Сергей Ильичев - Белый клоун в чёрной мантии

А вот и она сама вошла в его половину, предварительно постучавшись. В ее руках был небольшой, по видимости, серебряный крестик на тесемочке.

– Доброе утро, радость моя! Как тебе спалось на монашеском ложе?

– Если честно, то жестковато.

– Через какое-то время ты станешь вспоминать об этой кроватке как о царской перине, немец уже на подходе к Звенигороду… И нет пока той силы, что сумеет хотя бы остановить его.

И тут она показала Максиму крестик.

– Это для тебя. Пришло время вверить себя в руки Спасителя и обезопасить саму жизнь Его животворящим крестом. Ты ведь не знаешь даже, что по рождении своем был крещен, а я твоя крестная мама. Вот только не удалось тебя сохранить тогда. Через два года после твоего рождения родителям предстояло ехать для выполнения важного задания за границу. По одной из версий, ты должен был ехать с ними, но в последний момент что-то там у них не заладилось. И тебя буквально с аэродрома забрали в какой-то закрытый спецприемник. Могу только представить себе, что в этот момент происходило с твоими родителями. Я всего этого не знала. И уже позже по просьбе твоего отца стала наводить о тебе справки. Десять лет переписки увенчались крохотным успехом. Трудности заключались еще и в том, что при оформлении ты был записан под вымышленными именем и фамилией, а также с неточными данными о сроках твоего рождения…

– И как же меня зовут на самом деле?

– Назвали при крещении Георгий. В честь святого великомученика Георгия Победоносца…

Максим невольно улыбнулся.

– Давай я научу тебя креститься.

И взяла в свою руку его ладонь, аккуратно сложила пальчики, а затем мощно и с усилием обозначила ими лоб Максима, его пуповину, а затем правое и левое плечо.

– А теперь перекрестись сам и целуй сей крест. Это крест твоего отца…

Максим повторил крестное знамение и нежно прикоснулся губами к святыне и лишь после этого надел крестик себе на шею, и сразу же невольно, словно сами собой, распрямились плечи.

– Спасибо, матушка, за все, что вы для меня сделали. Постараюсь не забыть…

– А теперь слушай меня внимательно, сынок, – сказала Марфа и взяла с буфета какие-то бумаги. – Слава Богу, что у меня, как у крестной, сохранились твои настоящие метрики и свидетельство о крещении. Паспорт я тебе постараюсь выправить, если сумею, по твоему свидетельству о крещении. А вот с метриками можешь смело идти на фронт, сославшись на потерю паспорта и других документов во время отступления. Так что теперь в твоем военном билете будут уже твои настоящие имя и фамилия…

Максим раскрыл свидетельство о рождении и прочитал свою фамилию:

– Государев. Значит, я – Георгий Государев! Матушка, а откуда берет начало сей род Государевых?

– Это длинная история. Были такие люди на Руси, что испокон веков выполняли лишь волю Божью, оберегая веру и защищая право Государево, которым, в частности, было вменено в обязанность воспитание и государевых детей.

– Мы, выходит, есть с тобой люди рода Государевых… И сколько же нас таких?

– Не знаю, но пока мы в неустанных деяниях и молитвах своих сохраняем Слово и Дело Государево, Русь будет находиться под защитой Покрова Пресвятой Богородицы.

– А как же война?

– Это, сынок, оттого попущено, что некоторым уж больно хочется рай на земле иметь, но только, чтобы без Бога. Веру в Творца они подменили чрезмерно завышенной верой в человека, да вот, видишь, споткнулись, доведя страну до большой беды.

– А люди-то в чем виноваты?

– Не сотворили бы себе кумира, так и жили бы в радости богопознания и христианской любви…

– Это вы про Сталина?

– Все началось еще задолго до него…

– Мы победим в этой войне, матушка?

– Нет! Сами не победим. Духу не хватит. И будем отступать до тех пор, пока не поймем, что без помощи Божьей мы этого врага не одолеем. А вот как откроются храмы, как запоет вся страна «С нами Бог, разумейте, языцы, и покаряйтеся»… Вот тогда вся рать христианская восстанет нам в помощь, духом окрепнут сердца воинов и за великое счастье будут почитать они саму возможность жизни свои положить на алтарь Отечества и за други своя…

Три года спустя, в январе 1944 года, лейтенанта Георгия Государева с тяжелым ранением в грудь вместе с такими же, как и он, ранеными солдатами везли на санитарной машине до ближайшего госпиталя.

На понтонной переправе уже скопилось несколько машин. Река была неширокая, но с сильным течением. А потому поставили понтоны, так как войска шли в наступление и сейчас любая задержка в пути была бы крайне нежелательной, а то и просто пагубной…

И надо же было такому случиться, что чей-то штабной виллис при попытке на скорости обойти их санитарную машину развернуло так, что чуть было не выкинуло за ограждение понтона.

Водитель санитарной машины был первым, кто выскочил из своей машины и подбежал, чтобы оказать помощь. Но в ответ услышал:

– Пошел вон!

Рядового дважды упрашивать не пришлось. И он отошел к своей машине.

А из виллиса со стороны водительского места вышел подполковник и внимательно осмотрелся по сторонам. А затем снова сел за руль. Но машина, как он ни старался, уже не заводилась.

И он вынужден был обратиться к водителю санитарной машины.

– Кто у тебя в фургоне?

– Раненых в госпиталь везу.

– Пусть выползают. Нашу машину нужно развернуть и помочь завести мотор.

– Так они почти на ногах не стоят… – начал было водитель.

К ним подошла сопровождающая машину санитарка, девушка лет восемнадцати.

– Это тяжелораненые. Любое неосторожное движение может вызвать непредсказуемые последствия…

– Закрой рот, не видишь, с кем разговариваешь? Чтобы через десять минут все, кто стоит на ногах, вышли и вытолкнули мою машину… А ты, – обратился он к водителю, – приведи тех, кто сидит в машинах за вами… И побыстрее раскачивайтесь…

Санитарка уже залезала в кузов:

– Родненькие мои, там людям помочь нужно. Только кто может, кто сам стоит на ногах и у кого свободна хотя бы одна рука… Пожалуйста, давайте поможем…

И раненые стали вылезать. Георгий оказался рядом с бойцом, что был постарше, но ростом и комплекцией они почти не отличались. Еще что их объединяло – так это одинаковое ранение в область грудной клетки.

«Виллис» уже почти что развернули, но для того, чтобы раненые могли его разогнать, требовалось облегчить машину. И тогда Георгий сказал подполковнику:

– Кто там у тебя в машине, пусть вылезет, иначе мы ее не сдвинем… Сил таких уже нет…

Подполковник вынужден был согласиться и что-то сказал сидящему в машине старшему офицеру, и когда тот стал вылезать, то поскользнулся и упал в снег. В нос шибко ударило спиртным, и все без труда поняли, что генерал-майор сегодня выпивши.