Совсем весело. А вон и мой возвращается, еще веселей будет:

–-Что, не пошел на работу?

–-Так ведь, пока я на работе, ты здесь все выжрешь.

–-Да ты чё, здесь на неделю а то и более хватит.

–-Варить-то что-нибудь варила?

–-Да наверно и сварилось. Сейчас сальчика поджарим, и воопще весело будет.

–-Ребятишек кормила?

–-Да вроде что-то таскали со стола,–не замрут.

Интересно, что мы могли таскать со стола, когда на нем нет ничего.

К обеду родители «готовы». И опять вечером мычит корова, опять приходит соседка чтобы её подоить; уводит нас, кормит. И на следующий вечер такая же история. Но, предупрежденный председатель к этому времени подослал скотника с наказом, что если опять доить корову будет некому, забрал и отвел на скотный двор, –не пропадать же скотине. Что скотник и сделал.

Я восстанавливаю жизнь в с. Талица не только по своей памяти. Много позже, из Горного Алтая приезжал за семенным зерном для посева от совхоза; хоть и мал я был –меня узнали; и расспрашивали, и рассказывали, и вспоминали за чашкой чая.

–– Никогда таких пьянчуг, как твои родители, здесь не было, и я уверена, не будет –говорила баба Настя, именно у неё я остановился –поблагодарить; –ведь и мы здесь иногда погуляем, песни попоем; но никто ум не пропил и совесть в грязь не втоптал. Везде должна быть мера, и всему свое время. А у твоих родителей была одна извилина, и та прямая, а о совести и понятия не знали.

–-Баба Настя, гулять к нам приходили то два, то три мужика, но что-то быстро ходить перестали?

–-Твои родители всегда ходили навеселе, выпьют по полстакана, и на работу. Не считая тех дней, когда « перебирали» и по своему состоянию выйти не могли.

И дней таких довольно много было. Я по соседству жила, придешь к вам, везде грязь, блевотина, вы что-то копаетесь, пытаетесь себе сварить. Заплачет сердце, уведу вас, накормлю. Отцу-то, Паше, после того, как он утолил «жажду», опять отдали его трактор; да, он ходил почти всегда навеселе, но и работал. Поддавал он иногда «жару» твоей матери. Придет с работы голодный, ребятишки голодные, жена же пьяная спит. Ну и «разукрасит» её. Ходит « синенькая», веселенькая, пьяненькая. Все нипочем. Урок пошел впрок. Раз в месяц , дня на три, гулевать совсем переставали, наводили дома порядок, чистоту. В эти три дня мы нарадоваться на них не могли. А потом опять все начиналось сначала. А этих трех председатель вызвал и разговаривал с ними на улице, чтобы больше народу слышало, на совесть «надавил». И когда собрал проходящих сельчан поболее, только и сказал: « Что у них ребятишки голодные и грязные, пусть будет на их совести. У них есть что сварить и из чего сварить. Так пусть же непотребство будет на их совести, не лезьте вы туда, не марайтесь в этом дерьме. Вы не останетесь без вины, что вы с ними пьянствуете, голодные глаза этих ребятишек и на вашей совести». Один из собутыльников пошел и настыдил твоего отца; вот тогда-то мы и увидели первый раз твою мать « синенькую». И никто уже больше к вам не заглядывал. А учить вашу мать –пускать слова на ветер. Да и отец не менее, как бы не поболее «поддавал». Работает, работает, помаленьку, да помаленьку «для веселья» выпьет, да в какой-нибудь день и « переберет». И день и два тогда гуляют. Но с работы не выгоняли из-за вас, ребятишек. Из-за жалости. Хороший щит они из вас сделали; безотказный. Жалость и сочувствие людское к маленьким гражданам называется. Но подумали бы люди, высоко поставленные мужи, там, наверху, что и маленькие граждане нашей великодержавной страны; –они граждане; не гнилая картошка в нашем погребе, никуда негодная, которую при переборке выбросим; не должны они служить щитом подонкам, которые называются родителями; что они граждане, а как граждане, пусть маленькие, они должны пользоваться всеми правами на защиту своих прав. Но увы, маленькие граждане полностью зависят от своих родителей, которые не родители. Так есть, сынок, и так долго еще будет. И потому-то, сынок, не выгоняли твоих родителей с работы, держали за ними рабочее место. Кто бы их держал на работе, « няньчился» с ними, уговаривали и увещевали, если бы не вы. Выгнали, да и весь разговор.

–-Баба Настя, но ведь отняли у нас корову, отобрали, оставили нас, малышей, без последнего источника пропитания?

–-Не председатель вас оставил без молока а ваша мать. Если бы скотник не увел корову на скотный двор, одну из лучших коров, –пришлось бы заколоть. Вот и женщина после родов выцеживает из грудей все до капли, что не съест ребенок, что не высосет, чтобы не образовался мастит, чтобы можно подолее кормить грудью ребенка, не переводить его раньше времени на искусственное вскармливание; чтобы ребенок рос крепким и здоровым. Если женщина будет смотреть за собой, придерживаться санитарных правил, что советуют врачи – и следующий ребенок у ней будет здоровый, и следующего она вскормит грудью. Также у всего живого, живущего. Да, председатель забрал корову, но когда твои родители «отгулялись» и пришли к нему, мать твоя упрекнула его, что мол он изверг, оставил её детей без молочка; на что он ответил, что забрал корову от жалости к корове, а мать твоя пусть берет молоко на ферме сколь ей заблагорассудится, распоряжение он отдал. И мать твоя раза три и правда брала на ферме молоко, пробежит по деревне с пятилитровым бидончиком, никто у ней не купит, несет домой и выливает свиньям. « А у ребятишек есть молоко?» –спрашиваю. « Свиней можно продать» –говорит, посмотрела отсутствующим взглядом на меня и зашла в дом. И перестала брать молоко.