Сергей Ильичев - Наш колхоз

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© С. Ильичев, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

Вечер. В клубе колхоза «Новый путь» горел свет. За столом сидели бабы и тихонько пели. Одна из баб, одетая в пёструю жилетку, запевала высоким голосом, остальные подхватывали. Зазвучала песня о странном молодом человеке, приславшем два каких-то несуразных письма, где в каждой строчке были только точки. «И х… то ж яво знае-е, на што он намякае-е-е?» То ли неграмотный, то ли написал шрифтом Брайля, да кто ж его разберет. Затем полилась следом другая песня. Эта песня была о солдате. Судя по ее словам, солдат был редкостным паразитом, нашедшим на далекой чужбине новую девушку. Вот и сейчас он, наверное, стоит на своем посту, а новая подруга – злодейка – принесла ему полный горшок свеженадоенного козьего молока. Солдат приставил к тоненькой березке свое ружье и, запрокинув горшок, пьет взахлеб молоко большими, жадными глотками. Подруга же смотрит на него влюбленными глазами, увлеченно рассказывая о своей козе Муське. А в это время коварный враг тихо подбирается к ружью. Осторожно, солдат! Однако солдат вовремя заметил врага, кинулся к ружью и смело закричал, что есть мочи: «Стой! Ни с места!» Враг испугался и пустился наутек. Новая девушка стала еще крепче любить солдата за этот подвиг, а паразит-солдат и вовсе забыл свою бывшую девушку-колхозницу, заставляя ее, бедную, страдать и горько плакать, спрятавшись от злорадных людских глаз за сгнившим колхозным сараем.

Бабы развернули сверток, достали сыр. Начали отщипывать по кусочку и есть. Весь клуб заполнил такой ядреный, кисловато-резкий запашок самодельного домашнего сыра, что хоть нос затыкай!

Затянули новую песню про внезапно подобревшего барина, положившего глаз на простую деревенскую девушку. У барина просто голову снесло. Барин ждет очередного праздника, чтобы сунуть ей новый подарочек, а ей, глупой, не понять не только то, что он от нее хочет, но еще и то, как всякими этими пудреницами и прочими другими подарочками пользоваться. А барин уж и так и эдак… ну совсем извелся бедолага!

Неожиданно затурурукал мотор подъехавшего председательского газика и затих. Отворилась дверь. В клуб вошел председатель в начищенных до блеска хромовых сапогах, в галифе, потертом длиннополом коричневом пиджаке и в шляпе. В правой руке он нес своего вечного спутника – портфель из черной кожи в пупырышках. Этот пупырчатый портфель навеивал мысль, что тот, кто его сшил, истратил добрую сотню жабьих шкурок.

Брови председателя нахмурились.

«О каком барине поем? Что это за такие буржуазные песни раздаются в нашем красном уголке? Где завклубом?!»

Как по команде, возник Афанасий Савелич.

«Василь Кузьмич, я это… не того, не разучивал с ними эту песню…! Я это… не пел! Они это… сами… понимаете!»

«Ай, прядатель ты, прядатель! Кто же, как не ты, сейчас подвывал тут нам? Аж слезу пустил!», – укоризненно кивая кудрявой головой, нараспев резанула Тамарка-черная. «Культуру тут несет в массы, а? Полюбуйтесь на него! Залил глазищи-то еще с утра! И знай, бегает в кабинет добавляет!»

«Савелич, ты это… куда смотришь?», – взвизгнул председатель, – «нас с тобой под статью подводишь?!»

«Вот сейчас бумагу напишу… В район напишу!» Председатель покосился на свой портфель. Савелич подскочил к бабам и что было сил рявкнул:

«Бабоньки! Подрывную антисоветскую деятельность немедленно прекратить! А то… ну этот… как его… милиционер из района приедет! Заберет!»

Председатель повел носом, покосился на стол.

«Что жуем?»

«Сыр», – спокойно ответила женщина в пестрой жилетке.

«В нашей сельповской лавке сыра отродясь не было! Где взяли?»

Женщины молчали, потом кто-то из них захихикал. Председатель зашел в кабинет к Савеличу. Минут через пять вышел, морщась и фыркая с раскрасневшимися щеками.

«Где взяли сыр, говорю?»

Одна из женщин, молча отломив кусочек сыра, протянула его председателю. Председатель, недоверчиво понюхал, потом пожевав сыр, проглотил кусочек. Взял еще. Подобрел. Теперь покраснели у него уже не только щеки, но и уши, и, вообще, все лицо. Красными сделались даже руки. Нос отяжелел и сначала побагровел, а потом приобрел фиолетовый оттенок, став похожим на огромный перезревший баклажан. Если бы к его лицу сейчас кто-нибудь поднес самокруточку с махорочкой, то, наверное, можно было бы даже прикурить. На глазах председателя выступили слезы. Потек нос. Председатель, вытерев нос рукавом, крякнул. После чего он так тяжело вздохнул, что могло бы показаться, будто этот человек только что закончил выгрузку вагона угля в одиночку, установив новый трудовой рекорд.

«Бабоньки», – отдышавшись обратился он, – «Что я вам хочу сказать… Вот давайте-ка вместе возьмем подумаем, покумекаем такую штуку: в стране, значит, полным ходом растет урожай. Все вывешивают всякие там плакаты и прочие транспаранты. Под девизами и лозунгами там разными работают! Давайте-ка и мы с вами загогулим… а точнее, выдвинем какой-нибудь лозунг! Самый-самый правильный лозунг! И отправим в район! Если наш лозунг окажется лучшим, это может статься очень даже важным показателем в соревновании колхозов нашего района».

Председатель на задумки был горазд. Вот и на этот раз у него была своя идея. Зная наперед, что урожая толком никакого нет и не будет, можно было бы удачно отличиться каким-нибудь лозунгом или стать инициатором какого-нибудь почина. А на этом можно было неплохо выехать. Быть на виду, быть инициатором, это значит получить охранную грамоту, а если что не получится с урожаем, так можно и на погоду, если не на погоду, так на тлю или саранчу списать. А можно и с честью отчитаться перед районным начальством за перевыполненный план. Для этого нужно договориться с начальством районной заготконторы «Плодоовощ». Если им маленько подкинуть на лапу, то они подпишут накладные на сдачу урожая государству с какими нужно цифрами. Все равно сгноят. Исправно гноить урожай они умеют в любом количестве, и, что характерно, им все равно все сходит с рук. Сданные корнеплоды, яблоки и ягоды все равно всю зиму будут храниться в холодных неотапливаемых складах. Будут грузить, что получше, в вагоны. За остальным будут приезжать машины и потихоньку куда-то все это перемороженное и гниющее добро увозить. Говорят, что-то из сгнивших ягод увозят на пивной завод в соседний райцентр на лимонадное производство. Правда, таким количеством произведенного лимонада из сгнивших яблок и ягод можно было бы заполнить канал между водохранилищами в соседних областях от шлюза до шлюза.